-Здравствуйте! Я по объявлению насчет комнаты! На пороге квартиры, где
жила Жанна Игоревна, стояла настоящая «серая мышь»: одета в какие-то
потертые джинсики, застиранную футболочку, на ногах «мыши»
красовались изрядно поношенные кроссовки, а в руках она держала сумку
тоже не ахти какую. Светлые волнистые волосы были собраны в
простецкий хвост. На лице ни грамма косметики. Единственное, чем могла
привлечь к себе внимание эта «бледная немочь» - были глаза. Огромные,
синие и ясные… Внимательно приглядевшись к девушке, Жанна Игоревна
кивнула головой: «заходи!» -Значит так, моя дорогая, электричество зря не
жечь, воду не лить, поэкономнее, понятно?! И чтоб чисто было! И никаких
гостей! Вопросы есть? Девушка улыбнулась и кивнула головой: «да,
хорошо!» -Покладистая - подумала Жанна - Большая редкость в наше
время… Сразу видно, из села приехала. Из дальнейшей беседы
выяснилось, что девушку зовут Елизавета и она действительно приехала из
деревни, где у ее семьи есть собственная ферма, а сама она приехала
учиться на ветеринара. - Понятно! Свиней будешь лечить! - подвела итог
Жанна Игоревна. Елизавета даже тени обиды не показала, только
улыбнулась: - И свиней, и коров, и лошадей, а также кошечек, собачек -
всех! Животные ведь тоже болеют. - Ну да, ну да! Тут людей некому
лечить, зато свиней - пожалуйста! - искренне возмутилась женщина. *** В
целом, квартирантка производила на Жанну приятное впечатление:
скромная, не наглая, тихая, послушная, аккуратная, порядок в квартире
наведёт, поесть себе приготовит да еще и хозяйку угостит. Особенно
Елизавете удавались блинчики: аппетитные, тонкие, как папиросная
бумага, ноздреватые и румяные. Жаннина рука сама тянулась за таким
угощением! Эти блинчики были просто чудо кулинарного искусства: они
тут же таяли прямо во рту, не успевая долететь до желудка. Жанна
Игоревна и Елизавета, можно сказать, даже подружились, и иногда
коротали вечера за чашкой чая. И всё, наверное, у них сложилось бы
хорошо, и Елизавета спокойно закончила свой ВУЗ, проживая на съемной
квартире у Жанны Игоревны. Но тут после полугодовой вахты, с Севера
вернулся сын женщины - Михаил. Крепкий молодой мужчина, можно даже
сказать - красавец («весь в отца» - со вздохом думала его мать). Сама
Жанна Игоревна любила называть любимого сыночка на французский
манер «Мишель». Сам молодой человек от такого обращения морщился,
как от зубной боли, но терпел: «мама же всё-таки». Надо сказать, что
воспитывала она сына в одиночку, и, видимо, на этом основании считала
его своей собственностью. Наверное поэтому, тот факт, что ее Мишель
мило беседует с квартиранткой на кухне, и с аппетитом пожирает её
блинчики, поверг Жанну в шоковое состояние. И ладно бы только
блинчики! Этот «паршивец» попутно еще пожирал глазами эту «доярку».
Жанна Игоревна от этого открытия просто поседела на месте. -У моего
сына совсем нет вкуса! - ужасная мысль пронеслась в голове у
сыновладелицы. *** С этого самого момента Жанна квартирантку свою
возненавидела: и полы та теперь мыла не так, и говорила не так, и даже
блины теперь казались не такими вкусными. А больше всего Жанну пугал
тот влюблённый взгляд, которым ее сыночек, её кровиночка смотрел на эту
«бледную поганку», «селянку из коровника»… . - На меня, свою мать,
единственного родного, близкого человека, он никогда так не смотрел! -
возмущенно думала она, по ночам давясь слезами в подушку. -Змею, змею
ведь на груди пригрела! - рыдала она в трубку, делясь бедой со своей
близкой подругой - такой же одинокой дамой в годах, Ирмой Викторовной.
