К годовщине расстрела ЕАК. Публикация
http://jewishnet.ru/articles/526/-----
К годовщине расстрела Еврейского Антифашистского Комитета
Опубликовано пользователем Борис Гринберг 12 августа 2011 г. - Рубрика История - #антисемитизм #СССР #ЕАК #Сталин #Михоэлс #Маркиш
Среди бесчисленных преступлений сталинизма эта расправа занимает особое место. Впервые в советской истории были безвинно осуждены общественные деятели, поэты, журналисты и другие интеллигенты по этническому признаку. Вся их "вина" заключалась в том, что они родились евреями. Так в августе 1952 года над гигантской страной, недавно сокрушившей в союзе с западными странами чудовищную гитлеровскую машину массового человекоубийства, нависла тень нового Холокоста.
Корни
Антисемитская политика сталинского режима возникла, конечно же, не на пустом месте.
Диктатуре всегда нужны не только внешние, но и внутренние враги, на которых можно свалить все неурядицы в государстве. Антисемитизм, уходящий в глубь веков, с его заскорузлыми мифами, кровавыми наветами был тем горючим материалом, который до поры до времени можно держать в запасе и при надобности пустить в ход.
Антисемитизм Сталина проявился еще до революции. Очевидно, не последнюю роль здесь сыграли зависть, переходящая в злобность, молодого честолюбца. Как же невзлюбил косноязычный Коба, не имеющий сколько-нибудь приличного образования, всех этих интеллигентов, окружающих Ленина. Одного только Троцкого с его снисходительно презрительным отношением к недавнему второразрядному партийному функционеру Джугашвили-Сталину было вполне достаточно, чтобы будущий генсек возненавидел всех евреев.
Отбывая туруханскую ссылку, Сталин отпускал едкие словечки в адрес евреев. Дело дошло до суда чести ссыльных, который вынес ему порицание. Чем выше поднимался он к власти, тем откровеннее становился в своих юдофобских высказываниях и поступках. В начале 20-х это с тревогой заметил и Ленин. Но было поздно. Смертельно больной вождь уже не мог поставить заслон шовинизму некогда "чудесного грузина", автора брошюры "Марксизм и национальный вопрос".
Брошюра отвечала взглядам большевистского лидера, и он рукоплескал автору, от которого так досталось "бундовской сволочи".
Ленин не был антисемитом, но в своей классовой утопии не оставлял места древнейшему народу для культурно-национальной автономии и, тем более, для построения национального очага на своей исторической родине. Сионизму - война, язык Библии, иврит, - под запрет, евреев нацией не считать, поскольку проживают в разных странах. Их участь предрешена: ассимиляция. А кто мыслит иначе, кто не расстался с сионистскими настроениями - в концлагерь, а то и к стенке!
Сталин оказался прилежным учеником. Его неприязнь к евреям получила теоретическую базу. Раз сионисты - враги, к ним при желании можно причислить любого еврея.
"Творец и вдохновитель дружбы народов СССР" избегал публичных антисемитских высказываний. Но в узком кругу, где можно отбросить марксистско-ленинскую фразеологию, не стеснялся. Его секретарь Борис Бажанов в своих воспоминаниях привел слова шефа: "Не мешало бы большевикам устроить в партии погром". Погром он устроит позже. Всему свой черед. Погромы тоже нужно готовить.
Уже шла Великая Отечественная, на окупированных врагом территориях вовсю крутились жернова Холокоста, но советское правительство ничего не сделало для спасения евреев. Официальная пропаганда хранила глухое молчание о поголовном убийстве евреев. По указанию "свыше" их неохотно принимали в партизанские отряды, а то и расстреливали как "шпионов". В 1943 году после победы под Сталинградом Сталин воспрянул духом. Его юдофобское нутро дало о себе знать в массовой кампании по устранению евреев из фронтовых редакций, многих учреждений, Большого театра, Консерватории, киностудий... В партийных верхах оправдывали эту акцию тем, что во вражеских листовках говорится о засилье в СССР евреев. Якобы чтобы не дать повода, по той же причине евреев, отличившихся в боях, стали реже награждать орденами и "Золотыми Звездами" героев. Узнав о такой "тенденции", контр-адмирал Холостяков, представляя героя Малой земли еврея Цезаря Куникова к высшей награде, записал его русским. Это помогло обмануть бдительность чинов из наградного отдела.
Вот ведь парадокс: диктатор-юдофоб был Верховным главнокомандующим армией, сыгравшей решающую роль в разгроме немецко-фашистских войск и тем самым положившей конец Холокосту.
Замысел
Первый удар Сталин нанес по еврейской интеллигенции, уничтожив наиболее мыслящую, активную часть обреченных. Это вовсе не значило, что эти первые жертвы должны представлять еврейскую культуру. Для него важно было этническое происхождение.
29 января 1949 года в "Правде" появилась большая редакционная статья "Об одной антипатриотической группе театральных критиков". В уничижительном контексте замелькали еврейские фамилии. Чего стоила только одна фраза: "Какое представление может быть у А.Гурвича о национальном характере русского советского человека?" Началась разнузданная кампания по разоблачению "безродных" космополитов. Как признался А.А.Фадеев И.Г.Эренбургу, кампания была начата по прямому указанию Сталина.
А годом раньше, 13 января 1948 года, в Минске был убит руководитель Государственного еврейского театра и Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) народный артист СССР Соломон Михоэлс. Официальная версия - автомобильная катастрофа. Но мало кто тогда сомневался, что это было убийство.
В конце 1948 года начались аресты членов ЕАК и лиц, близко стоящих к нему. Арестовали и недавнего главу Совинформбюро С.А.Лозовского.
Еврейский антифашистский комитет был создан в начале Великой Отечественной войны. Тогда же возникли и другие антифашистские комитеты: славянский, женский, молодежный, ученых СССР. ЕАК, как и все эти общественные организации, проводил большую работу по мобилизации советской и мировой общественности на борьбу с фашизмом, разоблачал его злодеяния, организовывал помощь Советскому Союзу. В 1943 году глава ЕАК Соломон Михоэлс и ответственный секретарь Комитета поэт Ицик Фефер совершили поездку в США, собрав значительные средства, в том числе и от американских евреев, в фонд обороны СССР.
В состав Комитета входили также Б.А.Шемилиович, главный врач клинической больницы им. Боткина; И.С.Шемилиович, младший научный сотрудник Института истории Академии наук СССР; поэты Л.М.Квитко, П.Д.Маркиш, Д.Р.Бергельсон, Д.Н.Гофштейн; один из ведущих артистов Еврейского театра В.Л.Зускин; журналист Л.Я.Тальми; редактор Совинформбюро Э.И.Теумин; переводчик Ч.С.Ватенберг-Островская; директор Института физиологии и заведующая кафедрой физиологии 2-го Медицинского института Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР Л.С.Штерн; заместитель министра Госконтроля РСФСР С.Л.Бергман.
Вокруг ЕАК группировались еврейские литераторы, артисты, ученые, в его адрес шли многочисленные письма с жалобами на факты антисемитизма, просьбами о помощи, предложениями о развитии еврейской культуры... После войны Комитет сыграл видную роль в сборе материалов и подготовке к изданию "Черной книги" - свидетельств очевидцев о Холокосте.
Комитет в глазах Сталина и его подручных стал одной из главных мишеней в антисемитской кампании. Закрыть ЕАК, придумав какой-нибудь повод, было нетрудно. Но этого Сталину показалось мало. Уничтожить его членов и тем самым обезглавить еврейскую культуру, нагнать страху на остальных еврейских интеллигентов, чтобы боялись и слово сказать на родном языке, затоптать любые ростки еврейской жизни - вот на что он нацелился. Но это только пролог к будущему кровавому спектаклю.
Разработкой сценария "дела" ЕАК занялись следователи Министерства госбезопасности и лично министр В.С.Абакумов. Сталин дал Абакумову направление, а уж тот старался проявить максимум палаческой изобретательности. Он предложил Михоэлса до суда не доводить: слишком яркая, целеустремленная личность с мировой известностью. Ликвидировать "по-тихому". Согласие поступило незамедлительно...
С первых же дней существования ЕАК за его деятельностью была организована слежка. При его создании ответственным секретарем стал Шахно Эпштейн, осведомитель госбезопасности. После смерти Эпштейна его место занял И.С.Фефер, тоже тайный осведомитель. Заместителем у него оказался Г.М.Хейфец, кадровый сотрудник органов государственной безопасности. Неудивительно, что в МГБ располагали подробнейшей информацией не только о деятельности самого Комитета, но и о каждом шаге всякого, кто был к нему причастен. Все это потом стало материалом для "улик".
Общую обвинительную схему придумали заранее. Комитет - еврейский террористический и шпионский центр. Так как Михоэлс был уже мертв, главой Центра сделали старого партийца Лозовского. Как член ЦК, вхожий в верхние эшелоны власти, он целил своим отравленным жалом в самое сердце партии и государства. В тайном сговоре с ним и руководством ЕАК была жена Молотова, еврейка П.С.Жемчужина. Дальше уже детали, подробности для конкретных лиц. Безвинных среди арестованных быть не должно. Все мерзавцы, сволочи, шпионы!
Арестованный после смерти Сталина один из активнейших фальсификаторов "дела" ЕАК и "дела" врачей М.Д.Рюмин в июне 1953 года показал:
"С конца 1947 г. в работе следственной части по особо важным делам начала отчетливо проявляться исходившая от Абакумова и реализованная впоследствии Леоновым (начальником следственной части по особо важным делам Министерства государственной безопасности - М.Н.), Лихачевым и Комаровым (его заместителями - М.Н.) тенденции рассматривать лиц еврейской национальности потенциальными врагами советского государства".
А поскольку Абакумов работал под непосредственным руководством Сталина, от которого эти "тенденции" исходили, то чего тут стесняться! На арестованных вешались самые нелепые, фантастические обвинения.
В Советский Союз приезжал после войны редактор еврейской газеты "Дер Тог" (Нью-Йорк) Бенцион Гольдберг. Человек энергичный, общительный, доброжелательно настроенный к СССР, соратник Альберта Эйнштейна про антифашистской деятельности, он побывал в правительственных кабинетах Москвы, Киева и Риги, встречался с рядом писателей, а также с руководством ЕАК, что вполне естественно: ведь, кроме своих редакторских обязанностей, он возглавлял Антифашистский комитет ученых, писателей, художников и актеров. С руководством ЕАК был в переписке. Всего этого было достаточно для того, чтобы объявить Гольдберга "матерым американским шпионом". И это при том, что МГБ располагало неопровержимыми данными: никаких шпионских дел за Гольдбергом не замечено. Напротив: он - верный друг Советского Союза. Ярлык "матерого шпиона" был налеплен и на редактора еврейской коммунистической газеты "Морген фрейхайт" Пауля Новика, состоявшим также в переписке с ЕАК. И теперь уже любое общение с обоими журналистами из США, очное или в переписке, автоматически квалифицировалось как шпионаж.
Или вот еще перл следовательской фантазии: "Лозовскому через Минздрав удалось сфотографировать процесс производства открытого советскими учеными антиракового препарата и ознакомить с ним американского корреспондента Маждова". Любой специалист, имеющий отношение к биологии, прочитав подобное обвинение, счел бы его диким: как можно сфотографировать процесс? Но что до этого неучам из следственной части! Ложилось бы в сценарий.
Журналистка Мириам Железнова (Айзенштадт) написала очерк о евреях - Героях Советского Союза. Значит - еврейская националистка.
Поэты Лев Квитко, Давид Бергельсон, Перец Маркиш, Давид Гофштейн в своих стихах выражали любовь к своему народу, писали о его истории, традициях, ратовали за развитие еврейской культуры - стало быть, все, все махровые националисты.
Выбивать нужные "признания" на Лубянке научились давно. Оглушить жертву с первых же часов и дней заключения унижениями, созданием обстановки безысходности - с этого начинался лубянский конвейер. Регулярные избиения, заточение в карцер, изощрённые пытки, ложь - все было пущено в ход.
Гнусный оговор сотворили против Жемчужиной.
Вениамина Зускина, блистательного актёра, ставшего после убийства Михоэлса художественным руководителем Еврейского театра, арестовали в больнице, где его лечили длительным сном. Сонного доставили в тюремную камеру. Не дав опомниться после столь страшного пробуждения, следователь зачитал ему "чьи-то" показания, где значились "страшные преступления" членов ЕАК. Зускин ошеломлён, подавлен. Никаких очных ставок ему не делают и требуют осудить "подлых преступников". Психика его ещё не пришла в норму, а ему уже грозят убийством. Он осуждает. А вскоре Зускина заставляют подписать "обобщённый" протокол, в котором все, что он осуждал, уже приписано ему.
"Обобщённые протоколы" - изобретение Берии. Туда вписывали все, что хотелось следователям. Дескать, в них самая суть, а "мелочи", "словесную муру" можно выбросить. К "мелочам" относили любое нежелательное показание, не гнушаясь откровенными подтасовками.
Давиду Бергельсону зачитали показания ряда арестованных, в которых они признавались в шпионаже и всякой другой подрывной деятельности. Ошеломленный поэт воскликнул: "Да?!" Но в "обобщённом протоколе вопросительный и восклицательный знаки исчезли. Напрасно мастер слова просил их сохранить. "Тихо, жидовская морда, нам лучше знать, где и какие знаки ставить!"
