Я пришел в миниотель «Вена». Культовое камерное место. В большой гостиной собирался бомонд противоположной стороны творчества. В зале сидел худощавый Бауэр. Пред ним лежала белая книжка, он ее вертел.
Это была книга поэта Михаила Окуня, который здесь недавно выступал. Я не был на его вечере, а хотел сходить. Сейчас мне выпал случай рассмотреть его стихи.
«Покажи мне что-нибудь у него лучшее», – попросил я Бауэра.
– Я не готов защищать его творчество, – сказал Бауэр, – но вот, к примеру, это.
Я прочитал дивное стихотворение, из которого запомнил наизусть одно четверостишие, показавшееся мне гулким и звучным:
«Я вышел в парк. Сквозь треск петард пунш наливали с поварешки, надсаживался некий бард, и стыли местные ****ёшки».
Не стану сейчас обсуждать достоинства этого «с поварешки», обезличенность «некого барда» и странных «парковых ****ёшек», которые зачем-то стынут под треск петард и плеск наливаемого пунша. У нас сейчас повествование о другом. Но мое мнение: в этом четверостишии, как в волшебном блюдце отражены все свойства поэтики Окуня.
Я еще полистал книгу.
«Бетонные хаты, сырой привокзальный закат». – Вольность эпитетов и другие штуки придают стихам милый беззлобный юморок, обличающий мастеровитого раскрепощенного поэта...
