ЖЗЛКак автор «Зелёного фургона» не застрелил автора «12 стульев» Текст: Вадим Нестеров Есть такая детская книжка «Зеленый фургон», которую я очень люблю. Как, впрочем, и фильм. Молодой Харатьян, лихая и смешная одесская пурга, песня про XX век и 20-й год, который перечеркивает прошлое крест-накрест. Правда, происходящее в фильме я, как и все, считал смешной комедией. И лишь недавно узнал, что в те времена прокатывали вещи и покруче, а лихие повороты сюжета случались не только на фронтах. Волею учителя Пуришкевича за одной партой одесской гимназии оказались два юных одессита: Саша Козачинский и Женя Катаев. Мальчики очень сильно сдружились, и дружба эта осталась нерушимой и в наступившие буйные времена Гражданской войны. При этом друзья были очень разными. Женя был тихим книжным мальчиком, а Саша, хоть и тоже любил читать, и, как утверждали учителя, имел несомненный литературный талант, был человеком другого склада. Высокий и статный красавец, он всегда нравился девушкам, а уж когда увлеченный футболом гимназист стал голкипером знаменитой команды, сборной города Одессы «Черное море»… Но Козачинский был из бедной семьи, и после седьмого класса ему пришлось бросить гимназию. Он устраивается конторщиком уездной милиции, а через год переходит на работу в уголовный розыск. Вот там-то он и наслушался историй про Мишку-Япончика, который быстро стал его кумиром. И хотя карьера юного «сыскаря» складывалась удачно – шестнадцатилетний сыщик раскрыл дело некого налётчика Бенгальского, Саша все чаще подумывал о вольной жизни. И однажды – сорвался. Как-то в качестве взятки начальнику милиции привезли зеленый фургон с шестнадцатью пудами зерна. И опер Козачинский «перекинулся» – прихватив с собой бывшего дезертира, немецкого колониста Георгия Феча, угнал фургон в сторону Тирасполя. Через год бывший гимназист уже руководил большой бандой налётчиков из обрусевших немцев. Позже банда объединилась с отрядом налётчиков бывшего полковника царской армии Геннадия Орлова, командовавшего карательным отрядом у Колчака, и стала знаменитой. Действовала она больше года, а шуму навела изрядно даже по тем буйным временам. Планы всех налетов разрабатывал лично Козачинский, и вскоре авторитет его вырос настолько, что молодость 17-летнего пацана просто перестали замечать. Славы Япончика он, конечно, не достиг, но многие дамы тихонько вздыхали по красавцу-налетчику. А потом случилось неизбежное – в банду внедрили «крота», во время очередного налёта организованную преступную группировку Козачинского повязали, а молодого главаря после долгого преследования настиг молодой сотрудник угрозыска Евгений Катаев. Старые друзья встретились, и встреча эта вполне могла бы стать для кого-нибудь из них последней. Но Козачинский не стал стрелять в школьного приятеля, он опустил манлихер и сдался бывшему однокласснику. Друзья, которым тогда было по 17 лет, расстались надолго. На суде Козачинскому, Орлову и Фечу дали «высшую меру социальной защиты», а потрясённый приговором Катаев уволился из «угро». Потом была кассация, и Козачинского не расстреляли. Когда он вышел из тюрьмы по амнистии, его неожиданно позвал к себе на работу лучший друг Женька. Он к тому времени уже переехал в Москву к старшему брату Валентину, ставшему популярным писателем. Поэтому, чтобы не путали с братом, в газете «Гудок», где он работал, Женька подписывался «Евгений Петров». Да, да, тот самый Евгений Петров, в соавторстве с Ильей Ильфом сочинивший «12 стульев» и «Золотой телёнок». А в 38-м, уступив, наконец, постоянному нытью новоявленного классика советской литературы Евгения Петрова, ведущий журналист «Экономической жизни» Александр Козачинский написал свое первое и практически единственное произведение – повесть «Зелёный фургон». Помните, как она заканчивается? «Каждый из нас считает себя обязанным другому: я – за то, что он не выстрелил в меня когда-то из манлихера, а он – за то, что я его вовремя посадил». Прототипом Володи Патрикеева был Евгений Петров, а Красавчика – сам автор. Оба бывших одноклассника уйдут почти одновременно, в 39-летнем возрасте. 8 января, едва встретив новый, 1943-й год, в стылом Новосибирске умрёт от тяжёлой болезни эвакуированный журналист Александр Козачинский.
Безносая достала его в самолёте, который уже летел из Краснодара в Москву – «Дуглас», уходя от «мессершмиттов», врезался в курган где-то посреди бескрайней донской степи. Константин Симонов напишет на смерть Петрова пронзительное стихотворение: «Неправда, друг не умирает, лишь рядом быть перестаёт...». __________________
Неправда, друг не умирает, 1942 г. © Copyright: Вячеслав Дорошин, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|