Несговорчивых ждали истязания. Доктора экономических наук, бывшего научного сотрудника Института экономики АН СССР И.И.Гольдштейна избивали семь раз. Ватенберг-Островскую бросили в карцер, в каменный подвал, через который проходили белые от изморози трубы охлаждения. Лишь после второй отсидки в том же карцере в, состоянии отчаяния и безысходности она подписала составленный следователем протокол.
Несмотря на изощрённые истязания поразительную стойкость проявили доктор Шемилович и Лозовский. С большим достоинством держалась на допросах Штерн. Но в протоколах их ответы искажались, вписывались признания, которых не было.
"Дело" фабриковалось нагло, бесстыдно (какой стыд у палачей!), зная, что "наверху" преисполнены такой же антисемитской злобы, как и на Лубянке. В ход шли подтасовки, интриги, провокации. В этом отношении характерно обвинение членов ЕАК в "злодейской попытке отторгнуть Крым".
До войны в степной части Крыма жили и евреи, уживаться с другими народами им не привыкать. Хотя формально существовала в Биробиджане Еврейская автономная область, евреев там было мало. В Крыму действительно можно было создать полнокровную еврейскую автономию. Имелся в виду не весь Крым, в горной части которого жили татары, а лишь его степная часть.
15 февраля 1944 года три члена президиума ЕАК - его руководитель Михоэлс, редактор газеты "Эйникайт" Фефер и тогдашний ответственный секретарь комитета Эпштейн - направили на имя Сталина письмо. В нем обосновывалась целесообразность создания еврейской государственности именно в Крыму, так как там уже были еврейские районы.
Официальной реакции на письмо не было. Оно осело в архиве бомбой замедленного действия, чтобы рвануть через несколько лет. В следственных томах появится словосочетание "Распродажа Крыма". Подлые еврейские националисты вошли в сговор с американскими империалистами и торгуют священной советской землей!
Предательство
Конечно, не обошлись без подручных гебистов, проворачивающих "дело" ЕАК. Таким подручным, причем очень ценным, стал Фефер. Задолго до ареста "первый пролетарский поэт", как он себя называл, исправно снабжал "органы" информацией о деятельности ЕАК. В тюрьме, хотя его не пытали и не изуряли карцером, он заявил о желании дать полные письменные показания "о подрывной деятельности банды еврейских националистов, окопавшихся в Комитете". По его показаниям, ещё во время поездки в США в 1943 году Михоэлс и он выдавали "шпионские сведения". Мол, уже тогда договорились с представителями американских спецслужб, что будущая еврейская республика в Крыму должна стать военным плацдармом США.
Фефер старательно оговаривал каждого из арестованных по "делу" ЕАК. Что подвигло его на предательство? Трусость, стремление любой ценой спасти свою жизнь? Скорее всего так. Но не спонтанно, не в минуту душевного помрачения началось его падение. Низменность души обнаруживалась в нем и раньше. Безмерно тщеславный, завистливый, хотя и не лишённый определённого поэтического дарования, он не стеснял себя нравственными принципами. Отнюдь не случайно Михоэлс, общительный, щедрый на дружбу и снисходительный к человеческим слабостям, не любил Фефера. Не он выбирал себе соратника для поездки в США в 43-м, ему его навязывали. С какой целью, понятно.
А что же руководство Союза советских писателей СССР, защитило ли оно от абсурдных наветов своих членов, брошенных в застенок? Увы, узнав об арестах, холопски взяло под козырёк. Глава ССП, член ЦК Александр Фадеев направил письмо Сталину, в котором обвинял еврейских писателей в национализме, местечковой ограниченности, сионистской направленности их произведений. Хорошо же был вышколен автор знаменитого романа "Разгром", в котором главным положительным героем выведен командир партизанского отряда еврей Левинсон.
За словом - дело. Секция еврейских писателей была ликвидирована, а её немногие печатные органы закрыты. Для пущей убедительности не кому-нибудь, а поэту Александру Безыменскому ССП поручил возглавить Комиссию для обследования деятельности бывшей еврейской секции писательского Союза. Безыменский понял, чего от него хотят, и накатал заключение-донос. В феврале 1952 года его как свидетеля допрашивал следователь майор Погребной. Эксперт-доносчик и тут расстарался.
"В процессе проверки, - давал он показания, - комиссия изучила ряд вышедших после войны книг еврейских писателей, а также альманах "Геймланд" (Москва) и "Дер Штайн", издававшийся в городе Киеве. В результате этого изучения, а также из бесед с рядом писателей Комиссия пришла к заключению, что многие писатели из еврейской секции ССП скатились на позици буржуазного национализма и оголтелого космополитизма и свою работу главным образом направили на пропаганду так называемого единства еврейского народа во всех странах мира без различия классов. Руководители еврейской секции ССП были лютыми врагами всех советских народов, и особенно русского народа".
Каково? Это уже не просто показания. Расстрельный приговор.
Чтобы опереться на "объективное" мнение литературных экспертов, Лубянка попросила ССП выделить таковых и обследовать архив ЕАК и газеты "Эйникайт". Четыре члена ССП - В.Р.Щербина, Ю.Б.Лукин, Г.И.Владыкин и С.В.Евгенов - тоже приняли соответствующую стойку. Руководил "экспертизой" полковник МГБ Гришаев. В арестованном архиве не было ничего криминального. Деловая переписка, рукописи, протоколы заседаний, пригласительные билеты... Но экспертов совершенно не заботила истина. В своем рвении угодить "органам" в конце заключения сделали вывод: "Под флагом борьбы с фашизмом руководители ЕАК превратили ЕАК в еврейскую националистическую организацию, националистический центр с самыми широкими функциями, в организацию, враждебную идее дружбы советских народов и коренным интересам трудящихся евреев в СССР".
Чем не образчик трусливой подлости и лицемерия! В "интересах трудящихся евреев" надо растоптать еврейскую культуру, уничтожить цвет еврейской интеллигенции. Ведь эксперты-литераторы знали, прекрасно знали, что фактически подписывают арестованным, в том числе и бывшим сотоварищам по писательскому цеху, смертный приговор.
Впрочем, и без этой "экспертизы" он был уже предрешен.
Расправа
Автор документально-публицистической книги-исследования о "деле" ЕАК писатель Александр Борщаговский назвал её емко и предельно точно: "Обвиняется кровь" В сфабрикованных преступлениях обвинялись не просто конкретные лица. Обвинялось всё советское еврейство, посмевшее создать свою национальную литературу, театры, выделить из своей среды людей, щедро одаренных талантами. "Все евреи - потенциальные шпионы" - не выдумка какого-нибудь лубянского следователя-костолома, а установка Сталина, Политбюро, ЦК или, как называли на Лубянке высшую власть, "Инстанции".
После трёх с лишним лет истязания, угроз, подтасовок и провокаций, надругательств над человеческим достоинством, элементарным здравым смыслом арестованные еврейские интеллигенты в мае 1952 года предстали перед Военной коллегией Верховного суда СССР. Все обвиняемые отказались от показаний, выбитых у них пытками, шантажом и обманом. Убедительно доказав, что обвинения абсурдны, они с надеждой смотрели на судей. Теперь-то наконец ясно, что на скамье подсудимых - безвинные люди. Судьи не могли этого не видеть. Но у них была установка: к высшей мере! И все-таки совесть у председателя суда генерал-лейтенанта юстиции А.А.Чепцова не была окончательно задавлена. Он решился на неслыханный в пору сталинского беззакония шаг: прервав процесс, обратился к Генеральному прокурору Сафонову с просьбой вместе пойти в ЦК КПСС и доложить о необходимости возвращения дела на доследование.
Сафонов отказался: "У тебя есть указание Политбюро ЦК, выполняй его!" Обращение к Председателю Верховного суда Волину тоже успеха не имело. Тогда Чепцов поделился своими сомнениями по телефону с Председателем Комитета партийного контроля при ЦК КПСС Шкирятовым и попросил принять его. Шкирятов заявил, что уверен в виновности подсудимых, и в приеме отказал. Чепцов позвонил Председателю Президиума Верховного Совета СССР Швернику. Тот посоветовал обратиться к секретарю ЦК Маленкову.
Маленков ответил окриком: "Вы хотите нас на колени поставить перед этими преступниками, ведь приговор по этому делу апробирован народом! Этим делом Политбюро занималось три раза. Выполняйте решение Политбюро!"
Отдадим должное Чепцову, его попыткам спасти безвинных людей. Однако ослушаться "Инстанции", даже во имя столь благородной цели, - значит пойти на самопожертвование. До такой нравственной высоты судьи подняться не могли. Суд, а точнее судилище, послушно огласил спущенный "сверху" приговор: всех, кроме академика Штерн, к расстрелу.
Не помогло Феферу предательство. Его использовали с лихвой, и теперь он был уже не нужен.
Штерн оставили в живых по указанию Сталина, приговорив лишь к ссылке. С чего бы это? Ведь столько расстрельных ярлыков на неё навесили! Сравнительно мягкий приговор можно объяснить только одним: Лина Соломоновна занималась проблемами, тесно связанными с геронтологией. "Великий вождь" рассчитывал, что её наработки могут пригодиться для продления его драгоценной жизни.
12 августа 1952 года члены Еврейского антифашистского комитета были расстреляны. Ещё раньше в тюрьме от побоев умер Бергман. В связи с делом ЕАК состоялись судилища и в других городах Союза. Всего было 110 человек - все евреи. Среди них - ученые, писатели, поэты, артисты, служащие госучреждений и предприятий. 10 человек приговорили к расстрелу, остальных к различным срокам заключения - от 10 до 25 лет.
А впереди уже чернел новый Холокост. И только смерть тирана положила конец этому кошмару.
22 ноября 1955 года Верховный суд отменил приговор по делу ЕАК, дело было прекращено за отсутствием состава преступления, а все жертвы реабилитированы.
"Дело" Еврейского антифашистского комитета - непреходящий нравственный урок Истории. Он снова и снова напоминает, как легко бытовая ксенофобия переходит в ксенофобию государственную. Не с неба же падают антисемиты разных рангов и калибров. Они выползают "из гущи народной", карабкаясь по спинам обманутых популистской демагогией, ослепленных классовой и расовой ненавистью. Зло всегда проявляется персонально. Взвращивать его помогают людская трусость и равнодушие к чужой беде.
Простая и вечная тревожная истина.
"Круг" (Кельн)
zzzzzzzzzzzzzzzzzzz
Еремей Парнов
Приглашение на казнь
http://berkovich-zametki.com/Nomer9/Parnov1.htm
Из пятнадцати членов Еврейского антифашистского комитета лишь одна Лина Штерн избежала в 1952 году расстрельного приговора. Судьба этой женщины уникальна во всех отношениях. В 1939 году ее избрали в действительные члены Академии наук СССР. Именно Лине Соломоновне было суждено стать первой женщиной-академиком, что явилось столь же ошеломляющей сенсацией, как позже полет первой женщины-космонавта.
Судьба распорядилась так, что ее триумф совпал с роковым для мира событием: в том же году Молотов и Риббентроп подписали «Договор о дружбе и границах» со всеми его секретными протоколами.
До этого дня академик Штерн свято верила коммунистической пропаганде. Она и мысли не допускала, что Гитлер в один миг превратится в друга и союзника Кремля. Лина Соломоновна была бесхитростным и наивным человеком и, разумеется, не удержалась от негодующих реплик: этого, казалось бы, было более чем достаточно для ареста и обвинения по печально знаменитой 58-й статье. Но, к вящему удивлению доносчиков, все ограничилось воспитательной беседой в инстанциях. Весьма высокопоставленный товарищ снисходительно разъяснил академику, что «пакт с Гитлером — это брак по расчету».
— Но от брака бывают детки, — заметила Штерн, так и не усвоившая за проведенные в Советском Союзе годы психологию коммунистического двоемыслия. Пророческим оказалось брошенное ею замечание, в чем пришлось убедиться на собственном горьком опыте.
...Лина Штерн родилась в 1878 году в Лиепае, называемой в то время Либавой. Незамерзающий порт со множеством кораблей был любимым местом прогулок девочки. Еще Лина любила читать, научившись этому увлекательному занятию очень рано. Особенно нравились ей книги о природе, жизни и привычках животных, происхождении человека. Столь явный интерес всячески поощрял отец — видный предприниматель с европейскими связями. Он пророчил дочери великое будущее — вроде как в шутку, но с серьезной надеждой. В гимназию он ее устроил, обойдя благодаря своим связям процентную норму для евреев, однако в университет, по законам Российской империи, путь женщине, да еще еврейке, был заказан. Тут уж даже Соломон Штерн оказался бессилен. Пришлось отправить дочь за границу.
В 1903 году она с блеском закончила Женевский университет и была оставлена на кафедре физиологии человека. Научные интересы молодой ассистентки отличались удивительной широтой, особенно влекли «белые пятна» науки. Тогда еще только подступали к изучению химических основ биологических процессов, а Штерн уже задумывалась о биохимии нервной системы. Она ставила тонкие опыты, анализируя тканевую жидкость клеток, их регуляцию, действие на них различных катализаторов. Вместе со швейцарцем Ф. Беттели ей удалось разработать новый метод исследования дыхания, что стало подлинным прорывом в медицине. Ученый совет университета удостоил доктора Штерн профессорского звания.
Жить бы спокойно и работать во славу мировой науки в сытой и благополучной стране. Ан нет! Потянуло вдруг Лину Соломоновну в загадочный Советский Союз, который из швейцарского далека представлялся чуть ли не раем для трудящихся, самым справедливым обществом в истории человечества.
Первопроходческие работы Штерн были хорошо известны в Москве, где в спешном порядке создавались исследовательские учреждения типа Института экспериментальной медицины. Главная задача — победить старость, а то и саму смерть. Сталин, раз и навсегда уверовавший в догму, что «нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики», постоянно требовал «оседлать природу».
В швейцарскую лабораторию Штерн зачастили коллеги из московских и ленинградских институтов, сопровождаемые агентами ОГПУ, естественно, под видом дипломатов. Все в один голос расписывали прелести советской жизни, сулили радужные перспективы.
Одинокая женщина, погруженная с головой в свою науку, прямодушная и бесхитростная, поверила сладким посулам о неограниченных возможностях для научных работников в стране социализма, где сказки превращают в быль. Да и как не поверить, если в этой чудо-стране на полном государственном обеспечении трудились такие корифеи мировой науки, как Павлов, Вавилов, Кольцов!
Материальная сторона заботила Штерн меньше всего на свете. Ее получившие практическое применение разработки принесли приличное состояние...
И вот Москва. Для начала ей предложили должность профессора во Втором медицинском институте, а в перспективе — возглавить в ближайшем будущем Институт физиологии. Восторженная профессор Штерн тут же вложила в него почти все свои капиталы. Ничего, кроме работы, она не знала, ничего не видела. Агония НЭПа, раскулачивание, широ-ковещательные процессы, на которых с покаянными речами выступали «буржуазные интеллигенты» — инженеры, экономисты, врачи, — все эти роковые события если и бросили черную тень, то на сердце, а не на стеклышко микроскопа. Открытие следовало за открытием: Штерн обнаружила барьерную функцию организма, установила роль мембран в жизнедеятельности клеток. Оказалось, что особый барьер регулирует образование и состав спинно-мозговой жидкости, отчего во многом зависит деятельность нервной системы.
Открытие быстро подтвердила клиника. С помощью сывороток (а позднее и антибиотиков) стало возможно успешно бороться с такими тяжелыми недугами, как туберкулез, менингит, энцефалиты, столбняк. Одна только противостолбнячная сыворотка помогла спасти в годы войны многие тысячи жизней.
Но никакие заслуги перед человечеством и родиной не спасают от произвола. Скорее, напротив — чем ярче, масштабнее личность, тем больше шансов угодить под топор.
Лина Соломоновна уже не могла не видеть, что вокруг нее один за другим бесследно исчезали люди. И не в состоянии была найти этому объяснение. Но уж вовсе невдомек ей было, что Сталин собственноручно вычеркнул ее фамилию из «альбома», который принес на согласование глава НКВД Ежов. Там в числе других видных деятелей науки она значилась как агент сразу нескольких разведок. Зачем-то очень нужна была Штерн «корифею всех наук»... В наркомате здравоохранения ей настоятельно посоветовали вступить в партию. Она послушно написала заявление...
Между тем ее «пророчество» насчет «деток» начинало постепенно сбываться. В разделенной между Гитлером и Сталиным Польше агентура НКВД успешно сотрудничала с гестапо. Заявление советского правительства о том, что оно «не заинтересовано в судьбе польских евреев», обрекло на смерть миллионы людей. Крен в ленинско-сталинской национальной политике стал особенно заметен в годы войны.
В 1943 году по приказанию наркома здравоохранения Г.А. Митирева Штерн навестил директор Института тропической медицины П.Г. Сергиев и в ультимативной форме потребовал уволить всех евреев из журнала «Бюллетень экспериментальной биологии и медицины». Разговор шел без обиняков, открытым текстом: Сергиев ссылался на инструкцию ЦК.
— Видите ли, — счел необходимым пояснить он, — Гитлер бросает листовки и указывает, что повсюду в СССР евреи, а это унижает культуру русского народа.
— Хочу напомнить, что главного редактора журнала зовут Лина Соломоновна, — едва не потеряв дар речи, заметила Штерн.
— О вас вопрос не стоит, — ответствовал ей Сергиев.
О ней «вопрос» действительно пока не стоял — все-таки академик, орденоносец, одна из первых лауреатов только что учрежденной Сталинской премии.
Штерн бросилась за советом к Емельяну Ярославскому. Автор сталинской биографии порекомендовал написать «вождю всех народов». Лина Соломоновна, не стесняясь в словах, излила свое негодование на бумаге. Незамедлительно последовал вызов на Старую площадь. В ЦК ее, по поручению Сталина, принял Маленков. Со свойственной ей прямотой Штерн в резкой форме заявила, что антисемитская кампания — «это дело вражеской руки и, возможно, даже в аппарате ЦК завелись люди, которые дают такие указания». Непривычный к подобному поведению рядовых товарищей по партии Маленков смешался и принялся все валить на шпионов-диверсантов, которых немцы забрасывают в советский тыл. По словам Штерн, он сильно ругал Сергиева, потом сказал, что необходимо восстановить редакцию в том виде, в каком она была.
«Наверху» понимали: час погромов с открытым забралом пока не настал. Страна, ведущая смертельную схватку с фашизмом, еще нуждалась в международном авторитете академика Штерн — члена Еврейского антифашистского комитета.
Комитет этот был создан в апреле 1942 года, когда армия и тыл особенно остро ощущали нужду в финансовой и материальной помощи союзников. В его состав помимо председателя С.М. Михоэлса и Л.С.Штерн вошли возглавлявший Совинформбюро С.А. Лозовский, артист еврейского театра В.Л. Зускин, поэты Перец Маркиш, Ицек Фефер, главврач Боткинской больницы Б.А. Шимелиович, ряд других видных деятелей.
Основная ставка делалась на США, в частности на Нью-Йорк с его двухмиллионной еврейской диаспорой. Яркие пропагандистские выступления Михоэлса нашли горячий отклик у таких знаменитостей, как Чарлз Чаплин, Альберт Эйнштейн, Теодор Драйзер... Триумфальная поездка представителей Комитета за океан принесла миллионы долларов в фонд Красной Армии. А Штерн в 1944 году в числе первых была избрана в созданную по решению правительства Академию медицинских наук СССР...
Победоносно завершилась война. Отпала надобность в Еврейском антифашистском комитете, а вскоре началась оголтелая борьба с «безродными космополитами». И вот 20 ноября 1948 года в протоколе заседания Политбюро появился пункт № 81 «Об еврейском антифашистском комитете» под грифом «Особая папка». МГБ поручалось Комитет «немедля распустить... органы печати этого комитета закрыть, дела комитета забрать. Пока никого не арестовывать».
Знала ли Штерн о нависшей над ней беде? Догадывалась, но продолжала самоотверженно трудиться. Ей удалось, используя стрептомицин, разработать эффективные методы лечения туберкулеза. Но что значили ее новые открытия по сравнению с кампанией, затеянной Сталиным.
На допросе первой женщине-академику и мировой знаменитости припомнили все: не только ее письмо "вождю народов", но и каждое неосторожное высказывание за все годы в «стране чудес». «...Я признаю себя виновной в том, что, практикуя широкое общение с иностранцами, я была с ними откровенна и свободно рассказывала им о достижениях советской науки, совершенно не учитывая того, что этим самым наносила вред Советскому Союзу», — записано в протоколе допроса Штерн от 28 марта 1949 года.
Воистину — Королевство кривых зеркал!
31 марта 1952 года заместитель министра госбезопасности Рюмин утвердил обвинительное заключение, в котором деятельность 15 арестованных по делу Еврейского антифашистского комитета квалифицировалась как измена родине. В сопроводительном письме министра госбезопасности Игнатьева на имя Сталина, Маленкова и Берии предлагалось «осудить Лозовского, Фефера и всех их сообщников, за исключением Штерн, к расстрелу. Штерн сослать в отдаленный район страны сроком на 10 лет».
Приговор Военной Коллегии Верховного суда СССР был исполнен, как следует из надписи на машинописном протоколе, 22 августа 1952 года.
И все же академику Штерн вместо 10 лет дали 3 года и 6 месяцев с последующей высылкой на 5 лет в город Джамбул в Казахстане. Кремлевский тиран, очевидно, приберег человека, владеющего, как он полагал, сокровенными тайнами продления жизни.
Сразу после смерти вождя Штерн вернули в Москву. Надломленная, полуслепая, она все же возобновила прерванные исследования центральной нервной системы. Монография, вобравшая бесценный многолетний опыт, вышла в свет в 1968 году, уже после смерти Лины Соломоновны...
Статья любезно предоставлена редакцией газеты "Еврейское слово"
Другие статьи в литературном дневнике:
