Михаил Дудин. Незнакомой девочке.
Я нёс ее в госпиталь. Пела
сирена в потемках отбой,
И зарево после обстрела
горело над чёрной Невой.
Была она словно пушинка -
безвольна, легка и слаба.
Сползла на затылок косынка
с прозрачного детского лба.
И мука бесцветные губы
смертельным огнём запекла.
Сквозь белые сжатые зубы
багровая струйка текла.
И капала тонко и мелко
на кафель капелью огня.
В приёмном покое сиделка
взяла эту жизнь у меня.
И жизнь приоткрыла ресницы,
сверкнула подобно лучу,
сказала мне голосом птицы:
- А я умирать не хочу...
И слабенький голос заполнил
моё существо, как обвал.
Я памятью сердца запомнил
лица воскового овал.
Жизнь хлещет метелью. И с краю
летят верстовые столбы.
И я никогда не узнаю
блокадной девчонки судьбы.
Осталась в живых она, нет ли?
Не видно в тумане лица.
Дороги запутаны. Петли
на петли плетут без конца.
Но дело не в этом, не в этом.
Я с новой заботой лечу.
И слышу откуда-то, где-то:
- А я умирать не хочу...
И мне не уйти, не забыться.
Не сбросить тревоги кольцо.
Мне видится часто на лицах
её восковое лицо.
Как будто бы в дымке рассвета,
в неведомых мне округах,
тревожная наша планета
лежит у меня на руках.
И сердце пульсирует мелко,
дрожит под моею рукой.
Я сам её врач, и сиделка,
и тихий приемный покой.
И мне начинать перевязку,
всю ночь в изголовье сидеть,
рассказывать старую сказку,
с январской метелью седеть.
Глядеть на созвездья иные
глазами земными в века.
И слушать всю ночь позывные
бессмертного сердца. Пока,
она своих глаз не покажет,
и не улыбнется в тени,
И мне еле слышно не скажет:
- Довольно. Иди отдохни.
1964
Другие статьи в литературном дневнике:
