***

Натыкаюсь, в «поиске» разглядеть Машу Степанову,
на запись в ШкАлеЗло
Гляжу, как Т. и С. Над Мариной потешались.
Как бы она их игнорировала и презирала,
картинно отвернувшись на диване…
Все это Цветаевское резкое, смешно дразнили…
Какими старыми они были…
Обе старухи, в своем метком «ХИ»,
вульгарно поцапались с юной,
литературно салонной Мариной.
Толстая то сидела в возрасте,
когда Марина уже повесилась,
и если б Марина отвернулась от нее,
то не с гордым презрением интеллектуального превосходства,
на диванчике к стенке лицом,
а в петле с гримасой боли,
судорогой и поломанными хрящами.
Толстая, шагнув за опыт в пол века,
с этой своей моральной ядовитостью
над дерзкой Мариной глумилась,
над ее с Парнак общей сигаретой в обнимку,
а Марина давно качалась в ледяной, елабужской петле …
И НЕ НАДО ОРАТЬ, ЧТО ЭТО МЫ СЕБЕ ТАКИЕ СУДЬБЫ ВЫБИРАЕМ!
А выбор из чего?! Слава богу, удавилась!
Не узнала, что сына убили!
Про Алю не узнала… Хороший выбор -
правильный ( выгадала)!
Так мне виделось все это сегодня утром.
Заигрались бабки да в чужое удушье заехали,
в петлю, в рану, в рвоту…
Особенно когда Т. пошла про детей
Марининых рассуждать, про с голоду погибших.
А Маша Смирнова слабо отбивалась,
сверкала профилем мефистофельским,
но слов нужных не нашла.
Кроме, почему мы ей простить не можем?
ДА Кто ВЫ ТАКИЕ? Прощать, не прощать…
Глумитесь!… ведь… вас нет в истории.
Вас там даже не заметят, ваша «строчечка»
«кадрик» - писк, рядом с ее мощью, ее величиной!
Ведь, правда, смешно...

Сказка и быль
об Амстердаме где курят травку,едят грибки и открыто балдеют.

Нет ничего удивительней в жизни, чем сама жизнь.
Любая сказка перестает ею быть как только поселишься в ней.
Она удерживает очарование на расстоянии - приблизишься и превратится
в быль, а быль - в пыль, вернее, в пепел и пыль.
Италия была сказкой пока Кристина не поселилась в ней,
оказавшись в Болонском университете.
Поднесла к глазам увеличительное стекло - Италия на блюде каждый день,
на завтрак, обед и ужин. Волшебное слово «seniora» утратило магию и... надоело. Зеленые холмы провинций въелись в зрачки.

Каждый день от зари до зари
В сочных травах руины торчат,
Как надгрызанные сухари,
Угодившие в свежий салат.

Машина времени

Каждый год по полгода в Италии: пьющие студенты со спущенными штанами и рукавами, кучерявые бамбино в дайперсах до бармитства, полуспящие в сиесту городки,
полуленивые хозяева торговых лавочек, полу-американский реп и ... кинематограф.
Каждый день по полдня макароны во всех видах,
пища, которую в России потребляют в основном с голодухи;
мятые тряпки в витринах – последний писк, и растрепанные,
хитро нечесанные волосы – последний шик...
и вся жизнь с акцентом «на вчера»,
после Америки, где вся жизнь с акцентом «на завтра».
География в разрезе: Италия, Россия, Америка,
как машина времени - самолет между прошлым и будущим.

Пряничные домики и урфинджусы

Невдалеке от Роттердама
Круженье мельниц ветряных,
Как занавеси вдоль каналов
Фасады зданий вековых...

Вчера К. улетела в Амстердам, звонила, захлебываясь от восторга.
Теперь сказка – Амстердам вместо Италии, сказка – короткий вдох и выдох,
волшебство мгновенных впечатлений, очарование секунды.
Амстердам... Он такой! Он в плане как луковица,
разрезанная пополам! Вокруг мостики, лесенки...
Если сравнивать с Болоньей, то там улочки разбегаются
паутиной от центра. А тут сразу попадаешь в старую датскую сказку,
где Гансы и Гретты живут в домиках из хлебца,
и чувствуешь себя печенюшкой, которую проглотил Амстердам.
Датчане - высокие, белобрысые красавцы;
носы-флюгеры делают их похожими на урфинджусов.
Лица вытесаны рубанком, без обработки,
будто бог, поплевав в ладони: хрясь-хрясь, щедро,
с размахом...Вот тебе и датчанин!
Домики тулятся плечо к плечу и кланяются навстречу.
Платят за ширину фасада, которая занимает улицу,
поэтому дома - высокие и узкие, а урфинджусы - длинные и худые,
словно ввинчиваются и вывинчиваются из них по винтовым лесенкам,
но плавно, вжик-вжик. Они привыкли...
Мебель втаскивают через окна, над крыльцом - окно, над окном - крюк,
на крюке – веревка, к веревке - диван и... в окно!
Номеров у домиков нет, фамилий тоже, direction такой:
«Ганс-молочник, третий дом после второй колонны».
Идешь, видишь на стене овечка - значит живет мясник.
Они очень любят соединять в одном слове подряд три-четыре
гласные буквы, звучит смешно: «оау...еоаэ»...

Неприличные фамилии

Раньше у них не было вообще никаких фамилий, ими они обзавелись недавно,
может, лет сто тридцать назад.
Наполеон подарил Амстердам своему брату Луи, а тот не мог понять,
как без фамилий, кто мясник, кто молочник, какие овечки
за третьей колоной? Луи сделал опись, пронумеровал дома,
заставил взять фамилии.
А датчане, насмехаясь, придумали смешные фамилии,
непонятные французам, например, Кончилвкулак. Они прикалывались,
когда на площади делали переклички, но эти фамилии так и
остались, теперь их носят целые династии.

Велосипеды в каналах

Никто не ходит по мостам
С рисунками живых тюльпанов.
На твои плечи, Амстердам,
Наброшен белый шарф туманов...

Все урфинджусы высокие, и все ездят на одинаковых велосипедах,
у каждого по два.
Велосипедов в два раза больше, чем жителей,
тех 800 тысяч, а этих – считай! Велик стоит 10 евро,
замок – 20, все средство передвижения стоит 30.
Но их не пристегивают, не чинят, а просто выбрасывают в каналы.
Раз в год приезжает гребалка и выкребает из каналов
несколько тысяч велосипедов. Повезло, сама видела – зрелище!
Воруют велики легко - все же одинаковые,
но никто не огорчается, зашел, купил новый,
снова без замка, за цену замка купишь еще два,
если украдут. И едут в туманах, тюльпанах на велосипедах.

Туристы, грибочки и травка

Цветут тюльпанные ряды,
Взлетают радугой фонтаны,
За столиками, у воды,
Курильщики марихуаны.

Гансы-эстеты обожают красоту, чтоб хорошо пахло и выглядело.
Каждые три дня в каналах меняют воду.
Законы согласуют с пожеланиями народа, все на площадь, форум:
- Хорошо ли вам, датчане? Не мешает ли что в жизни?»
- Туристы!
- Мешают?
- Нет!
Туристы устраивают...для них кафе с грибочками и травками.
Туристы ходят счастливые, обкуренные, с ними все ласково разговаривают:
«Присядь, хочешь расслабиться? Попей чаек, покушай грибков!»
Но не устраивает, что они писают по углам!
В жару дышишь амиаком, глаза слезятся.
Голландия -благоухает.
По углам домов сделали такие лесенки-полочки,
что все льется обратно туристу на ноги.
Нечего жалеть 50 евро на туалет.
С травой закон такой: покупать марихуану – нелегально,
но курить - легально.
Хозяева кафе покупают, их не арестовывают, но если они допустят
драку или другие наркотики, то их тут же закроют,
без суда и следствия. Покупай траву, не накажут до тех пор,
пока не нарушишь порядок, а нарушил - тут же арестован
и обвинение готово. Никакой волокиты!

Жизнь ниже уровня моря

И все пристойно, все путем,
И никого никто не судит,
Идут неспешно под дождем,
Отужинать с работы люди.

Фотографии не передают атмосферы, там надо быть... там воздух другой.
Датчане засЫпали кусок моря и живут на этом месте,
навалили валунов, отодвинули море и построили Голландию,
но живут в постоянном страхе: вдруг смоет,
поэтому со всеми готовы дружить и очень милы.
Это самый толерантный народ, принимающий разные
верованья и совмещающий несовместимое.

Милый Бог на чердаке

Тюльпанов голубая кровь
Пробила каменные шлюзы,
И однополая любовь
Соединила свои узы.

Главное, чтобы все пристойно выглядело, чтобы всем было хорошо.
Поэтому они прятали синагоги и католические церкви,
маскировали их под музеи, под деревья:
на первом этаже - магазин, на втором - церковь.
- Смотри, видишь церковь? Нет? Ну вот и хорошо.
Все знают где, но не видят. Они называли эти
замаскированные церкви «наш милый Бог на чердаке».
Самая высокая точка в Амстердаме - мостик, но датчане
на него не ступают, боятся (он тоже ниже уровня моря),
хотя к страху привыкли. И добрые датчане живут каждый день, как последний.

Четыре сезона за пять минут

И только черные зонты,
Будто мышей летучих стаи,
Почти у каждой головы,
Кружатся, не переставая.

Погода прикольная, идешь - солнышко, прелесть, тепло;
зашел в магазин купить сигарет, вышел – гром, гроза, метель.
Покурил - опять солнышко.
Чистота, свежесть, хороший запах.
Сто раз на дню одеваешься, раздеваешься, переодеваешься - занят.
Из дому выходишь минут на пять - запасайся гардеробом на четыре сезона.
Припекает, думаешь жарко –
снимаешь куртку, и тут на тебя ливень, молнии, гром, град.
Льется минуты три, и тут же солнышко - опять радость.

Попей водички

Датчане - трудяги, не любят, когда не работают,
лоботрясов не любят. Раньше того, кто не хотел работать,
сажали в специальные комнаты в подвале. Поскольку город стоит ниже
уровня моря, то к вечеру вода поднимается с прибоем, и узник
должен откачивать воду, если хочет выжить. Так они учили работать:
посадил в клетку, не хочешь - не работай, попей морской водички!

Порт, фонарь, церковь

Служенье красных фонарей,
Цветов раскрытые ладони,
Живая живопись полей,
Триумф, абстракции в газоне.

Со стороны моря в Амстердам попадаешь так:
сначала порт и портовый вход, потом улица
в красном свете, дальше церковь. Идея такова:
приезжают моряки, получившие зарплату,
и прежде чем попасть в город,
им было необходимо сначала пройти через
улицу красных фонарей, в конце которой
стоит большая церковь.
Изголодавшиеся моряки сперва набрасываются на «фонари»,
потом заходят в церковь заплатить индульгенцию,
потом уже в город.
Проституцию узаконили в 2000 году, индульгенцию гораздо раньше.

Уродский дом и памятник

Жителям не понравился, но ломать не стали,
приняли закон: больше в городе ничего не строить,
только реставрировать.
Между красной улицей и церковью кто-то самовольно,
посреди дороги, приковал цепью бронзовую кисть руки.
Власти хотели убрать руку, но жителям понравилось,
и на форуме они сказали: «нет!»
Рука осталась, как безымянный памятник: либо женщина
прикована цепью к мужчине, либо он к ней.

Три крестика

Первое лого в мире придумали датчане.
Во времена средневековья они отправляли торговые карабли,
а писать не умели. Тогда пришло решение - ставить на них три крестика.
Три крестика - символ города.

Амстердамское чудо

Чудо эта легенда священного хлебца, длинная,
смешная и запутанная. «Какой-то святой срыгнул хлебец в церкви
, после чего церковь сгорела, а хлебец невредим».
Этот сюжет варьируется в разных церквях и поколениях,
церкви горят, хлебцы ни-ни... На этом приколе поднялась их экономика.
Амстердам замечательный! Он любит юмор, индивидуальность.
Он сердечен и благосклонен ко всем. Если Бог создал мир,
то Голландию над морем создали датчане.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 22.10.2010. ***
• 19.10.2010. ***
• 16.10.2010. ***
• 13.10.2010. ***
• 12.10.2010. ***
• 11.10.2010. ***
• 10.10.2010. ***
• 07.10.2010. ***
• 04.10.2010. ***
• 01.10.2010. ***