Дарья Христовская. Мёртвые матросы.
Бояться больше нечего.
Вода
вернула нас.
Все мёртвые матросы
вернулись к берегам.
Я вижу придорожное кафе,
я вижу перевёрнутую лодку,
и белый голубь кружит надо мной.
О, чёртов голубь,
если альбатросы
кружат над трупом, это ничего -
одним матросом меньше.
Но голубка
не может означать ничто иное
кроме как: потоп.
Меня когда-то звали Билл Карпентер,
но порт приписки вспомнить не могу:
Тортуга ли? Нантакет?
Всё едино,
но точно помню, как я был убит,
и как, ещё не вздёрнутый на рее,
уже был мёртв —
а вот шепчу — скорее.
И пусть вода придёт.
И пусть вода
поднимется до шеи
и станет тесно.
Всё упреждено.
весь ваш прибрежный бруствер Мажино
не остановит мёртвых: ни траншеи,
ни замки из песка,
ни эти лодки,
ни пыльные прибрежные кафе,
ни дамы в белых шляпках,
ни солома,
ни камешек в пыли...
Спасись, голубка,
что тебе потоп —
летай, голубка,
пламенно и гордо.
Но только в день, когда придёт поток,
напьёшься и свинцовой, дождевой,
и мёртвой влаги,
хлещущей из горла,
и к горлу подступающей
живой.
07.04.2014
Другие статьи в литературном дневнике:
