Лицо во вселенной срывает с резьбы небосвод
Иван Жданов
РАПСОДИЯ БАТАРЕИ ОТОПИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ
Вскрывающий небо ущербным консервным ножом,
бросающий сверху пустую цветочную бомбу,
крутой полумесяц на клумбе развернут, как скатерть.
А розовый куст, восходящий над краем стола,
бронхитом трясет и сорит никотиновой солью,
клубясь и блестя в негативном ознобе рентгена.
Так выглядит каждый сидящий напротив меня,
особенно возле стакана густого портвейна,
вдвоем с сигаретой, глядящей с печалью трамвайной,
таким я кажусь для того, кто заметит меня.
И что ни лицо во вселенной, то водоворот,
затянутый наглухо спелым комфортом болот.
От рощ, иссеченных в табачном кристалле кафе,
внебрачные реки, давясь отопительным пивом,
в свои батареи уводят чугунным напевом
глухого Орфея, и кажется пьяным Орфей.
Я ввинчен в кружение вод, у меня впереди
чугунные русла и роза в цветочной груди.
Лицо во вселенной срывает с резьбы небосвод.
Пурпур объявлен – роза придет!
Вдруг стало темно, точно внутри этого "вдруг".
Круче и круче круг отлученных вод от лучей,
от неба отъединенных вод.
Облаком быть не дано!
Богом рек, морей, зыбей
не дано быть!
Молитва твоя – молотьба букв,
стук по газете
твердых дождей чугунного сплава,
зреющих слева направо,
сверху вниз.
Дождь орошает сухой линотип.
Буквы растут. Стебли срезают.
Бумагу кладут на стерню –
вот и газета.
Небо срывается сверху столбцами газет.
Пятки Орфея изрезаны в кровь,
Пурпур объявлен – роза придет!
Чайник в обнимку со словом "вода"
к речке идет, а в слове "вода"
накипь, как в чайнике.
Пить! Пить! Пить!
А река-то, пить-пить, огорожена сплошь батареями.
Некуда выдох свой поместить.
Я, распластавшись, лежу на песке, создающем меня.
А река, поднимаясь со дна, как облако, любит меня.
Облако входит в себя, становясь незримым.
Светящийся розовый куст, коллапсируя, входит ко мне.
То – куст, убеленный словами, несущими воду.
То – Бог!
Другие статьи в литературном дневнике:
