Иван Никульшин
Н. Тряпкину
И была-то вот встреча одна
И не личного, в общем-то, склада,
Но она и поныне видна
И запомнилась мне как и надо.
И осенний запомнился день,
Хоть не яркий, однако погожий,
И осинник, на дедов плетень
Сухостоем ребристым похожий.
Палый лист указал на исход
И тепла, и весенних узоров.
И ревел на реке теплоход
Под названием "Фёдор Панфёров".
Тем своя и мила сторона ,
Что не ради забав и потехи
В ней родные встают имена,
Как российской истории вехи;
Что не сгинули вот в темноте
И величьем своим одаряют.
А из встреч - остаются лишь те,
Что теплом изнутри озаряют.
Разумеется, дело не в том,
Что строка у вас - точно святая,
И не в вашем пере золотом,
А вот в том, что душа золотая!
И дай Бог до конца вам сберечь
По сыновьему долгу и праву
И народа высокую речь,
И его повседневную славу.
***
Голубеет оконный проем,
Переплетом пугая острожным.
Поздний час. Ни души.
Мы вдвоем.
И на сердце светло и тревожно.
Полыхнула за Волгой гроза,
Озаривши мгновенно и четко
Угол комнаты, кресло, глаза
И твою бесшабашную челку.
Где-то там за речной стороной
Затерялась в лесах деревушка,
Проживает в ней поп отставной,
И часовня там есть, и церквушка.
Я хочу, пусть мечта и глупа,
В ту деревню на тройке умчаться
И, споивши, расстригу - попа
Уломать,
И с тобой обвенчаться!..
***
Никого я вот так не любил,
Кроме той, в своей юности первой,
Для которой товарищем был,
А любимым и не был наверно.
Её имя в обиду не дам,
Не унижу напрасным укором,
Чтоб не горестно было ей там,
За тяжелым могильным затвором.
Оттого, что себя не жалел,
Намотавшись по белому свету,
Я пришел в ее бедный предел
И стою,
И курю сигарету.
Здесь под высвисты птичьих рулад
Спят дельцы и герои парадов,
Спит и мастер чугунных оград -
Нынче сам он во власти ограды.
Только милая здесь ни при чем
С молодыми летами своими.
И горит на плите под лучом
Ее тихое, нежное имя.
***
/Из книги "Деревенские вечера/
Другие статьи в литературном дневнике:
