Иеромонах Симон Безкровный
Вечерние фонари отбрасывали на лицо старца золотистые блики, отчего
оно казалось необыкновенно одухотворенным и красивым. Старая вязаная
кофта в вечернем полумраке выглядела так, словно была епископским
омофором. Я залюбовался старцем и захотел узнать о нем немного более
того, что он поведал о себе.
– Каким образом, владыка, вы пришли к Богу?
– К Богу просто так не придешь,пока не познаешь себя: познав себя,
познаешь и Бога. Когда в молодости япробовал заглянуть в себя, то увидел
внутри только грех, мрак и тесноту, и понял, что это и есть моя суть: грех,
мрак и теснота, когда одичалая душа живет без Бога. Сколько я ни всматривался в себя, видел там словно только глухие стены, не имеющие ни входа,
ни выхода. Так я понял, что Бог накрепко закрыл Себя от любопытствующих глаз, отрезав прямой доступ к Своей обители в сердце человеческом.
– Что же вы сделали потом? – возгорелся я, желая узнать, чем закончились поиски Бога моим собеседником.
– Неотступно кружа возле этой мрачной глухой стены, пойми, я говорю образно, мне стали видны как будто проблески яркого света из-за нее, которые, я чувствовал, были истинной жизнью, призывающей меня достичь ее и познать, как сказано в
Евангелии: «Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы» (1 Ин. 1: 5). И в тот миг
я увидел нечто, вроде тонкой сияющей нити, переброшенной кем-то через эту
высокую ограду.
Мне показалось, что висящая тонкая нить не выдержит даже веса комара, но, потянув за неё, обнаружил, что она необыкновенно прочна и выдержит не только мой вес,
но и вес всех людей, живущих на земле, даже если они все ухватятся за эту тонкую сияющую нить.Однако, сколько я ни пытался взобраться по ней, то, не имея сил удержаться, скользил, падал и очень больно расшибался. Мне стало понятно, что
без покаянной молитвы мне не удастся взобраться по стене, чтобы увидеть то,
что за ней находится. И тогда эта тонкая нить неожиданно превратилась
в узкую и высокую лестницу, по которой я, напряженно молясь,начал медленно подниматься, перебирая руками перекладину за перекладиной.
По мере подъема по этой узкой лестнице, я заметил, что, на самом деле, именно она
поднимает меня, когда я с большими усилиями пытаюсь ползти по ней. Тем
временем, свет из-за стены становился все ярче и ярче, а край стены все более
приближался до тех пор, пока я с величайшим волнением не заглянул за
неё...
– Старец прекратил свою речь и умолк, задумавшись. Я слушал его, затаив дыхание и сгорая от нетерпения.
Рассказчик зорко взглянул на меня, поняв мое волнение:
– Какими словами я поведаю тебе то, к чему желают приникнуть ангелы
Божии, сыне? Когда Господь говорит изнутри: «Я здесь!» – все успокаивается и просвещается внутри, и снаружи. Старайся, дерзай, подвизайся и
тогда сам все увидишь и поймешь...
– Что же случилось далее, владыка? – Почему-то шёпотом спросил я.
– То необычайное, что я увидел за стеной, невозможно передать человеческим языком, в нем просто нет таких слов... Это видение настолько превосходило мой разум, что я, ошеломленный, не удержался на стене, сорвался
вниз и упал, потеряв сознание. Придя в себя, обливаясь слезами, я попытался
снова подняться по этой небесной лестнице, сжигаемый жаждой опять узреть
открывшееся мне непостижимое видение. Но она быстро поднялась вверх, а
мне внизу предстали грязные лохмотья моей грешной души, которую понесли прочь волны бурной реки, катившие меня по камням, ввергая в водовороты и буруны. Несмотря на то, что меня вращало и било, причиняя страдания и боль, я заметил, что одеяния моей души становятся немного
светлее и чище.
Хотя меня несло по бурной стремнине, тем не менее эта стена и яркий
свет за ней не удалялись от меня. И тут я увидел, как некоторые люди в светлых одеяниях, среди которых я узрел и моего наставника, легко оттолкнувшись от земли, спокойно перелетают высокую преграду и исчезают за ней, тогда как я упал и больно расшибся. И там, из этой ужасной стремнины, где меня кружило и било о
камни, я возопил велиим гласом:
«Боже, почему эти люди перелетают через стену, а я не смог даже с помощью лестницы перебраться через неё?»
И тогда я увидел свой нелегкий жизненный путь, который вёл меня к стене
по грязным оврагам, промоинам и страшным ямам. А взглянув чуть подалее, мне предстали жестокие пути этих дивных людей, которым я было позавидовал: они пролегали сплошь по бритвам, шипам и острым гвоздям, обильно политым их кровью.
Тогда Божественный Свет спросил меня:
«Желаешь ли ты пройти этими путями, чтобы приблизиться ко Мне?»
От этого вопроса меня словно обдало жутким холодом. Я понял, что никогда
не смогу понести тех испытаний, которые претерпели святые и праведные
люди, подобные моему старцу. И Голос промолвил: «Поэтому очищай себя и
пребывай в смирении, чтобы прийти в завершение в Мою святую обитель...»
Мы помолчали. Затем старец продолжил:
– Мы возвращаемся ко Христу, потому что нет другого пути, на котором
можно жить для спасения. Лишь сострадание помогает понять чужую
боль, и лишь любовь помогает исцелить ее. Любовь, как мне видится на
исходе лет, – это великая река сострадания Христова, влекущая к спасению
всех людей. Любить одного значит отдать ему свою свободу, любить всех
значит отдать им свою жизнь и обрести совершенное спасение. Наверное, как-то так. Все земное, к чему привязывается душа, убивает ее, а все Небесное, к которому она устремляется, через внутреннее безмолвие вводит ее в жизнь нескончаемую. В этой жизни только тот спасается, кто ежедневно тренирует себя к вечности, к свободе, к ее нескончаемому Божественному покою. В достижении спасения не следует жалеть себя...
***
– Почему, владыка, сколько я ни молюсь, Господь не забирает от меня это
тяжкое искушение, о котором я поведал? Вообще, Он же может в одно
мгновение избавить меня от всех моих грехов, а не делает этого. Зачем так
устроено, не понимаю...
– «Почему» и «зачем» никогда не приводят нас к Богу, отче! – Со строгостью в голосе ответил епископ. – «Как спасти душу свою?» – этого вопроса Христос ожидает от человека. Конечно, Он может в одно мгновение сделать человека святым, но тогда жизнь человеческая не будет иметь никакой ценности и никакого смысла. Именно наши благие намерения жить по заповедям и непрестанные усилия в стяжании спасения, какими бы слабыми они ни были, возвышают нас в очах Божиих и составляют истинную ценность и достоинство всякой души человеческой. Помнишь, что сказано: «Просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите и отворят вам» (Мф. 7: 7)?
– Это я помню, владыка, но мои глаза снова и снова обманывают меня, увлекая в мир, который как будто высасывает все силы моей души... – с горечью поведал я собеседнику. Он пристально взглянул мне в лицо: – По глазам можно сразу узнать человека, живой он внутри или мёртвый.
Поэтому люди часто прячут их от постороннего взгляда...
– А я, по вашему, живой или мертвый? – мое любопытство выдало меня.
Старец слегка усмехнулся:
– Пока ты ещё мертвый, но у тебя есть возможность стать живым, если
не будешь лениться! Быть монахом ради Христа – самое стоящее из всего,
что может быть. Снова и снова следует неутомимо пытаться обрести мир душевный и благодать Божию, никогда не оставляя своих попыток, «ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят» (Мф.
7-8).
Необходимо тщательно, даже больше зеницы ока, беречь свою совесть, чтобы она пребывала незапятнанной, а ум необходимо освободить от назойливой внутренней болтовни.
Так ты сможешь накопить благодать и остановишь безпрерывное кружение
ума. Саможаление – препятствие на этом пути. Знаешь, как говорил святой Иоанн Кронштадтский? – «Возьми сердце свое, как рукой, и держи». Так и ты делай, отче мой дорогой! Радость жизни – в благодатной свободе духа. Счастье жизни – в совершенном спасении души. Но говорить сейчас об этом не место и не время...
Из книги "О счастье праведной жизни"
Другие статьи в литературном дневнике:
