***
КАФЕДРАЛЬНЫЙ СОБОР
В тех старых городках, где, как в былом,
под ним дома, как ярмарка, толпятся,
дабы, его заметив, стушеваться,
закрыть лавчонки, повелев молчком
умолкнуть дудкам, крикунам бесчинным,
взволнованно прислушиваясь к высям,-
а он стоит в своем плаще старинном,
со складками контрфорсов — независим,
не зная, что домами окружен.
В тех старых городках мы вдруг поймем,
насколько все, что льнет со всех сторон,
переросли соборы; их подъем
безмерен так же, как безмерен взгляд,
что погружен в себя самозабвенно
и ничего, что вне его, надменно
не замечает. Их судьба, как клад,
накапливалась, окаменевая,
непреходящей вечности полна,
тогда как улочки, где грязь сплошная,
случайные носили имена,
как дети — платьица: не все ль равно,
как фартук — лавочник: какой попало.
Соборы помнят все: и стон начала,
и взлет, где ярость к небесам взывала,
любовь и страсть, как хлеб и как вино,
и жалобы любви во тьме портала.
Но жизнь свой ход в курантах замедляла,
на башне эхо поступей стихало —
и смерть гнездилась в сумраке давно.
Рождалась музыка из крошечного блика,
Я помню вечер. Тёплый, поздний, тихий.
И Богородицы в окладе кроткий лик.
И глупой мухи пьяную шумиху,
что билась бешено о масляный ночник.
И отраженьем, вместе, бились блики
безумной пляской на пустой стене.
Стакан, в нём чай из ягод земляники,
остыл давно, и мы на топчане.
Рождалась музыка из крохотного блика,
недоумённо, медленно, земно,
так исподволь, до потайного смыка.
И чей то взгляд подглядывал в окно.
И безымянный луч подглядывал в окно.
Вдохновленный Ариной Дмитриевой ей же и посвящаю
Попроще надо быть, поплоскогрудей,
прозрачней взгляд, харкавее плевок.
Пиши: я смог и слёг на студень в блюде,
так Я учу, запоминай урок.
Ты здесь никто, картофель, тыкваты, моркофель,
для отбивной ты недозрелый биф.
А Я - запомни - конченая профи,
Я - рифмаматочный на 10 лет контрацептив.
Ты думал до сих пор, что думаешь мозгами ?
Какой же из тебя тогда пиит.
Ты должен думать, как и я, рифмами.
А персей лобызаньем временить.
Ты окончаньями глагольными проложишь
по приговору путь к себе на эшафот,
Ты у меня учись глаголорифмы ложить.
- Цеплялось-рифмовалось, так же? - Эээ, не в счёт.
Что за вопросы тут, что тут за мысли духа,
Не тооооо прозренье на тебя нашло!
Ты чтоооо, изверился во мне, чтоо? Повитуха?
Изыйди прочь в своё эстетское фуфло.
Я так рожу, я возрожу презренья муку,
и комсомолу и шеолу вопреки
я превращусь в беззубую гадюку,
лакать нектар с цветов на клумбе у реки.
Ну как же без этого вашего посвящения-руководства до сих
пор еще просуществовала поэзия, но как же мимо этого всего
удалось пройти Пушкину, Рыльке, да что там Рыльке, как же
Цветков смог пройти мимо этого эпического стиха и не
разглядеть чудесные образы в связке цеплялось-
рифмовалось, в каких еще муках не доводилось до ваших
инноваций бывать или не бывать Духам, но зато сразу стало
понятно, что дороги у нас плохие потому, что их строят
профи, а желание у начинающих писать сразу отпало, когда
они поняли с презрительным прозрением, что оказывается
слова это Слова, а не из букоф барахло. Барахло ты моё
барахло. Дай Джим на счастье лапу мне. А судьи кто. Во рву
не кошенном. Ин-вино-веритас кричат. И в небо чепчики
бросают. А попадают? попадают. Голубка дряхлая моя.
Других вещей всего обманчивей часы.
Подумаешь, ну, циферблат, кукушка, цепи.
Ведь если спрятать всё, что перечислено, в старинном склепе,
И даже, если их забыть включить и завести,
Не ты владелец их. Бесформенное время
неслышно будет тикать и идти.
Но если стрелки нам на зимнее перевести
То мы с тобой часок еще подремлем.
и мы еще часок с тобой подремлем.
по кругу как не колеси.
ПОРТАЛ
I
Они остались здесь, когда потоп,
что эти камни был размыть не в силах,
отхлынул, наконец, и обнажил их;
он, отступив, их атрибуты сгреб
с той щедростью, с какой они взахлеб
себя, как из пригоршней, расточают.
Они остались здесь, и отличают
их от базальта сан и нимб - озноб
улыбки на фронтоне, где так сиро
час нерушимой тишины и мира
застывшим циферблатом сохранен;
теперь они в воротах стынут глухо,
а некогда, как раковины уха,
из города ловили каждый стон.
переступанье лап покорных
смущает тишину по временам,
и, выглянув, одна из кошек черных,
как маятник, глядит по сторонам
и мир вбирает в свой огромный глаз,
напоминающий водоворот;
вращаясь, он смыкается тотчас
и до поры себя не выдает,
дабы раскрыться через миг-другой
и вновь сомкнуться с яростью угрозы -
и брызнуть кровью из-под век пустых:
так некогда, сокрыты темнотой,
в сердца людей вцеплялись окна-розы
и в бездну Бога втаскивали их.
Дорогая Арина, я с радостью вынужден принести вам свои искренние извинения в своем недостойном поведении, связанном с нахождением меня в глубоком заблуждении касательно вашей порядочности и поэтического дарования. Я, маленький грешный человек, и не люблю шастать (как учит нас его высокопревосходительство господин градоначальник) и грести по чужим сусекам. Но Боги открыли мне сегодня путь просветления и я с нескрываемой радостью обнаружил причину, понудившую меня обратиться к вам с этим письмом. Когда пару дней назад я обнаружил на вашей страничке залежи непотребщины с упоминанием моего имени и фамилии, которые оказывается гниют и попахивают уже достаточно давно, подпитываемые комбикормом пахабства пошлости и цинизма от ваших поэтических взды-изды-хателей и -хательниц, (маленькое отступление: я смиренно подозреваю, что вы очень аккуратный и в некоторых местах чистоплотный человек, и, просто, еще не успели почиститься у себя в доме, но, что-то неосознанно неуловимое мне подсказывает, что уже скоро рука провидения поможет вам в этом пустяковом но благородном деле, конец маленького отступления), так вот, позвольте продолжить, в этот самый момент я сам себя ввёл в заблуждение и допустил непростительную ошибку, уверившись в такой глупости, простите старика, что вы не поэт, а перодистка. Сегодня же, также практически случайно, в тот момент, когда я на пару минут вернулся на уже закрытый мною для меня сайт стихиинюэй по незначительным делам, я сразу же в ленте рецензий-ответов столкнулся с перепиской между вами и другими авторами портала, и, о, беспощадные Боги, опять я увидел свои имя и фамилию. Только в связи с этими, обстоятельствами непреодолимой силы, которые я не смог предотвратить, я по следу рецензий и ответов на них, снова оказался в удивительном и сказочном мире вашей литературной страницы. И вот тут, вот тут-то случилось чудо. Оказывается ! вы ни какая не перодистка, оказывается вы пишите стихи, вы пишите много стихов, вы называете свои стиха лирикой, гражданской лирикой, городской лирикой, прости меня Всевышний, вы называете свои стихи философской лирикой, но самое главное, я понял что вы гуру, сенсей, цадик наставник, да, что тут, скромничать, отец родной для начинающих поэтов, поэтов середняков и даже, скажу по секрету, если кто нас читает еще, для настоящих профи стихосложения вы тоже оказывается, дааааа, родник, кладезь, бесценный путеводитель и лоция по непроходимым джунглям рифм и коварным течениям литературных стилей, правил и, да, да, да, и маяк освещающий путь к успеху. Вы Арина УЧЕБНИК, ПОСОБИЕ, РУКОВОДСТВО. Только такому художнику с большой буквы, с такой большой буквы, что её размер никак не помещается на мониторе моего компьютера может быть позволена небесами творить высокое искусство. Я был неправ Арина, вы не перодистка, вы поэт, поэтка, поэтесса, поэтеска, не важно, не будем связывать себе руки эпитетами и пустыми определениями. Определение оно ведь не где-нибудь, непонятно где, оно вот - вот налицо, само, собственной персоной. Я прочел два ваших "стиха", не пародии, а стиха, одно без названия, второе называется "Рожайте правду". Первый стих, который без названия (название, оно может и есть, конечно, но я его не запомнил, извините) произвел на меня искренне очень яркое впечатление, в меньшей степени литературными достоинствами, в большей степени особенностями вашего внутреннего мира, который, как видно из этого стиха без названия никак не может обрести покой и пристанище в сонме Богов, разных пантеонов. Поэтому оставим то, что без названия и определения, оставим это без воссторженного восхваления. Второй же стих, с которым мне посчастливилось сегодня
познакомиться интимно, он акушерско-прокурорский - "Рожать Правду". По роду моей деятельности мне приходилось заниматься и родами и поиском правды, поэтому я не смог никак пройти мимо, и, не по-жа-лел. Шедевр. Бестселлер. Утерянный псалом Давида. Забытая песнь Эсфирь. Чудо расчудесное. В этом стихе, вы, скромная служительница Храма поэзии в абсолютно ненавязчивой мягкой интеллигентной форме дает пару тройку дружеских советов поэтам в направлении того как им правильно писать стихи, чтобы на йоту в век, но всё же приблизиться к вашему мастерству. Как глубоки были мои заблуждения, как мог я не разглядеть в вашей милости за маской циничной и справедливой воительницы за чистоту родной поэзии (в несовершенстве глагольных езженно-переезженных рифм, в неприятии лизоблюдного желания поэта найти понимание в сердцах отчаявшихся читателей, в неприемлемости использования простых метафор, как способа раскрытия своего мира)за всем этим, ка мог я не разглядеть нежное обличие игуменьи, настоятельницы. И вот сейчас, вот прямо здесь, вот практически у ваших ног, я прошу, нет я молю, даруйте мне вместо прощения возможность реабилитировать себя, нет не себя, реабилитировать в себе, уничтоженный вами ростки поэтического дарования, и подкрепить это все дружественной пародией, на ваш высокий труд "Рожайте правду". Слушаюсь и повинуюсь вашему приказу и примите прямо с листа (вступительная часть этого письма писалась в пять раз дольше чем рифмованная, но уж извините, если можете)
Рожайте правду
https://www.stihi.in.ua/avtor.php?author=48947&poem=197192
Давайте проще быть немного, люди.
Полегче взгляд, потвёрже рифмы слог.
И коль выносите паэзь свою на блюде,
старайтесь, чтоб понять читатель смог.
Размеры-ритмы, знаки препинаний –
отличный для стихов аперитив.
Поменьше «кровь-любовь-морковь-персей-лобзаний»,
Зачем вам ширпотреб и примитив?
Не подражайте именитым профи
в желании кого-то удивить,
Свои у каждого к известности дороги -
в чужих ботинках к цели не дойти.
Писать, чтоб просто что-то рифмовалось -
зарядка для ума, но лучше - в стол.
Идея в том, чтоб сердце рифмами цеплялось,
голодным - пищу, а для нищих - кров,
Чтоб ваше слово стало мыслью Духа,
на жаждущих прозрением пришло...
Рождайте правду, повествуя миру в муках
Слова! А не из букоф барахло.
Попроще надо быть, поплоскогрудей,
прозрачней взгляд, харкавее плевок.
Пиши: я смог и слёг на люде в блюде,
так Я учу, запоминай урок.
Ты здесь никто, картофель, тыкваты, моркофель,
для отбивной ты недозрелый биф.
А Я - запомни - конченая профи,
Я - рифматоточный на 10 лет контрацептив.
Ты думал до сих пор, что думаешь мозгами ?
Какой же из тебя тогда пиит.
Ты должен думать, как и я, рифмами.
А персей лобызаньем временить.
Ты окончаньями глагольными проложишь
по приговору путь к себе на эшафот,
Ты у меня учись глаголорифмы ложить.
- Цеплялось-рифмовалось, так же? - Эээ, не в счёт.
Что за вопросы тут, что тут за мысли духа,
Не тооооо прозренье на тебя нашло!
