Вадим Степанцов. Проклятие макияжу.
Вы плакали навзрыд и голосили,
уткнув глаза и нос в моё плечо,
и благосклонность к вам мою просили
вернуть назад, целуясь горячо.
Но я надменно высился над вами,
угрюмый, как Тарпейская скала,
и распинал вас страшными словами:
"Моя любовь навеки умерла".
Не помню, сколько длилась эта сцена,
быть может час, быть может, целых три,
но я прервал ее, позвав Колена -
слугу, чтоб тот довел вас до двери.
Он поспешил исполнить приказанье,
подал манто и вытолкал вас прочь.
Через балкон неслись ко мне рыданья,
тревожившие пасмурную ночь.
Потом вдали раздался визг клаксона,
и вас домой помчал таксомотор.
Я помахал вам ручкою с балкона,
поймав ваш жалкий увлажненный взор.
"Ну что ж, гордиев узел перерублен, -
подумал я. - Теперь - к мадам NN!"
"Месье, ваш туалет навек погублен!" -
вдруг простонал мой преданный Колен.
Я взгляд скосил на белую рубашку
тончайшего льняного полотна:
размером с небольшую черепашку
темнел на ткани силуэт пятна.
Последняя приличная рубаха,
теперь, увы, таких не отыскать,
уносят волны голода и страха
купцов и швей, обслуживавших знать.
Увы! Моя последняя сорочка!
Куда я в ней теперь смогу пойти?
А у мадам NN шалунья-дочка
не прочь со мной интрижку завести.
О это макияжное искусство!
О эти тени, тушь, румяна, крем!
Зачем, зачем вы красились так густо
и говорили глупости, зачем?
Будь проклята навеки та блудница,
шумерка или римлянка она,
что первою намазала ресницы
экстрактом из овечьего говна!
О Боже, Боже! Как я негодую,
как ненавижу красящихся дам!
Колен, найди мне прачку молодую,
и сердце, и бельё - всё ей отдам.
Другие статьи в литературном дневнике:
