Почему мы так не любим себя? Почему так быстро и легковесно публично скатываемся к уничижительной самооценке, стоит нам столкнуться с нахрапистой посредственностью, не страдающей комплексом неполноценности и демонстрирующей избыток разносторонней, гиперактивной предприимчивости? Казалось бы, мы постепенно начинаем уходить от слепого, раболепного преклонения перед всем иностранным, не нашим, однако синдром советского раболепия перед чужими, часто весьма сомнительными "достоинствами", внушенный нам советской властью, все еще дает о себе знать самым неожиданным образом.
И мы не замечаем, как начинаем кланяться очередному ничтожеству...
Телевидение сообщает об открытии в Государственном музее имени А.С. Пушкина (западное изобразительное искусство) выставки некого Юрия Купера, только что прибывшего в благодарную Россию с благословенного Запада. Народу на выставке никому неизвестного гения столько, что не протолкнуться. Многоопытная, умудренная и восторженная директор музея сообщает: это потому, что "работы мастера отличаются глубиной и значительностью". Невольно настораживаешься: вот оно, событие века, наконец свершилось! Телекамера скользит по полотнам очередного, мудрого апостола живописи. Какое открытие! Мрачные, неряшливые картинки, серо-голубая, с зеленоватым отливом тухлятинка современного модерна. Какие-то пятна и пятнышки, грязная поверхность холстов кое-где выскребена мастихином, кое-где туманно размазана. Сфумато многозначительных, недоговоренных откровений нового времени! Публика замирает в благоговейном восторге...
Сам мэтр снисходительно сообщает, что недавно удостоил своим посещением "Третьяковку". Впечатления мэтра мрачные: там ничего нет, пустыня. Русские художники-это не испанцы, не итальянцы, в России не было своих Караваджо и Веласкеза. Ну была еще какая-то иконопись, но кроме этого - извините, круглый ноль. Правда, что-то могли портретисты восемнадцатого века, а больше ничего замечательного в русской живописи и не происходило. Брюллов? Так его "Последний день Помпеи" вовсе не стал первым днем "русской кисти", как об этом наивно сообщил наивный и восторженный Пушкин! Чудак! Нет, ну был потом еще Суриков, но это так, случайность. Об остальных замечательных мастерах русской живописи, признанных на Западе, в той же Испании (пример-Репин), новая знаменитость не считает нужным и вспомнить. Посмотрел, говорит, Врубеля, "после которого и пошло все фуфло" и это при том, что его Демон лежит весьма симпатично...
Слушаешь этого нарцисса и диву даешься: да ты хоть разок, хотя бы в мыслях пытался поставить свою серую мазню рядом с полотнами тех, кого ты так великолепно, царственно унижаешь? Умеешь ли ты сам провести без линейки прямую черту? Что еще, кроме туманных, разбеленно-подсиненных разводов кости жженной доступно твоему "таланту"? Мэтр сообщает, что во всем в жизни разуверился. Оказывается, раньше его потянуло из России в Париж, потому, что там "что-то происходило". Потом в Париже перестало происходить, потому что переместилось в Нью-Йорк, куда мэтр и начал "постепенно собираться". Потом и в Нью-Йорке гению стало неинтересно, потому что "происходить что-то стало в России". Мэтр лениво сообщает, что намерен осчастливить человечество новой, гениальной картиной на петербургскую тему: фигура Петра на вздыбленном коне и затопленный наводнением город. Полотно, "если сделать его большим" (!!!), будет замечательным, потому что затопленный город - "это красиво". Вот так, ни больше, ни меньше: было бы "красиво", а что изображено, не столь важно. Звезда живописи тут же походя сообщает для придания своим размышлениям капризного, пресыщенного гения красиво звучащей ноты, что "Петербург он не очень любит". А в чем, собственно, дело, может быть там, по мнению страдающего от мировой тоски живописца, опять "ничего не происходит"? Ну разве всей русской живописи, с ее болезненным интересом к общественной российской проблематике дотянуться до таких высот духа? Да никогда, ни за что!
Наше телевидение вполне устраивает глубина откровений приблудного сына, явно не прижившегося на Западе. Живопись гения лучше не показывать зрителю, поэтому авторы фильма демонстрируют неряшливую обстановку мастерской и самого обрюзгшего гения в какой-то глуши то-ли на фоне деревенского сарая, то-ли заброшенной автобусной остановки. Нам очень важно увидеть, как гений выпивает на рыбалке, брезгливо закусывая рыбешкой. Картина личной драмы дополняется фигурой вдрызг разочарованного живописца, картинно удаляющегося в романтическую даль по какому-то безлюдному пляжу. Раньше это называлось ложной многозначительностью на пустом месте, теперь это вполне вписывается в философские открытия телеканала "Культура", где ведущий Швыдкой в передачах "культурная революция" нам сообщает через раз, что "в этом мире нельзя ничего сказать точно и определенно о чем-бы то ни было". Знакомая песня любителей ловить рыбку в мутной воде! Щвыдкие и куперы очень хотели бы, чтобы мы разучились видеть и понимать, где настоящее искусство, а где претенциозное фуфло. Нам нужно помнить, что Россия - страна великих ценностей и прекрасных открытий не только в нашей национальной живописи. И начать, наконец, уважать себя, мы этого достойны. И меньше слушать "мэтров", свихнувшихся на западных "новинках" с трехметровой бородой...