– Я-то думала, что на эту бледную поганку Мишель и не взглянет! Потому
в дом и пустила! А она глазенки-то свои подвела, волосы распустила и
блинами его приваживает! Ирма выслушала подругу, поохала, поахала и
высказала своё авторитетное мнение: - Ой, смотри, Жанка, как бы она
твоего сына не приворожила! Этими словами Ирма подлила масла в
разгорающийся огонь ненависти и непонимания, доведя тем самым
подругу чуть ли не до сердечного приступа. Не то, чтобы Жанна верила в
такие вещи, как привороты и отвороты… всё это она называла
«мракобесием и дикостью», просто сама мысль о том, что чужая женщина
завладела вниманием сына, сводила женщину с ума. Целыми днями она
теперь ломала голову, думая, что же делать и как отвадить сына от этой
“селянки”. Но, естественно, показывать себя хамкой и выставлять девушку
за дверь она не собиралась. Во всяком случае тогда. Ведь тогда она упадет
в глазах сына и он еще чего доброго уедет от нее. - Нееет! Надо
действовать хитрее, надо наоборот, каким-то образом выставить эту девку
в неприглядном свете, чтобы сын отвернулся от нее. *** Жанна Игоревна
несколько дней кряду размышляла о том, как бы отвадить сына от
квартирантки. Та же, ходила себе как ни в чем не бывало, пекла свои
блинчики, варила борщи и делала вид, что не замечает сверлящий взгляд
Жанны. Лишь однажды спросила: - Жанна Игоревна, Вы случайно не
заболели? Что-то Вы какая-то грустная и бледная… И не едите ничего… -
Все в порядке! - буркнула себе под нос Жанна и скрылась в своей комнате
для обдумывания дальнейшего плана изничтожения “мерзавки”. В голове
что только не проносилось… Была даже мысль отравить нахалку. Но
Жанна тут же перекрестилась: - Прости, Господи! Грех-то какой в голову
пришел. Пока Жанна Игоревна думала, Михаил однажды пришел домой с
кольцом и с цветами и сделал Елизавете предложение! От такого Жанна
Игоревна совсем контроль над собой потеряла, и что называется “слетела с
катушек”. - Даже матери не постеснялся, паршивец! - снова возмущенно
плакала она всю ночь в подушку - Он меня ни во что не ставит! Он любит
только эту девку! Жанна зло вытерла слезы и подошла к окну…
повернулась, и вдруг, взгляд ее упал на прикроватный столик. Там лежали
ее серьги с изумрудами. Серьги старинные, цены немалой. По наследству
ей достались от матери, а той от ее матери… Она вспомнила с каким
восхищением Елизавета всегда смотрела на серьги и восхищалась их
красотой. - Ну я тебе покажу! - злобно прошипела Жанна, решительно
схватив серьги, завернула их в носовой платок и сунула их в свою сумочку.
По правде говоря, она тогда вообще плохо понимала что делает и как будет
действовать дальше. *** Утром Жанна проснулась в хорошем настроении,
сегодня она намеревалась выбросить эту селянку из дома. Навсегда. Она
вышла к завтраку, приторно улыбаясь… и намазывая себе на хлеб
сливочное масло, обратилась к сыну: - Мишель, ты случайно не брал мои
серьги с изумрудами, что-то никак найти не могу… - Мама, да зачем они
мне? Что я девица-красавица, что ли?-- удивился Михаил. Тогда Жанна
Игоревна с ухмылочкой повернулась к Елизавете: - А ты не видела мои
серьги? Елизавета густо покраснела, одна только мысль о том, что ее могут
обвинить в воровстве, заставляла ее теряться, прятать глаза и плакать. - Я
ничего не брала! - тихо сказала Елизавета, давясь слезами. - Ну, что я
говорила?! Это она! Прикарманила мои серьги и отправила их своим
нищим родственникам в деревню…. - Но мои родственники совсем не
нищие - возразила девушка - И мы никогда не брали чужое! Зачем Вы так?
- Это ты зачем так?- немедленно верни мне мои серьги и убирайся отсюда.
- У меня нет ничего Вашего… Можете даже полицейских вызвать! - Да что
толку их вызывать, они давно уже у твоей родни! Жанна уже окончательно
потеряла контроль над собой и срываясь, как в пропасть катилась все ниже
и ниже, не в силах остановить поток гадких слов в адрес девушки. - Мама,
ты что такое говоришь? Лиза не могла такого сделать! Ты, наверное,
просто забыла и сама куда-то положила. Они все втроем тщательно
обыскивали квартиру, пока Михаил случайно не задел мамину сумку и
оттуда не выпал носовой платок с сережками. Мужчина так и замер с
находкой в руках. - Как ты могла, мама? - только и мог он сказать, глядя на
мать глазами, полными разочарования. - Я просто ошиблась, сынок,
понимаешь, я забыла! - пыталась схитрить Жанна Игоревна. - Мама, я все
видел! Ты была отвратительна! Мы с Лизой уходим на съемную квартиру -
заявил Михаил. - Погоди, ты еще хлебнешь с этой девкой горя! - закричала
Жанна Игоревна сквозь слезы. Михаил молча вышел из комнаты, взял
Елизавету за руку и увел ее из дома Жанны Игоревны. Они сняли
квартиру, поженились и были вполне счастливы вдвоем. А однажды
Михаилу позвонила Ирма Викторовна. - Миша, мама твоя в больнице! У
нее инфаркт. Она плачет, хочет тебя увидеть… Елизавета, узнав о том, что
свекрови плохо, тут же стала собираться, сделала ей паровые котлетки,
сварила куриный бульончик с пирожками, по дороге купила фруктов…
Миша к матери не пошел, сославшись на занятость. *** Когда Елизавета
показалась на пороге ее палаты, Жанна Игоревна заплакала. Она так
надеялась, что сын придет, а пришла эта ненавистная девка, которая
разрушила ее жизнь, отобрала самое дорогое. - Ну, чего Вы разболелись,
мама? Вот, поешьте, это вот бульончик, пирожки… - говорила Елизавета.-
Хотите, я Вас с ложечки покормлю, пока горячее. -А Мишель что же не
пришел? - тихо, с разочарованием спросила Жанна. - А Миша занят очень
на работе… Жанна Игоревна понимающе кивнула головой и заплакала… -
Прости, меня, Лизонька, я так перед тобой виновата… Возвращайтесь
домой, мне очень плохо без вас… - Ну о чем Вы говорите, мама, ни в чем
Вы не виноваты, просто ошиблись, забыли и расстроились! Все будет
хорошо. Когда Лиза ушла, соседка по палате сказала Жанне Игоревне: -
Хорошая у тебя дочка! Красивая, добрая, внимательная! Жанна
улыбнулась - Да, хорошая! Когда Жанна Игоревна поправилась, из
больницы ее забирали Михаил с Елизаветой вместе. Они так и жили
втроем в квартире Жанны Игоревны, пока Лиза не закончила учиться. А
потом они все вместе уехали на ферму, к родителям Лизы. Дом там
огромный, места много… да и лишние рабочие руки не помешают. Жанне
Игоревне настолько понравилось на ферме, что она теперь про город и
слышать ничего не хочет. Тем более, что у молодых родился мальчик,
Сашенька, в котором все души не чают. Пока родители Лизы фермой
занимаются, Лиза животных лечит, а Михаил командует фермерским
магазином, Жанна Игоревна все свое внимание отдает маленькому
Сашеньке. Теперь частенько от нее можно услышать: - Мне такую
квартирантку тогда сам Бог послал! Вот ведь как бывает!
