Говорящая собака, или Голова Чирикова.«Эх! Писали бы вы, паразиты, на своем говенном жаргоне и читали бы сами http://www.zlev.ru/169/169_25.htm Журнал «Золотой Лев» № 169-170 - издание русской консервативной Все мы, лучшие люди России (себя я к ним причисляю в самом-самом хвосте), давно уже бежим под хлыстом еврейского галдежа, еврейской истеричности, еврейской страсти господствовать, еврейской многовековой спайки, которая делает этот избранный народ столь же страшным и сильным, как стая оводов, способных убить в болоте лошадь. Ужасно то, что все мы сознаем это, но во сто раз ужасней то, что мы об этом только шепчемся в самой интимной компании на ушко, а вслух указать никогда не решимся. Можно иносказательно обругать царя и даже Бога, а попробуй-ка еврея!? Ого-го! Какой вопль и визг поднимается среди этих фармацевтов, зубных врачей, адвокатов, докторов, и, особенно громко, среди русских писателей, ибо, как сказал один очень недурной беллетрист, Куприн, каждый еврей родится на свет божий с предначертанной миссией быть русским писателем. Я помню, что Ты в Даниловском возмущался, когда я, дразнясь, звал евреев жидами. Я знаю, также, что Ты - самый корректный, нежный, правдивый и щедрый человек во всем мире - Ты всегда далек от мотивов боязни или рекламы, или сделки. Ты защищал их интересы и негодовал совершенно искренне. И уж если Ты рассердился на эту банду литературной сволочи - стало быть, охамели от наглости. И так же, как Ты и я, думают, но не смеют об этом сказать, сотни людей. Я говорил интимно с очень многими из тех, кто распинается за еврейские интересы, ставя их куда выше народных, мужичьих. И Они говорили мне, пугливо озираясь по сторонам, шепотом; "Ей-богу, надоело возиться с их болячками!" Вот три честнейших человека: Короленко, Водовозов, Иорданский. Скажи им о том, что я сейчас пишу, скажи даже в самой смягченной форме. Конечно, они не согласятся и ибо мне уронят несколько презрительных слов, как о бывшем офицере, о человеке без широкого образования, о пьянице, ну!, в лучшем случае, как об... Hо в душе им еврей более чужд, чем японец, чем негр, чем говорящая, сознательная, прогрессивная, партийная (представьте себе такую) собака. Мы, русские, так уж созданы нашим Русским Богом, что умеем болеть чужой болью, как своей. Сострадаем Польше, и отдаем за нее свою жизнь, распинаемся за еврейское равноправие, плачем о бурах, волнуемся за Болгарию или идем волонтерами к Гарибальди и пойдем, если будет случай, к восставшим батокудам. И никто не способен так великодушно, так скромно, так бескорыстно и так искренне бросить свою жизнь псу под хвост во имя призрачной идеи о счастье будущего человечества, как мы. И не от того ли нашей русской революции так боится свободная, конституционная Европа с Жоресом и Бебелем, с немецкими и французскими буржуа во главе. И пусть это будет так. Тверже, чем в мой завтрашний день, верю в великое мировое загадочное предначертание моей страны и в числе ее милых, глупых, грубых, святых и цельных черт - горячо люблю ее безграничную христианскую душу. Hо я хочу, чтобы евреи были изъяты из ее материнских забот. И, чтобы доказать Тебе, что мой взгляд правилен, я тебе приведу тридцать девять пунктов. Один парикмахер стриг господина и вдруг, обкорнав ему полголовы, сказал; "Извините", побежал в угол мастерской и стал ссать на обои, и, когда его клиент окоченел от изумления, Фигаро спокойно объяснил; "Hичего-с. Все равно завтра переезжаем-с". Таким цирюльником во всех веках и во всех народах был жид с его грядущим Сионом, за которым он всегда бежал, бежит и будет бежать, как голодная кляча за куском сена, повешенным впереди ее оглобель. Пусть свободомыслящие Юшкевич, Шолом Аш, Свирский и даже Васька Раппопорт не говорят мне с кривой усмешкой об этом стихийном стремлении как о детском бреде. Этот бред им, рожденным от еврейки, еврея - присущ так же, как Завирайке охотничье чутье и звероловная страсть. Этот бред сказывается в их скорбных глазах, в их неискоренимом рыдающем акценте, в плачущих завываниях на конце фраз, в тысячах внешних мелочей, но главное - в их поразительной верности религии - и в гордой отчужденности от всех других народов. Корневые волокна дерева вовсе не похожи на его цветы, а цветы - на плоды, но все они одно и то же, и, если внимательно пожевать корешок и заболонь, и цветок, и плод, и косточку, то найдешь в них общий вкус. И если мы примем мишуреса из Проскурова, балагуру изШклова, сводника из Одессы, фактора из Меджибохи, цадека из Кражополя, ходеся из Фастова, басколяра, шмуклера,контрабандиста и т.д.- за корни, а Юшкевича с Дымовым за плоды, а их творения за семена - то во всем этом растении мы найдем один вкус - еврейскую душу, и один сок - еврейскую кровь. А кровь - это нечто совсем особенное, как сказал Гете. У всех народов мира кровь смешанная и отливает пестротой. У одних евреев кровь чистая, голубая, 5000 лет хранения в беспримерной герметической закупорке. Hо зато ведь в течение этих 5000 лет каждый шаг каждого еврея был направлен, сдержан, благословен и одухотворен - одной религией - от рождения до смерти в еде, питье, спанье, любви, ненависти, вере и веселье. Пример единственный и, может быть, самый величественный во всей мировой истории. Hо именно поэтому-то душа Шолома Аша и Волынского и душа гайсинского меламеда мне более чужда, чем душа башкира, финна или даже японца. Религия же еврея - и в молитвах, и в песнях, и в сладком шепоте над колыбелью, и в приветствиях, и в обрядах - говорит об одном и том же каждому еврею: и бедному еврейскому извозчику, и саронскому цветку еврейского гения - Волынскому. Пусть в Волынском и в балагуде ее слова отражаются несколько по-разному. Балагуда: а) еврейский народ - "избранный" божий народ и ни с кем не должен смешиваться; Волынский и Аш: а) еврейский народ - самый талантливый, с самой аристократической кровью; Если мы все - люди - хозяева земли, то еврей - всегдашний гость. Он даже, нет, не гость, а король авимелех, попавший чудом в грязный и черный участок кутузки, где нет цветов и что люди, ее наполняющие, глупы, грязны и злы? И если придут другие, чуждые ему, люди хлопотать за него, извиняться перед ним, жалеть о нем и освобождать его - то разве король отнесется к ним с благодарностью? Королю лишь возвращают то, что принадлежит ему по священному, божественному праву. Со временем, снова заняв и укрепив свой 5000-летний трон, он швырнет своим бывшим заступникам кошелек, наполненный золотом, но в свою столовую их не посадит. Оттого-то и смешно, что мы так искренне толкуем о еврейском равноправии, и не только толкуем, но часто отдаем и жизнь за него! Идет, идет еврей в Сион, вечно идет. Конотопский цуриц идет верой, молитвой, ритуалом, страданием. Волынский - неизбежно душою, бундом (сионизмом). И всегда ему кажется близким Сион, вот сейчас, за углом, в ста шагах. Пусть ум Волынского даже и не верит в сионизм, но каждая клеточка его тела стремится в Сион. К чему же еврею, по дороге в чужой стране, строить дом, украшать чужую землю цветами,единяться в радостном общении с чужими людьми, уважать чужой хлеб, воду, одежду, обычаи, язык? Все во сто крат будет лучше, светлее, прекраснее там, в Сионе. И оттого-то вечный странник - еврей, таким глубоким, но почти бессознательным инстинктивным, привитым 5000-летней наследственностью, стихийным кровным презрением презирает все наше, земное. Оттого-то он так грязен физически, оттого во всем творческом у него работа второго сорта, оттого он опустошает так зверски леса, оттого он равнодушен к природе, истории, чужому языку. Оттого-то хороший еврей прекрасен, но только по-еврейски, а плохой отвратителен, но по-всечеловечески. Оттого-то, в своем странническом равнодушии к судьбам чужих народов, еврей так часто бывает сводником торговцем живым товаром, вором; обманщиком, провокатором, шпионом, оставаясь чистым и честным евреем. Hельзя винить еврея за его презрительную, надменную господскую обособленность и за чуждый нам вкус и запах его души. Это не он - не Волынский, не Юшкевич, не Малкин, и не цадик,- а его 5000 лет истории, у которой вообще даже ошибки логичны. И если еврей хочет полных гражданских прав, хочет свободы жительства, учения, профессии и исповедания веры, хочет неприкосновения дома и личности, то не давать ему их - величайшая подлость. И всякое насилие над евреем - насилие надо мной, потому, что всем сердцем я велю, чтобы этого насилия не было, велю во имя ко всему живущему, к дереву, собаке, воде, земле, человеку, небу. Итак, дайте им, ради Бога, все что они просят, и на что они имеют священное право человека. Если им нужна будет помощь - поможем им.Hе будем обижать их королевским презрением и неблагодарностью - наша древнее и неуязвимее. Великий, но бездомный народ или рассеется и удобрит мировую кровь своей терпкой, пахучей кровью, или будет естественно (но не насильственно!) умерщвлен. Hо есть одна - только одна область, в которой простителен самый узкий национализм. Это область родного языка и литературы. А именно к ней еврей - вообще легко ко всему приспосабливающийся - относится с величайшей небрежностью. Ведь никто, как они, внесли и вносят в прелестный русский язык сотни немецких, французских, польских, торгово-условных, телеграфно-сокращенных, нелепых и противных слов. Они создали теперешнюю ужасную по языку нелегальную литературу и социал-демократическуюброшюрятину. Они внесли припадочную истеричность и пристрастность в критику и рецензию. Они же, начиная от "свистуна" (словечко Л.Толстого) М.Hордау, и кончая засраным Оскаром Hорвежским, полезли в постель, в нужник, в столовую и в ванную к писателям. Ради Бога, избранный народ! Идите в генералы, инженеры, ученые, доктора, адвокаты - куда хотите! . Hо не трогайте нашего языка, который вам чужд, и который даже от нас, вскормленных им, требует теперь самого нежного, самого бережного и любовного отношения. И так, именно так, думаем в душе все мы - не истинно, а - просто русские люди. Hо никто не решился и не решится сказать громко об этом. И это будет продолжаться до тех пор, пока евреи не получат самых широких льгот. Hе одна трусость перед жидовским галдением и перед жидовским мщением (сейчас же попадешь в провокаторы!) останавливает нас, но также боязнь сыграть в руку правительству. О, оно делает громадную ошибку против своих же интересов, гоня и притесняя евреев, ту самую ошибку, когда запрещает посредственный роман,- и тем создает ему шум, а автору - лавры гения. Мысль Чирикова ясна и верна, но как неглубока и несмела! Оттого она и попала в лужу мелких, личных счетов, вместо того, чтобы зажечься большим и страстным огнем, И проницательные жиды мгновенно поняли это и заключили Чирикова в банку авторской зависти, и Чириковуоттуда не выбраться. Они сделали врага смешным. А произошло это именно оттого, что Чириков, не укусил, а послюнил. И мне очень жаль, что неудачно и жалко вышло. Сам Чириков талантливее всех их евреев вместе. Эх! Писали бы вы, паразиты, на своем говенном жаргоне и читали бы сами себе вслух свои вопли. И оставили бы совсем-совсем русскую литературу. А то они привязались к русской литературе, как иногда к широкому, щедрому, нежному, умному, но чересчур мягкосердечному, привяжется старая, истеричная, припадочная ****ь, найденная на улице, но, по привычке ставшая давней любовницей. И держится она около него воплями, угрозами, скандалами, угрозой отравиться, клеветой, шантажом, анонимными письмами, а главное - жалким зрелищем своей болезни, старости и изношенности. И самое верное средство - это дать ей однажды ногой по заднице и выбросить за дверь в горизонтальном положении. Публикация Лейт Копия письма А. И. Куприна Ф.Д. Батюшкову от 18 марта 1909 г., посланного из Житомира, хранится в Отделе рукописей Института русской литературы (Пушкинский дом) АH СССР. Фонд 20, ед. хран. 15. 125. ХСб 1. В начале текста А.И. Куприн нарисовал чернилами анфас головы Чирикова. zzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzz Чем пахнут евреи? Д-р Моисей Ратнер, Иерусалим Мне не хотелось бы обсуждать письмо А.И.Куприна Н.Ф.Батюшкову, в котором выдающийся писатель говорит о своей неприязни к еврейскому народу. Не хотелось бы, потому что это письмо – сугубо личное, как сказал сам автор, «Сие письмо, конечно, не для печати, ни для кого, кроме Тебя». Ну, представьте себе такую ситуацию, что Куприн, или какой угодно другой выдающийся человек, хоть Александр Невский, хоть Софи Лорен... ...или, например, какой-нибудь дотошный учёный, исследовав взятое из музея нижнее бельё выдающейся личности, обнаружил бы на нём следы какой-то жидкости и с помощью спектрального анализа изучил её состав... Возможно, такой факт интимной биографии представил бы несомненный интерес для узкого круга учёных (ну, например, особенности быта того исторического периода, или, скажем, по химическому составу обнаруженной жидкости можно было бы судить, чем питались люди в то время), но нам, простым смертным, эти детали, право же, ни к чему. Мы судим о выдающихся личностях по тому, что они оставили нам в результате их творческой деятельности. Но, поскольку это письмо взято на вооружение многими антисемитами, мне бы хотелось обсудить его именно с позиции самого Куприна. Для начала возьму несколько цитат из Куприна, и отделю в них рациональное зерно от антисемитского настроя. В качестве иллюстрации такого тактического приёма я возьму фразу, хорошо знакомую мне лично с раннего детства: «ЖИД ПАРХАТЫЙ, ДЕРЬМОМ НАПХАТЫЙ!». Если отбросить в этом выражении юдофобщину и нецензурщину, то получим: «Еврей с благородной, как у Ленина, лысиной буквально переполнен конечным результатом естественной человеческой жизнедеятельности». «Это ... сказывается в их скорбных глазах, в их неискоренимом рыдающем акценте, в плачущих завываниях на конце фраз, в тысячах внешних мелочей, но главное - в их поразительной верности религии, а отсюда, стало быть, по свойствам этой религии - и в гордой отчужденности от всех других народов». «...А кровь - это нечто совсем особенное, как сказал Гете. У всех народов мира кровь смешанная и отливает пестротой. У одних евреев кровь чистая, голубая, 5000 лет храненная в беспримерной ... закупорке. ...В течение этих 5000 лет каждый шаг каждого еврея был направлен, сдержан, благословлен и одухотворен - одной религией! - от рождения до смерти, в еде, питье, спанье, любви, ненависти, горе и веселье. Пример единственный и, может быть, самый величественный во всей мировой истории». «Религия же еврея - и в молитвах, и в песнях, и в сладком шепоте матери над колыбелью, и в приветствиях, и в обрядах говорит об одном и том же каждому еврею: и бедному еврейскому извозчику, и саронскому цветку еврейского гения – Волынскому». И, наконец, «...как сказал один очень недурной беллетрист, Куприн, каждый еврей родится на свет божий с предначертанной миссией быть русским писателем». Далее я приведу строки из письма Куприна, которые вообще не требуют никакой коррекции и под которыми подпишется любой – и еврей, и просто порядочный человек любой национальности: «Если еврей хочет полных гражданских прав, хочет свободы жительства, учения, профессий и исповедания веры, хочет неприкосновенности дома и личности, то не давать ему их - величайшая подлость. И всякое насилие над евреем - насилие надо мной, потому, что всем сердцем я велю, чтобы этого насилия не было, велю во имя любви ко всему живущему, к дереву, собаке, воде, земле, человеку, небу. Итак, дайте им, ради Бога, все, что они просят, и на что они имеют священное право человека. Если им нужна будет помощь - поможем им...» Ах, прислушалось бы царское правительство к словам Куприна: «Если еврей хочет полных гражданских прав, хочет свободы жительства, учения, профессий и исповедания веры, хочет неприкосновенности дома и личности, то не давать ему их - величайшая подлость...»! Сколько бы евреев, вместо того, чтобы идти в революцию, шли бы, как сказал Куприн, «...в генералы, инженеры, ученые, доктора, адвокаты - куда хотите!». А советская власть?! Да не ограничивай она евреев в их возможностях – сколько евреев, вместо того, чтобы диссидентствовать, занимались бы плодотворно той общественно полезной работой, куда их не допускали по «пятой графе»! Может быть, и история пошла бы по иному руслу... «Один парикмахер стриг господина и вдруг, обкорнав ему полголовы, сказал "извините", побежал в угол мастерской и стал ссать на обои, и когда его клиент окоченел от изумления, фигаро спокойно объяснил: "Ничего-с. Все равно завтра переезжаем-с". Да и лексика парикмахера – «Ничего-с. Все равно завтра переезжаем-с» – не очень-то характерна для еврейского цирюльника. Вот ведь как говорят евреи у того же Куприна: «Добрый вечер, пане, добрый вечер! … Тце, тце, тце. Ой, как пан смёрз, не дай Бог!... Пан прикажет самовар? Может, что-нибудь покушать? Ой, ой, как пан смёрз!» Как сказал Куприн: «...И слону, и клопу одинаково больна боль, но раздавленный клоп громче воняет...» Очень обидное для нас, евреев, сравнение: еврей уподобляется клопу, и его зловоние неприятно окружающим. И всё же я возьму на себя смелость продлить и углубить это сравнение. А во-вторых, продлим наше сравнение. Куприну, как и многим антисемитам, не нравится клопиный запах евреев. Ладно, это ваше право, господа антисемиты! Однако полагаю, что Куприн, будучи не дураком выпить, не отказывался от коньяка, невзирая на его «клопиный запах». Так вот, уважаемые господа антисемиты (уважаемые благодаря Куприну: ведь если среди вас есть и такие, как он, значит, не все вы – подонки), принюхайтесь ко всему, что вас окружает – и к достижениям науки, техники, медицины, математики; и к произведениям искусства и литературы; и к музыке; и к вопросам морали и религии – а не чувствуется ли повсюду этот еврейский запах (клопиный он или коньячный – это уж решать вам)? Просто пересчитайте, сколько евреев среди лауреатов Нобелевской, Ленинской, Государственной премий, сколько евреев – Героев Советского Союза, и попробуйте вычеркнуть их вклад из достояния человечества! Причём, не могу не заметить, что советские евреи получали звание Героя Советского Союза или Ленинскую (Сталинскую, Государственную) премию не за свой «еврейский запах» (как результат благородной «отрицательной дискриминации»), а только преодолевая выраженные государственные и бытовые ограничения, и лишь только потому, что заслуги этих евреев, их вклад уже никак нельзя было не заметить и не оценить! Ответьте, Эренбург и Маршак, Мандельштам и Бродский с Пастернаком, почему это вы относитесь к«родному языку» «с величайшей небрежностью»? Куприн пишет: «Ради Бога, избранный народ! Идите в генералы, инженеры, ученые, доктора, адвокаты - куда хотите! Но не трогайте нашего языка, который вам чужд, и который даже от нас, вскормленных им, требует теперь самого нежного, самого бережного и любовного отношения. А вы впопыхах его нам вывихнули и даже сами этого не заметили, стремясь в свой Сион. Вы его обоссали, потому что вечно переезжаете на другую квартиру, и у вас нет ни времени, ни охоты, ни уважения для того, чтобы поправить свою ошибку». Приведу по памяти запомнившиеся мне с отрочества цифры по национальному составу 2-го Съезда советских писателей (я даже занёс их в свою записную книжку году в 1954-м): «По национальному составу на съезде присутствовало: русских – 250 человек, украинцев – 70 человек, евреев – 71 человек, белорусов – 50 человек...» (по другим национальностям я не запомнил. Но обратил внимание и запомнил, что украинцы шли впереди евреев, хотя их было там на одного меньше). Итак, все они, эти 71 писатель, обоссали русский язык, как изящно выразился Куприн? Продолжаю цитировать: «Ведь никто, как они, внесли и вносят в прелестный русский язык сотни немецких, французских, польских, торгово-условных, телеграфно-сокращенных, нелепых и противных слов. Они создали теперешнюю ужасную по языку нелегальную литературу и социал-демократическую брошюрятину». «А это уже – провал!» – как сказал бы Штирлиц. (Кстати, хотя ни сам Штирлиц, ни Тихонов, его великолепный исполнитель, не заражены еврейскими бациллами, но вот от автора книги, Юлиана Семёнова, как и от одного из прототипов Штирлица – разведчика Маневича – так и разит иудейским зловонием). Этот упрёк никак нельзя обойти! Вполне вероятно, что именно евреи первыми ввели в обиход сокращённые слова и аббревиатуры, поскольку такие сокращения и аббревиатуры весьма распространены в иврите. Но, смилуйтесь, поборники чистоты языка! Ведь, наверное, не только мы, евреи, в этом виноваты! Вот, к примеру, Карл Маркс. Крещёный еврей, и сам активно не любил евреев за их коммерческие наклонности. Всячески избегал всего еврейского. Но так и не избавился от еврейского запаха: труды свои писал одними согласными буквами (а гласные, в целях экономии времени, пропускал). И, тем самым, после своей смерти, обрёк верного друга, ученика и спонсора Энгельса забросить личные изыскания и посвятить остаток жизни расшифровке трудов корифея. И что же? Всё равно никто из марксистов не последовал его примеру – писать без огласовок. Неудобно-с! Так спросим же со ВСЕХ, пишущих на русском языке: «Почему это вы, такие-сякие, продолжаете вносить в прелестный русский язык сотни немецких, французских, польских, торгово-условных, телеграфно-сокращенных, нелепых и противных слов? Или, как сказал один герой: «Почему же это ты, скотина, оказался первым учеником!» (Шварц, «Убить дракона» – опять этот еврейский запах!) Вы слышите, господа антисемиты! Так Куприн предвосхитил создание еврейской советской литературы на идиш, национальной по форме, социалистической по содержанию. (Кстати, слово «жаргон» в то время было не ругательством, а одним из имён языка идиш. Лично я, воспитанный в еврейском доме, впервые услышал слово «жаргон» как название языка, на котором мы общались между собой). Воплисоветских еврейских писателей были, оказывается, слышны не только на идиш, но и переводилась на многие языки. В том числе и на русский. Я помню, как советские дети (в том числе и я), стоя на стульчиках, вопили стихи Льва Квитко «Климу Ворошилову письмо я написал...». Но в 1948-1952 годах – слава Партии и лично товарищу Сталину! – эти вопли на идиш были прекращены: закрылись все еврейские театры, издательства и газеты, их работников репрессировали, а самых выдающихся из них – уничтожили. Уничтожили за то, что от тех за версту пахло жидом! И ещё по поводу сравнения талантов. Куприн утверждает: «Сам Чириков талантливее всех их евреев вместе: Аша, Волынского, Дымова, А. Федорова, Ашкенази и Шолом Алейхема, - потому что иногда от него пахнет и землей, и травой, а от них всего лишь жидом». (Напомню, что именно из-за Чирикова и разгорелся весь сыр-бор. Н.Е Чириков, автор юдофильной пьесы «Евреи», в дальнейшем сделал робкое высказывание о том, что-де не слишком ли много расплодилось евреев в русской литературе. На это счёт было много высказываний, осуждающих Чирикова. Куприн же в своём письме, наоборот, защищает его). Раз уж зашёл разговор о запахах, не могу не процитировать и Шолом-Алейхема. Вот как эта бездарь описывает запахи: «Был светлый летний вечер, какой бывает в начале июня. Когда даже известное всему миру мазеповское болото пересыхает, когда даже в местечко ветерок доносит сладкие запахи зеленой травы и свежих листьев, когда слышится нежное щёлканье соловья, живущего в монастырском саду…»(Шолом-Алейхем, «Йоселе-соловей»). Да, ВРЕМЯ – это, оказывается, не лучшее мерило для таланта! Ибо бесталанные Аш и Шолом-Алейхем до сих пор переиздаются и читаются на многих языках, а сведения о даровитом и благопахнущем Чирикове имеются лишь в интернете. Вот некоторые высказывания о Чирикове, которые я нашёл в интернете. И в заключение, г.г. антисемиты, хочу Вам напомнить, что Куприн требовал состояния ЮДЕНРАЙН тольков одной области, «…в которой простителен самый узкий национализм. Это область родного языка и литературы». Этим Куприн резко отличается от других сторонников окончательного решения еврейского вопроса, включая Гитлера-Сталина и кончая современными Арафатами-Насраллами-Ахмединежадами. Ещё раз перечтите высказывание вашего Куприна (безо всяких купюр и исправлений!) Итак, дайте им, ради Бога, все, что они просят, и на что они имеют священное право человека. Если им нужна будет помощь - поможем им...» Количество обращений к статье - 4621 © Copyright: Борис Рубежов Пятая Страница, 2011.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