Ты чтоооо, изверился во мне, чтоо? Я не повитуха?
Изыйди прочь в своё эстетское фуфло.
Я так рожу, я возрожу презренья муку,
и комсомолу и шеолу вопреки
я превращусь в беззубую гадюку,
лакать нектар с цветов на клумбе у реки.
Ну как же без этого вашего посвящения до сих еще просуществовала поэзия, но как же мимо этого прошли Пушкин, Рыльке, да что там Рыльке, как же Цветков мог пройти мимо этого эпического стиха и не разглядеть чудесные образы в связке цеплялось-рифмовалось, в каких еще муках не доводилось до ваших инноваций бывать или не бывать Духам, но зато сразу стало понятно что дороги у нас плохие потому, что их строят профи, а желание у начинающих писать сразу отпало, когда они поняли с презрительным прозрением, что оказывается слова это Слова, а не из букоф барахло. Барахло ты моё барахло. Дай Джим на счастье руку мне. А судьи кто. Во рву не кошенном. Ин-вино-веритас кричат. И в небо чепчики бросают. А попадают? попадают. Голубка дряхлая моя.
Жизнь теплится шеолу вопреки. Пусть кажется, что смерть неотвратима,
Но в почках набухают лепестки... И Божии пути неисследимы:
На выжженной земле пробился цвет, оттенками играя изумруда,
И знамение радуги - Завет! сверкает разноцветным в небе чудом.
И Мир Его окутывает дух иного измерения касаньем,
И чувствуешь в руках Спасенья круг, протянутый Святой пронзённой дланью.
Пространства обрываются края, преграды нет... лишь ты и Бог Вселенной:
Рождайте правду
Давайте проще быть немного, люди.
Полегче взгляд, потвёрже рифмы слог.
И коль выносите паэзь свою на блюде,
старайтесь, чтоб понять читатель смог.
https://www.stihi.in.ua/avtor.php?author=48947&poem=197192
Давайте проще быть немного, люди.
Полегче взгляд, потвёрже рифмы слог.
И коль выносите паэзь свою на блюде,
старайтесь, чтоб понять читатель смог.
Размеры-ритмы, знаки препинаний –
отличный для стихов аперитив.
Поменьше «кровь-любовь-морковь-персей-лобзаний»,
Зачем вам ширпотреб и примитив?
Не подражайте именитым профи
в желании кого-то удивить,
Свои у каждого к известности дороги -
в чужих ботинках к цели не дойти.
Писать, чтоб просто что-то рифмовалось -
зарядка для ума, но лучше - в стол.
Идея в том, чтоб сердце рифмами цеплялось,
голодным - пищу, а для нищих - кров,
Чтоб ваше слово стало мыслью Духа,
на жаждущих прозрением пришло...
Рождайте правду, повествуя миру в муках
Слова! А не из букоф барахло.
Попроще надо быть, поплоскогрудей,
прозрачней взгляд, харкавее плевок.
Пиши: я смог и слёг на люде в блюде,
так Я учу, запоминай урок.
Ты здесь никто, картофель, тыкваты, моркофель,
для отбивной ты недозрелый биф.
А Я - запомни - конченая профи,
Я - рифматоточный на 10 лет контрацептив.
Ты думал до сих пор, что думаешь мозгами ?
Какой же из тебя тогда пиит.
Ты должен думать, как и я, рифмами.
А персей лобызаньем временить.
Ты окончаньями глагольными проложишь
по приговору путь к себе на эшафот,
Ты у меня учись глаголорифмы ложить.
- Цеплялось-рифмовалось, так же? - Эээ, не в счёт.
Что за вопросы тут, что тут за мысли духа,
Не тооооо прозренье на тебя нашло!
Ты чтоооо, изверился во мне, чтоо? Я не повитуха?
Изыйди прочь в своё эстетское фуфло.
Я так рожу, я возрожу презренья муку,
и комсомолу и шеолу вопреки
я превращусь в беззубую гадюку,
лакать нектар с цветов на клумбе у реки.
чтобы пугать в клумбе у реки.
что может быть когда-нибудь
Чтоб ваше слово стало мыслью Духа,
на жаждущих прозрением пришло...
Рождайте правду, повествуя миру в муках
Слова! А не из букоф барахло.
Размеры-ритмы, знаки препинаний –
отличный для стихов аперитив.
Поменьше «кровь-любовь-морковь-персей-лобзаний»,
Зачем вам ширпотреб и примитив?
цеплялось рифмовалось, э, не в счёт.
Не подражайте именитым профи
в желании кого-то удивить,
Свои у каждого к известности дороги -
в чужих ботинках к цели не дойти.
Писать, чтоб просто что-то рифмовалось -
зарядка для ума, но лучше - в стол.
Идея в том, чтоб сердце рифмами цеплялось,
голодным - пищу, а для нищих - кров,
Чтоб ваше слово стало мыслью Духа,
на жаждущих прозрением пришло...
Рождайте правду, повествуя миру в муках
Слова! А не из букоф барахло.
"Родное и любимое дитя, душа твоя не будет больше пленной,
И смерть, как сон, как миг небытия, мелькнёт быстрее, чем мгновенье ока,
И в Новом мире встречу Я тебя, по слову Мною посланных пророков."
...И радость от вибрации Любви пронизывает с темени до пяток,
И Царская печать Его Крови стоит навечно в сердце: "Божий. Святый."
Я думаю рифмой... На Небе кому-то так хочется. Пусть колет под сердцем, пусть небо - дождём, не беда... Я знаю: иначе никто не услышит пророчество. Поэтому, да... я вернусь... И, возможно, в стихах.
Мне от цинизма тошно, а от запретов скучно. Не всё, что нужно - можно. Не всё, что можно - нужно. ;
Не звонить. Не писать. Молчать. Поместиться в кровать Прокруста.
И ничком в тишине лежать... Боль ломает внутри до хруста.
Мир скончался. Его в нём нет. Возрождению нет причины.
Не наступит уже рассвет. Он отныне не твой мужчина.
На часах – пустота… нули. Слово «мы» потеряло силу.
И ничто, хоть ори-скули, не вернёт вашу страсть… Остыло.
Чашка сломана. Клея нет. Он ушёл, оборвав все нити.
И не будет: - «Привет! – Привет!», и «Люблю!» - на стене граффитти.
Это крах. Ты не хочешь жить. В сердце камень лежит плитою.
Только знаешь, не надо ныть, он не станет твоей судьбою.
И поверь, он не твой Герой. Ты придумала этот образ.
Свято верила: он – родной. Но факир не исполнил фокус.
В шляпе кролика больше нет. Да и не было... только уши.
На вопросы - один ответ: он не тот, кто для жизни нужен.
Отпусти о любви мечты. Не пости в соцсетях цитаты.
Пусть идёт. Не жалей, не жди. Не звони. Не пиши. Не надо.
Ты - не тряпка в его ногах. Он - не вещь, чтоб носить в кармане.
И, давай, без посылов нах, и без лезвий в горячей ванне.
Догорит ваш непрочный мост. Пыль осядет, растают тени.
Ты - принцесса! Повыше нос. Будет тот, кто тебя оценит.
Год прошёл – календарик умер, только гвоздик в стене, как в ране…
Дед Морозу звонил /там - зуммер/, абонент почему-то занят.
Ты хотел заказать игрушку, чтоб - веселье, как будто праздник...
Оказалось, в «трубе» - прослушка и, как следствие, ты – отказник.
Кто включил темноту так ярко? Тишиной заложило уши…
Всюду лезвия, нет подарков, корки чёрствые вместо суши.
Новый Год, а чудес не видно, и Снегурка ушла к другому,
На душе червячок – обидно, отключается сердце в кому.
Всё по-честному: жнёшь, что сеял, и упрёки напрасны Небу,
Сок лимона всегда кислее, если сам съел буханку хлеба.
Можно долго рыдать-молиться и улиткой висеть на склоне…
Но тебе глубоко за тридцать, только ты ничего не понял.
Не бывает, чтоб счастье – где-то, вдруг пришло и навек осталось.
Колдовал, чтоб зимою – лето? Заклинание потерялось.
А вершина /рахат-лукумом/ недоступна в густом тумане…
Год прошёл. Календарик умер. Только гвоздик в стене, как в ране…
Я не верю словам. Сомневаюсь я... многократно, с особой жестокостью,
В том, что встречи бывают случайными... Я не верю в судьбу однобокую.
Я не верю в продажные формулы, в отношения, что на взаимности
Под давлением куплены-проданы по-расчёту–во-всём-совместимости.
Я не верю, что дружба наладится там, где датума* точка ошибочна...
В то, что ложь-клевету-неурядицу перекроет любезность-возвышенность.
Я не верю, что цели высокие оправдаются низкими средствами,
В то, что фразы, наотмашь жестокие, отрихтуются нравами светскими.
Я не верю в слова. Верю в действия. В те, что молча, но зримо исполнены...
Верю в то, что дела благочестия не должны быть словами оболганы.
*Точка отсчёта. Понятие «Датум» используется в геодезии и картографии.
ЗЫ
И, как обычно, местный гуру юмора и великий пародист Анонимус, срефлексировав на
абсолютно заслуженную пародь: https://www.stihi.in.ua/avtor.php?author=48947&poem=308075
выдал очередную порцию неструктурированного бреда: https://ibb.co/DpBkYwc
Людям со слабой психикой читать не рекомендуется.))
Резюме:
У пиита нет имени-отчества,
Но рефлексы, как двигатель творчества,
Шедевральная тупость-неграмотность
И в крови, от приматов – злопамятность.
Шота пишет, насилуя буковки,
Любопытное, в целом, мяуканье:
АлогизЬмов, как блох, наслюнявлено…
Обостренье? Ну что ж… Выздоравливай.
КАФЕДРАЛЬНЫЙ СОБОР
В тех старых городках, где, как в былом,
под ним дома, как ярмарка, толпятся,
дабы, его заметив, стушеваться,
закрыть лавчонки, повелев молчком
умолкнуть дудкам, крикунам бесчинным,
взволнованно прислушиваясь к высям,-
а он стоит в своем плаще старинном,
со складками контрфорсов — независим,
не зная, что домами окружен.
В тех старых городках мы вдруг поймем,
насколько все, что льнет со всех сторон,
переросли соборы; их подъем
безмерен так же, как безмерен взгляд,
что погружен в себя самозабвенно
и ничего, что вне его, надменно
не замечает. Их судьба, как клад,
накапливалась, окаменевая,
непреходящей вечности полна,
тогда как улочки, где грязь сплошная,
случайные носили имена,
как дети — платьица: не все ль равно,
как фартук — лавочник: какой попало.
Соборы помнят все: и стон начала,
и взлет, где ярость к небесам взывала,
любовь и страсть, как хлеб и как вино,
и жалобы любви во тьме портала.
Но жизнь свой ход в курантах замедляла,
на башне эхо поступей стихало —
и смерть гнездилась в сумраке давно.
ПОРТАЛ
I
Они остались здесь, когда потоп,
что эти камни был размыть не в силах,
отхлынул, наконец, и обнажил их;
он, отступив, их атрибуты сгреб
с той щедростью, с какой они взахлеб
себя, как из пригоршней, расточают.
Они остались здесь, и отличают
их от базальта сан и нимб - озноб
улыбки на фронтоне, где так сиро
час нерушимой тишины и мира
застывшим циферблатом сохранен;
теперь они в воротах стынут глухо,
а некогда, как раковины уха,
из города ловили каждый стон.
переступанье лап покорных
смущает тишину по временам,
и, выглянув, одна из кошек черных,
как маятник, глядит по сторонам
и мир вбирает в свой огромный глаз,
напоминающий водоворот;
вращаясь, он смыкается тотчас
и до поры себя не выдает,
дабы раскрыться через миг-другой
и вновь сомкнуться с яростью угрозы -
и брызнуть кровью из-под век пустых:
так некогда, сокрыты темнотой,
в сердца людей вцеплялись окна-розы
и в бездну Бога втаскивали их.
Другие статьи в литературном дневнике:
- 31.05.2020. ***
- 30.05.2020. Плуцик
- 29.05.2020. ***
- 28.05.2020. ***
- 27.05.2020. ***
- 25.05.2020. ***
- 24.05.2020. ***
- 23.05.2020. ***
- 21.05.2020. ***
- 19.05.2020. ***
- 07.05.2020. ***
- 06.05.2020. ***
- 03.05.2020. ***
- 02.05.2020. ***
