Поющие Сердца зовут... Часть 115 февраля 1986 года в ДК МАИ (Московского авиационного института) на устном выпуске страницы «Звуковая дорожка» газеты «Московский комсомолец» группа впервые вышла к публике без Жмаковой и под лакомым названием «Ария». Никакие афиши к этому концерту специально не изготовлялись и, разумеется, по городу не расклеивались, но известно, что земля слухами полнится: полуторатысячный зал ДК МАИ был забит до отказа, и даже не всем желающим удалось пройти на концерт. В первом отделении вечера ведущий «Звуковой дорожки» Дмитрий Шавырин (к слову, старый приятель Векштейна) рассказывал о музыкальных новинках. Его мало кто слушал, все ждали «Арию». И во втором отделении шестерка лихих всадников с развевающимися волосами выскочили к публике из красного дыма и сразу же ринулись в атаку с тяжелыми аккордами наперевес. Народ, издав протяжный вопль, ринулся к сцене, поближе к своим новым кумирам. Всеобщим ликованием дирижировал волосатый парень, известный среди металлистов под прозвищем «Паук». Народ отвязывался так, будто этот концерт был последним в их жизни. И когда смолк финальный аккорд, публика еще долго продолжала распевать клич из песни «Воля и разум», стараясь кричать так же громко, как через усилители звучали гитары, дабы доказать, что собравшиеся в зале достойны своих кумиров. Андрей Большаков созвонился с известной журналисткой Татьяной Бодровой, которая вела передачи на радиостанции «Юность», и отвез ей студийную запись песни «Икар» и - так как альбом был до конца еще не сведен - концертный вариант песни «Воля и Разум». Бодрова договорилась со своим руководством и 7 марта поставила песни в вечерний эфир. На следующее утро после Женского дня Большаков с гордым видом явился на репетицию. Все его движения, вся его мимика были подобны шествию солнца по ясному небосводу. Андрей заслуженно ощущал себя настоящим героем того прекрасного дня, когда «Ария» впервые прозвучала в радиоэфире. Но в дверях репетиционной комнаты его уже поджидал разъяренный Векштейн, который с ходу принялся орать на Большакова: - Почему ты сам принимаешь решения?! Чтобы идти на радио, нужна запись только хорошего качества! Большаков выслушал ругань своего шефа, улыбаясь: он принял решение, реализовал его, и теперь ему уже все было нипочем. В начале мая в Центральном доме туриста на фестивале «Рок-панорама-86» произошло следующее появление «Арии» перед столичной публикой. Правда, в программе концерта значилось, что это – вокально-инструментальный ансамбль «Поющие Сердца» с программой «Ария». Фестиваль шел несколько дней и победители каждого дня определялись просто голосованием зрителей. Особый успех выпал на долю ансамбля «Браво» с певицей Жанной Агузаровой, группы «Круиз» и ее лидера Валерия Гаины, певца и композитора Александра Градского и вечно молодой «Машины Времени». Среди этих исполинов «Ария» выглядела очень неплохо, тем более что группа выступала на своих «волшебных» «Маршаллах», что делало ее звучание недосягаемой мечтой для других участников. Недаром главным свидетельством конкурентоспособности группы стало ведро воды, которую некие злоумышленники вылили на силовые кабели, что вызвало короткое замыкание в сети. Но «арийские» техники сумели в рекордные сорок минут справиться с неполадками, и наши герои продолжили свой победный марш-бросок, вновь вызвав удвоенные и даже утроенные овации публики. Однако Векштейн был недоволен. - Еще один такой концерт, - заявил он, - и группу разгонят! Музыканты недоуменно переглянулись: вроде бы «Ария» понравилась всем - и Пугачевой, и Градскому, и в «Московском Комсомольце» вышла хорошая рецензия. - Секундочку! А разве не мы кормим все те москонцертовские хоры и оркестры народных инструментов?! - Да! Ведь они получают свою зарплату, благодаря выручке от наших концертов! С какой же стати нас должны разогнать?! Векштейн, слушая, как из искры разгорается пожар скандала, лишь загадочно и чуть грустно улыбался. Он применял тогда на практике «продвинутую», как сказали бы сейчас, технологию общения с подчиненными: держал их в состоянии постоянного стресса, чтобы не позволяли себе расслабляться. - Грановский, а уж ты-то тем более не можешь быть артистом Москонцерта, - ухмыльнулся Виктор Яковлевич, - потому что у артиста Москонцерта не может быть такого хаера, как у тебя, и от артиста Москонцерта должно приятно пахнуть... Алик принюхался: да вроде нормально он пахнет. Когда он вновь поднял голову, Векштейн уже удалялся куда-то вдаль по коридору Центрального дома туриста... В Новороссийске дело чуть не дошло до драки. Почти четыре часа музыканты отстраивали аппарат, чтобы звук был ударным, а закончив работу, отправились на городской пляж искупаться. Вернулись на площадку – на пульте все ручки «на ноль» выставлены. Львов аж зарычал от негодования, потом схватил Левшина, звукооператора, за грудки и начал трясти. А тот кричал: «Это все Папа! Это он велел так сделать!» Еле-еле их разняли. Оказывается, это Векштейн, приговаривая: «Побаловались – и хватит!» - одним легким движением ладони вернул все ручки в исходное положение... Виктор Яковлевич и сам любил посидеть за пультом. Но тогда от настоящего хэви-металлического звука, над которым каждый раз подолгу бился Саша Львов, оставались только булькающие и хлюпающие звуки. Для Векштейна вершиной музыки был Принц, только что выпустивший альбом «Purple Rain», да еще Джордж Майкл, это была очень красивая, навороченная музыка, и Виктор Яковлевич слушал только ее, а тяжелый рок оставался для него чем-то совершенно непонятным. Во время гастролей в Великих Луках у Грановского перед самым выступлением сломался бас, чинить его времени не было, и группа отыграла один концерт без бас-гитары. Алик вышел в зрительный зал и ужаснулся: звук его группы никакого отношения к року не имел вовсе! Ни натиска, ни напора. Причем в мониторах на сцене музыканты слышали одно, а на публику выходило совершенно иное, беззубое и бестелесное... Порой Векштейн уставал «давать начальника» и тогда вмиг превращался в добродушного, интеллигентного и чуть усталого человека. Как-то раз на гастролях Грановский и Большаков спустились пообедать в гостиничный ресторан. Векштейн тоже обедал там в это время. Он заметил музыкантов и подсел за их столик. Алик и Андрей, до того о чем-то оживленно болтавшие, сразу замолчали и склонились над своими тарелками. - А знаете, что я мечтаю сделать? – спросил Виктор Яковлевич, словно не замечая возникшего напряжения. - Я всегда хотел написать и поставить рок-оперу. Почему? Объясню: однажды ваш хэви-металл умрет – и тогда все. А нужно сделать что-то глобальное, такое, как «Иисус Христос суперзвезда» или «Юнона и Авось»... - И Тоня Жмакова там будет петь заглавную партию? – ехидно спросил Грановский. - Да, - просто ответил Векштейн. – Основная моя идея – это не «Ария». Идея моя такая: вот есть рок-опера и поставил ее Векштейн. Все остальное будет уже неважно... В воздухе повисла тягостная пауза. - Виктор Яковлевич, по-человечески вас понять можно, но... это ваши проблемы. Теперь поймите нас... Почему мы должны аккомпанировать Жмаковой да еще какую-то рок-оперу играть?! Наберите Антонине аккомпанирующий состав, а нас выделите в отдельную единицу. И смотрите, что у вас будет: под Антонину вы набираете состав, делаете с ним рок-оперу, а у вас на руках еще будет «Ария» – кассовый коллектив! - Все это, конечно, замечательно, но, во-первых, тогда «Ария» со временем от меня уйдет, поскольку будет неуправляема, - ответил Векштейн, в задумчивости крутивший в пальцах пустую рюмку. - А во-вторых, чтобы набрать Антонине состав, нужно пробивать дополнительные ставки, а кто мне их даст? И все же Виктор Яковлевич «велся» на эти разговоры. Чутье продюсера подсказывало ему, что если песни «Арии» уже передают по радио и они популярны у поклонников, если различные областные молодежные газеты пишут про «Арию» хвалебные статьи, то на концертах группы должны быть аншлаги, а это значит, что можно будет «срубить бабки». Но Векштейн долго не решался сделать шаг в сторону перемен. Несмотря на то что по стране уже вовсю шла объявленная Горбачевым «перестройка», чиновники из Москонцерта были не в состоянии сразу сориентироваться, насколько это серьезно, они не верили, что это правда, а не обман, и сомневались, не участвуют ли они в какой-то игре по отношению к народу, к населению, в том числе и к рок-музыке, которая постепенно стала появляться в теле- и радиоэфире. Они не могли решить, что можно делать на самом деле, а где нужно делать вид, что можно, а самим наблюдать, фиксировать, «брать на карандаш», и если это все закончится, то доложить, куда следует. Ситуация в «верхах» менялась чуть ли не ежедневно: то в сторону усиления репрессий, то, наоборот, в сторону послабления. И Векштейн никак не мог рассчитать, как отнесется руководство Москонцерта к тому, что он изменит и название ансамбля, и его стилистику. Он очень боялся, что группу запретят и расформируют. Но настала осень, и музыканты все-таки уговорили Виктора Яковлевича двинуться дальше нонконформистским путем. Надо воздать должное барабаншику Александру Львову, который постоянно обрабатывал Векштейна и немало сделал для того, чтобы название «Ария» появилось на афишах. Почти каждый раз, когда заканчивался концерт, Векштейн брал Львова под руку и они прогуливались вокруг гостиницы. Во время этих прогулок они разговаривали о технике звукозаписи, о музыкальных новинках, о положении в стране и о ситуации в группе. Львов постепенно внушал Векштейну мысль о том, что если поменять название группы с «Поющих Сердец» на «Арию», то популярность ансамбля сразу возрастет, на концерты станет ходить больше публики и, соответственно, филармония, музыканты и сам Виктор Яковлевич смогут больше заработать. Векштейн был, в принципе, согласен с доводами своего барабанщика, однако медлил с решением, так как не понимал, какое место в группе, исполняющей исключительно хэви-метал, сможет занять его супруга. Но в конце концов и ему пришлось делать выбор и отвечать на сокровенный вопрос: «с кем ты?», - так как группа уже была близка к тому, чтобы попросту взбунтоваться. © Copyright: Вячеслав Дорошин, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
