Леонид Мартынов. Река Тишина.
— Ты хотел бы вернуться на реку Тишину?
— Я хотел бы. В ночь ледостава.
— Но отыщешь ли лодку хотя бы одну,
и возможна ли переправа
через тёмную Тишину?
В снежных сумерках, в ночь ледостава,
не утонешь?
— Не утону!
В городе том
я знаю дом.
Стоит в окно постучать —
выйдут меня встречать.
Знакомая одна.
Некрасивая она.
Я её никогда не любил.
— Не лги!
Ты её любил!
— Нет! Мы не друзья
и мы не враги.
Я давно её позабыл.
Ну так вот. Я скажу: хоть и кажется мне,
что нарушена переправа,
но хочу ещё раз я проплыть по реке Тишине
в снежных сумерках, в ночь ледостава.
— Ночь действительно ветреная, сырая.
В эту ночь, трепеща,
дотлевают поленья в печах.
Но кого же согреют поленья, в печах догорая?
Я советую вспомнить о более тёплых ночах.
— Едем?
— Едем!
Из дровяного сарая
Братья её вынесут чёлн на плечах
и опустят на Тишину.
И река Тишина у метели в плену,
и я на спутницу не взгляну,
Я только скажу ей: «Садись на корму!»
Она только скажет: «Я плащ возьму.
Я сейчас приду...»
Плывем во тьму,
мимо предместья Волчий хвост,
под Деревянный мост,
под Оловянный мост,
пПод Безымянный мост...
Я гребу во тьме,
женщина тихо сидит на корме,
кормовое весло у нее в руках.
но, конечно, не правит — я правлю сам!
Тает снег у неё на щеках,
липнет к её волосам.
— А как широка река Тишина?
Тебе известна ее ширина?
Правый берег виден едва-едва, —
неясная цепь огней...
А мы поедем на острова.
Ты знаешь — их два на ней.
А как длинна река Тишина?
Тебе известна ее длина?
От полночных низин до полдневных высот
семь тысяч и восемьсот
километров — повсюду одна
глубочайшая Тишина!
В снежных сумерках этих
всё глуше уключин скрип.
И замирают в сетях
безмолвные корчи рыб.
Сходят с барж водоливы,
едут домой лоцмана.
Незримы и молчаливы
твои берега, Тишина.
Всё медленней серые чайки
метель отшибают крылом...
— Но погоди! Что ты скажешь хозяйке?
— Не понимаю — какой хозяйке?
— Которая в лодке сидит над веслом.
— О! Я скажу: «Ты молчи, не плачь.
Ты не имеешь на это права
в ночь, когда ветер восточный — трубач —
трубит нам долгий сигнал ледостава».
Слушай!
Вот мой ответ —
реки Тишины нет.
Нарушена тишина.
Но разве твоя вина?
Нет!
Это счастье твоё.
что сам ты нарушил её,
глубочайшую Тишину,
у которой ты был в плену.
1929
Другие статьи в литературном дневнике:
