Когда мы с Мариной встретились и полюбили друг друга, Аленке было
шесть лет. Выросшая без отца, она так жаждала любви, что никаких
проблем по привыканию друг к другу у нас с ней не возникло. Мы жили
душа в душу, пока не пришел он — подростковый возраст!
— Ты мне не отец! — вскричала однажды Аленка.
Как это не отец? А кто, простите, все эти годы выслушивал твои жалобы на
одноклассников и, заступался за тебя на родительских собраниях? Кто
прятал последние конфеты в доме, чтобы вручить тебе, когда ты
расстроена? Кто разделил с тобой секрет о том, что ты украла куклу у
вредной Таньки из соседнего двора? И кто, извините, под покровом ночи
крался по дворам с этой куклой за пазухой, чтобы подбросить ее в кусты,
мол, так и было? К тому же, насколько мне помнится, мы еще несколько
лет назад договорились отвечать за свои слова, и если ты с малолетства
называешь меня папой, то почему это я, вдруг, стал «не отец»?
В общем, слова падчерицы, которую я всегда считал дочерью, больно
ранили мое сердце, но я не мог позволить себе показать эту боль. Во-
первых, потому что я мужчина, во-вторых, обида на Аленку не решит нашу
проблему, а лишь усугубит ее.
— Аргумент принят, — отсалютовал я, для пущей убедительности
приложив руку к виску. — Тогда обсудим наши новые отношения? Права
и обязанности «не отца» и «не дочери», так сказать.
Хотя сердце мое обливалось кровью при этих словах, но я чувствовал, что
это правильный подход. Ей нужно было дать свободу выбора, но в рамках
дозволенного, причем дозволенного ею же самой. Но, Алена и тут удивила
меня, проворчав: — Не хочу, — и, захлопнув дверь перед моим носом.
Такого за ней не водилось даже в детстве. То есть, этот ребенок всегда
четко обрисовывал свои потребности, а дальше мы уже вместе решали,
насколько они осуществимы. И, если, скажем, взлететь, прыгнув с крыши
сарая — было неприемлемым действием, то я подробно объяснял ей
почему. Даже с иллюстрациями последствий, скаченных из интернета. А
вот, к примеру, когда Аленка в первом классе решила назвать Антона
Степанова своим мужем и переехать к нему жить, то я сразу согласился.
Сказал, что, как только закон позволит совершить подобное действие, я
самолично перевезу к Антону личные вещи Алены. Если она к тому
времени сама не передумает, что и случилось, буквально через месяц.
В общем, мы всегда адекватно обсуждали все возникающие
недоразумения, а теперь, вдруг, просто «не хочу» и «не отец». Раньше
Аленка спокойно могла обосновать даже нежелание, есть кашу.
— Невкусная! — говорила дочь.
— Почему?
— В ней мало сахара и сверху пенка.
Вот! Вполне понятный аргументированный ответ! И все! Вари мама
другую кашу или просто отдай уже ребенку вожделенное пирожное, в
котором, если верить рекламе, тоже немало этого самого порошкового
молока.
Я немного постоял возле закрытых дверей, вглядываясь в древесный
рисунок и пытаясь найти ответ, но так ничего и не придумав, покачал
головой. Что ж, поживем, увидим.
Марина к изменениям в поведении дочери относилась спокойно. Она
говорила, что сама в молодые годы вела себя так, что отец был бы рад,
если бы она покинула родные стены и отправилась куда угодно, но только
подальше от него. Она утверждала, что как только гормоны перестанут
танцевать на неокрепшей психике ребенка, так все придет в норму. Правда
период возвращения из путешествия в страну «Не хочу и не отец» у всех
бывает разный, а я, если честно, начинал уже скучать без Аленки. Мне
даже не с кем было посмотреть вечером спортивный канал, или
похихикать над Марининой подружкой Зоей, у которой цвет волос менялся
чаще, чем погода за окном.
Через некоторое время Аленка стала периодически выходить из своего
кокона, правда в остальное время вела себя еще более агрессивно, так что к
ней лучше было и не приближаться. График этих просветлений был
известен только самой дочери, как вероятно и причины. Но в моменты,
когда она вела себя, как раньше, я радовался, словно ребенок.
— Девчонки, давайте поедем на выходных на природу? — предложил я. —
Погоду обещают хорошую, возьмем удочки, палатки.
— А, правда, Аленка, поедем? — загорелась идеей жена.
— Никуда я с вами не поеду! Сами свои удочки тащите, рыболовы, блин!
— далее следовал громкий хлопок двери и наши недоуменные взгляды.
Буквально минуту назад ребенок пребывал в радужном состоянии, и ничто
не предвещало последующей вспышки гнева.
— Наверно, она разлюбила и рыбалку тоже, — развел я руками.
А потом, как-то раз, Аленка пропала. Просто не пришла домой после
школы и не отвечала на звонки. Мы обзвонили всех ее подружек и я,
больше не в силах просто сидеть и ждать, помчался искать дочь. Для
начала заехал к Денису. Этот парень еще до недавнего времени считался
Аленкиным другом, правда я давно его не видел и не слышал ничего о нем.
— Не знаю я, где она, — пробурчал Денис.
— Может быть, есть хоть какие-нибудь предположения?
— Знаете, после того как она назвала меня скучным, мы не особо
общаемся.
— Знаешь, она назвала меня «не отцом», но я все равно интересуюсь ее
делами. По старой дружбе, знаешь ли.
Я развернулся и пошел вниз по лестнице.
— Подождите, — окликнул меня Денис, — возможно, она с Никитой.
— Что за Никита?
— Из параллельного класса. Только он не самый примерный гражданин и
вам может, не понравится то, с чем вы столкнетесь.
— Тем более! Поехали, покажешь, где обитает этот непримерный Никита.
— Я туда не поеду.
— Денис, иногда людям нужна помощь, даже если они сами так не
считают. И мне всегда казалось, что ты сильная личность, которую не
могут сломить простые слова о том, что ты скучный.
— Ладно, — вздохнул парень и пошел за мной следом.
Мы подъехали к каким-то гаражам. Даже издалека была слышна музыка.
— Если боишься, можешь остаться в машине, — предложил я Денису.
— Ничего я не боюсь.
Возле входа в один из гаражей стояли несколько парней и одна девушка.
Аленки среди них не было. Мы подошли ближе.
— Я ищу Алену, она с вами? — спросил я, пытаясь перекричать музыку.
— Ты что ли из поисковой бригады? — плоско пошутил один из них.
Тут из-за распахнутых дверей показалась сама Алена.
— Ты зачем сюда приехал? — почти прокричала она.
— За тобой.
— Я и без тебя знаю дорогу домой.
— Оно, конечно, но время позднее и мне бы не хотелось забирать тебя из
отделения полиции. Так что поедем, такси подано, принцесса.
Алена фыркнула, но все же села в машину, пробурчав при этом в сторону
Дениса:
— Предатель!
С тех пор, она стала часто пропадать из дома. Я с упрямством осла забирал
Аленку из того гаража, снося шутки развязных парней о том, что у нее
личный таксист. Но в один из вечеров дочь отказалась поехать со мной.
— Что тебе нужно? — кричала она. — Оставь меня в покое, я взрослая!
Сколько хочу, столько и гуляю.
— Обратись с этим вопросом в думу, — предложил я, — видишь ли, в
Конституции четко прописаны права и обязанности несовершеннолетних
граждан.
— Иди ты, знаешь куда! — Аленка отвернулась от меня, делая вид, что
разговор окончен.
— Ты знаешь, я никуда не уйду без тебя, даже туда, куда ты меня послала.
— Я жалею, что ты встретил мою маму, лучше бы тебя не было! —
проговорила Алена, все же усаживаясь в машину.
Это был удар ниже пояса, у меня даже всю дорогу до дома щипало глаза, и
я успел подумать, что пора бы сдаться и действительно оставить ее в
покое. Кто я такой, что лезу в ее жизнь? Чужой человек, просто муж ее
матери! Но я не мог, никак не мог бросить ее среди множества жизненных
ям и ущелий. А вдруг она упадет и не сможет подняться? И ей будет нужна
рука помощи, а таковой не окажется рядом! Пускай ругается, обзывается и
вообще говорит все, что хочет. Я не отступлю.
Вскоре Аленка и ее компания просто сменили место дислокации. Гараж,
где раньше зависала компания был закрыт, из него больше не доносилась
музыка, и я не знал, где искать мою дочь. Ой, простите, падчерицу,
учитывая, что я «не отец». Денис, под моим натиском, выдал еще
несколько возможных мест их пребывания, но Алены по этим адресам не
было.
Она возвращалась домой самостоятельно и именно тогда, когда хотела.
Иногда ее возвращения происходили среди ночи. Я видел, как переживает
Марина. Ее первоначальное спокойствие по поводу взросления дочери,
оказалось наигранным, просто она старалась не поддаваться панике, а как
обычно хранить мир и спокойствие в семье. Мы оба не спали, пока не
услышим долгожданный хлопок входной двери. Лежали в постели, делая
вид, что все хорошо, чтобы не доводить друг друга до отчаяния.
Однажды, во время такой вот бессонной ночи, раздался звонок моего
мобильника. Я соскочил и дрожащими руками провел по экрану.
— Сергей Владимирович, — услышал я голос Дениса, — звонила Алена,
она в какой-то квартире на Невском проспекте и не может выбраться
оттуда.
— Она сказала номер дома?
— Только описала его, но я понял, где это.
— Тогда поедешь со мной.
Я посмотрел на жену. Ее губы дрожали. Наверняка она слышала весь
разговор.
— Пожалуйста, не волнуйся, я во всем разберусь! Останься дома, на
всякий случай. Испеки нам блинчики, не люблю вставать среди ночи,
вместе со мной просыпается мой аппетит. Так что, умоляю, не дай умереть
бедному ночному гонщику! Все, я помчал. Надеюсь на твое благоразумие,
— я поцеловал жену в кончик носа, ощутив соленые капли на губах.
Забрав Дениса, я помчался по ночному городу, зачастую нарушая и
правила, и скоростной режим. В спальных районах города дороги были
относительно свободны, так что часть пути мы миновали довольно быстро,
но центр и ночью кишел туристами, и многочисленные такси создавали
помеху движению. Я выругался, чуть не наехав на двух мужиков,
распивающих пиво прямо посреди автострады. Возможно, смелая вода
делала их бессмертными, иначе как можно объяснить тот факт, что
возмущенные появлением автомобиля на дороге, они пнули, мою
проезжавшую мимо машину, и швырнули в нее бутылкой, правда,
промазав.
Когда мы все же добрались до нужного места, я посмотрел на Дениса и
сказал:
— Останься в машине, чтобы по нашем возвращении автомобиль точно
был на месте, кто знает, может быть, сегодня луна в какой-то особенной
фазе, поэтому вурдалаки так разгулялись.
Денис хотел что-то возразить, но я строго посмотрел на него. Не хватало
мне еще одного подростка на шее. Перед тем, как войти в дом, я
пристально оглядел окна. Из некоторых доносилась музыка, где-то
виднелись силуэты людей, которые вышли покурить на балкон. Ничего
криминального, но я мысленно попытался просчитать номера этих
квартир.
Когда я подходил к подъезду, который по счастливой случайности
запомнила и описала дочь, из него вышел мужчина, и я сразу попал внутрь.
Обход первых двух этажей ничего не дал. В большинстве квартир просто
никто не ответил, в остальных меня послали, кто-то в мягкой форме, кто-то
не очень. А вот на третьем этаже я наткнулся на старушку, страдающую
бессонницей и жаждущую общения, как путник, миновавший пустыню,
жаждет воды.
— Таких подозрительных квартир у нас в подъезде три! — заявила
старушка, выслушав мой рассказ, — и во всех трех живут наркоманы!
— Что, настоящие? — улыбнулся я.
— А как же! Сама лично видела, как они колются, да курят всякую дрянь.
Я подумал, что даже если старушка немного преувеличивает, то в любом
случае небезосновательно, и ничем хорошим для меня эта информация не
пахла.
— Спасибо! — поблагодарил я ночную знакомую, заполучив номера
квартир, подпадающих под подозрение.
В первой квартире проживал обычный выпивоха, из гостей на его кухне
были только немного потрепанная жизнью молодая женщина и пес, вполне
себе породистый и с на редкость умными глазами. Вторая квартира
сегодня пустовала, из-за дверей не доносилось ни звука, и я несколько раз
потревожив дверной звонок, отправился дальше.
Еще на подъеме на нужный этаж сердце мое заколотилось от дурного
предчувствия, я сжал кулаки и постарался успокоиться. Перед самым моим
носом дверь в нужное помещение распахнулась и оттуда вышла девушка.
Я сначала даже подумал, что это Аленка, до того они были похожи, но
когда девчонка посмотрела на меня, по моей спине побежали мурашки. Ее
глаза были совершенно стеклянными, как у куклы, рот слегка кривился,
будто передо мной театральная маска, изображающая паяца. Я отшатнулся
и, ухватившись за дверь, фактически влетел внутрь квартиры. Я все время
представлял, что сейчас увижу свою маленькую девочку с такими же
стеклянными глазами и сердце мое ныло от ужаса.
— Алена! — закричал от самого порога, почти ни чего не видя перед
своими глазами. Я продвигался по квартире, не переставая выкрикивать ее
имя, расталкивал, каких-то людей, вышедших мне навстречу, запинался за
чьи-то ноги и пустые бутылки. Вдруг среди шума, я услышал ее голос.
— Папа! Папа! — кричала она. Голос доносился из-за закрытых дверей в
ванную комнату. Я схватился за ручку и изо всех сил дернул на себя.
Внутренний крючок моментально соскочил, видимо в этой квартире все
держалось на соплях.
— Папа! — всхлипнула Аленка и бросилась ко мне. В ванне она была
одна, просто спряталась и боялась выйти наружу.
Когда мы выходили из квартиры, по лестницам уже поднималась полиция.
Моя бдительная старушка позвонила в участок, а находящийся неподалеку
патруль поспешил проверить информацию.
— Это вашу дочь, удерживали силой? — спросил, обращаясь ко мне один
полицейский.
— Да. Только я ее отчим, — пояснил я.
— Он мой отец! — громко произнесла Алена.
Потом, дома, мы ели блины со сметаной, по-моему, немного
пересоленные, наверно с добавлением слез Марины, но невероятно
вкусные. И я читал лекцию, наконец переставшей огрызаться на меня
дочери. Я пояснял ей, что даже если она будет гнать меня из своей жизни
поганой метлой, я все равно никуда не уйду, потому что люблю их обеих и
без них моя жизнь потеряет смысл. Еще я говорил, что-то о том, что жизнь
сложная штука и тяжело учиться управлять ею, словно жонглер в цирке. И
о том, что падения учат подниматься и еще всякую чушь, а они смотрели
на меня, улыбаясь и, подперев рукой щеку. Такие родные и любимые.
Мои!
