Поющие сердца зовут... Части 21 и 22Автор Яндекс-дзена: В. Марочкин о музыке Необыкновенные приключения "Мастера" в стране хэви-металл. Проснувшись утром накануне поездки в Воронеж, Алик захотел есть, а так как дома, кроме него, никого не было (его жена-певица уехала на гастроли раньше мужа, и вообще их музыкальная семья жила тогда по принципу: «Дан приказ: тебе - на Запад, мне – в другую сторону...»), то он отправился в магазин, купил там обсыпанный красным перцем «Венгерский» шпиг и полбуханки «Бородинского» хлеба - ничего из съестного в магазине больше не было – и кое-как позавтракал, а вечером, когда музыканты уже ехали в поезде, почувствовал себя плохо. У Алика началась сильная рвота и поднялась температура. Градусник, найденный у проводницы, показывал тридцать восемь градусов. Не помогла и лечебная доза алкоголя, чуть ли не насильно влитая в Алика заботливым Молчановым. Басист лежал на койке в полузабытьи, приходя в себя лишь от резкой боли в животе. Разговоры в купе стихли, каждый погрузился в пучину мрачных мыслей о том, что концерты оказались под угрозой срыва, ведь в соседнем купе в Воронеж ехал такой же «подарочек» в виде больного вокалиста, голос у которого снова куда-то исчез, остался лишь хриплый шепот. Закидывая вещи на верхнюю полку, Арзамасков попробовал пропеть куплет из песни «Щит и меч» - вроде получилось. Попросил Молчанова передать ему пакет с едой, взятой в дорогу, - голос снова пропал. Арзамасков спел еще одну фразу, на этот раз из «Deep Purple» - голос вроде прорезался. Так он весь вечер и пел по фразе-другой из разных песен, проверяя, на месте ли его голос. Музыканты тем не менее за спиной вокалиста беспокойно переглядывались: доживет ли его баритон до концертов в Воронеже? В Воронеже Андрей Большаков повез Арзамаскова в больницу, где его накачали всякими восстанавливающими средствами, чтобы тот смог продержаться на сцене в чужом городе несколько дней. А музыканты «Мастера» поволокли Грановского во дворец спорта, где должны были состояться концерты. Там ему снова померили температуру - она поднялась уже до сорока градусов. Стадионный врач вколол Алику несколько кубиков анальгина, сбив таким образом температуру до тридцати восьми градусов. Его голова чуть прояснилась, но ноги служить отказывались по-прежнему. Тогда Алика посадили на стул в глубине сцены, дали в руки бас-гитару, и он отработал концерт, сидя на стуле. О том, чтобы носиться с гитарой наперевес по сцене, как это они обычно делали с Большаковым, не было и речи. После концерта Алика отвезли в гостиницу, где он рухнул в постель и отключился от суеты внешнего мира. Программа «Молодые – молодым» гостила в Воронеже целую неделю, и каждый день были аншлаги. Гольденберг рассчитывал, что Алик отлежится и спустя пару дней «Мастер» выйдет на сцену, на радость своим воронежским фанам. И действительно: два дня Грановский пролежал в гостинице, болея, но в конце концов пришел в себя и готов был войти в строй. Но на саундчеке перед концертом у Арзамаскова пошла горлом кровь, и стало ясно, что работать больше он не сможет. Врач, осмотревший певца, поставил неутешительный диагноз: Первая программа «Мастера», написанная еще во времена работы над альбомом «С кем ты?», была рассчитана на высокий голос Кипелова. Во всех основных песнях, например в «Воля и разум» или «Здесь куют металл», существовал экспрессивный массив из высоких нот, а у Арзамаскова был низкий «ковердейловский» баритон. Он физически не мог брать эти ноты и в конце концов сломался. При этом он боялся сказать коллегам, что ему высоко петь. Он думал, что если он в этом признается, то его выгонят из группы, и долгое время пел просто на пределе своих возможностей. К тому же, как выяснилось, ему негде было жить. Арзамасков приехал в Москву из Волгограда, и, когда все расходились после репетиции по домам, он ехал ночевать на вокзал. А бывало, что тайком пробирался в подъезд какого-нибудь жилого дома, причем каждый раз в разные, и спал, сидя на ступеньках лестницы. Выспаться ему толком не удавалось, потому что при первых же звуках открывающихся утром дверей он вскакивал и спускался вниз с видом человека, спешащего на работу. Арзамасков стойко переносил все невзгоды и никогда никому не жаловался, он считал, что признаться друзьям в том, что ему негде жить, недостойно статусу вокалиста популярной группы. Некоторое время он ночевал в том ЖЭКе, где группа репетировала. Когда после репетиции все расходились по домам, он делал вид, что срочно едет в гости или по делам, а потом, оглядываясь, чтобы никто его не заметил, вновь пробирался на базу. Он спал просто на кафельном полу, подложив под себя пальто, и простуда, однажды прокравшаяся в его организм, никак не проходила, поскольку ему негде было по-настоящему отдохнуть и согреться. В итоге человек не выдержал ритмов вокзалов, заболел, начал «выплевывать» связки и в конце концов потерял голос. В итоге Арзамасков уехал к себе домой в Волгоград. Только там он и мог найти дом и кров, заботу и уход, чтобы избавиться от своей напасти-болезни. «Браво», «Рондо» и Константин Никольский отправились по маршруту дальше. А «Мастер» улетел в Москву, имея твердый приказ Гольденберга к его возвращению найти вокалиста, так как через месяц после Воронежа у него были «заряжены» гастроли по югу Украины и отменять их он был не намерен. - Берите кого хотите! – сказал Гольденберг, садясь в вагон отъезжающего поезда. - Но вы обязаны играть, потому что я из-за вас не буду терять «палки». «Палками» на слэнге филармоний назывались концерты: как проехали город, в графике одну палку зачеркнули - значит, работа проделана. Проводив своего продюсера, «Мастер» еще битый день проторчал в печальном городе Воронеже, поскольку билеты на самолет были на все направления, даже на юг, но только не в Москву. Еще сидя на чемоданах в воронежском аэропорту, Грановский и Большаков начали размышлять над тем, кто бы смог заменить в группе заболевшего Арзамаскова. Они вспомнили, что весной на прослушивание в группу приходил некий Гоша Корнеев, у которого был такой высокий вокал, что он верещал, как дизель. - Представляешь, как может человек петь с высоким фальцетным перегрузом? – спросил Андрей. - Уж для него-то взять высокие ноты не будет проблемой, он спокойно сможет это сделать... – откликнулся Алик. Обжегшись на случае с Арзамасковым, они были озабочены поиском вокалиста с высоким голосом, иные проблемы проходили тогда мимо их сознания. Им казалось, что, найди они человека, обладавшего необходимыми вокальными данными, все остальное устроится само собой. Приехав в Москву, Андрей позвонил Корнееву: - У нас с тобой вроде что-то получалось. Приходи - будешь петь... http://www.youtube.com/watch?v=LGFOkToQbRk * * * ...Итак, пришел Гоша Корнеев. Музыканты несколько раз порепетировали, Гоша быстро запомнил слова и мелодии песен, и «Мастер» в составе программы «Молодые – молодым» десантировался на юг Украины. Маршрут в этот раз проходил по концертным площадкам Николаева, Херсона, Запорожья и выходил к морю у городка Скадовск. В Николаеве на первом и втором концертах Гоша проявил себя очень неплохо. Он бегал по сцене, как заводной, танцевал нечто. похожее на грузинские танцы, когда люди прыгают, а потом падают на колени. А в кульминации совершил прыжок с самой высокой четвертой ступеньки подиума, прямо от барабанов, причем со стойкой в руках, держа ее, как джигит держит шашку. Своим энтузиазмом Гоша заразил и других музыкантов, которые постарались не отставать от него и носились по сцене с утроенной энергией. А Гоша с легкостью брал самые высокие ноты, играл с ними, жонглировал ими, превращал в аплодисменты благодарной публики. Грановский и Большаков время от времени переглядывались друг с другом, веселые и довольные: кажется, они нашли нужного им вокалиста. Мощнейший драйв, помноженный на радостное, хорошее настроение группы, пронзил украинский город. Николаевская публика такого не видала еще никогда, поэтому, справившись с первоначальным удивлением, она заревела, завизжала, и этот хор не прекращался до финального крещендо. На следующий день перед концертом Алик и Кирилл Покровский отправились пообедать в гостиничный ресторан. Немногочисленная еще ресторанная публика разом перестала жевать и, затаив дыхание, воззрилась на музыкантов, которых, конечно же, сразу узнали. Под этими удивленными и восхищенными взглядами они прошли и уселись за столик в дальнем уголке ресторана, заказали себе суп и ростбиф, и, ожидая, пока заказ будет исполнен, ковыряли вилками салатики, которые перед ними поставил заботливый официант. Он тоже то и дело бросал через плечо или из-под руки взгляды на своих клиентов: узнал, видимо. Вдруг из-за одного столика поднялся человек и направился прямо к нашим героям: - Ребята, вы из «Мастера»? - Да, - закивали оба, - из «Мастера». - Мне очень понравилось, как вы работаете, и я хочу вас угостить! – сказал человек и будто из воздуха, извлек откуда-то ящик шампанского. Затем ресторанный маг и попутчик ловко выудил из этого ящика одну из бутылок и начал счищать с нее фольгу, чтобы откупорить. - Спасибо! – тут же запротестовал Грановский, ужасно не любивший пить с незнакомыми людьми. - Но сейчас начнется концерт, а перед концертом нельзя... На этих словах пробка хлопнула и веселая янтарная струя выплеснулась в фужеры, заботливо подставленные официантом. Алик усиленно замотал головой, отказываясь. - Только пригубить! – заурчал незнакомец. – За успех вашего дела! - Нет! Нет! На концерт - только трезвые. Это работа! Тут, откуда ни возьмись, за их столиком оказался Гоша. - О! Клёво! – закричал он, заприметив на столе шампанское и подхватив один из наполненных до краев фужеров, обвел глазами присутствующих. – За что пьем?! - За вас! - поднял фужер незнакомец. Они чокнулись. - Так, значит, то, что вы вчера играли, и называется «тяжелый металл»? – завел разговор николаевский виночерпий. - Да. Это и есть настоящий «хэви-метал»! – важно ответил Гоша. – Причем, представь: сегодня мы играем у вас в Николаеве, а завтра мы покорим весь мир. Позади Америка! За это они махнули еще по фужеру. Слова за слово – и за обедом, несмотря на зловещее покашливание Грановского, певец и его поклонник уговорили целую бутылку шампанского. Остальные бутылки незнакомец торжественно всунул в руки Гоше: - Обижусь, если не возьмешь! Впрочем, тот и не отказывался. В итоге этот ящик был перевезен из ресторана на площадку, где Гоша, которого «крезануло» от того, что ему, как артисту, подарили халявное шампанское, распил еще пару бутылок. Пил Гоша один, потому что остальные хмуро обегали этот ящик стороной, ясно представляя себе, что может случиться на концерте. Ничего неожиданного как раз и не случилось: Гоша фальшивил и запускал «петухов» в самых невинных местах, а на то, чтобы бегать и прыгать, как вчера, у него и вовсе сил не осталось. Тем не менее вечером в гостинице Гоша уговорил еще пол-ящика шампанского, после чего он пошел гулять по городу и... пропал. Видимо, ночевал где-то на улице. Нашли его только под утро. Коллеги, изрядно взволнованные, пытались его пристыдить. Гоша молчал и в ответ на укоры лишь хлопал глазами. Утром к гостинице подкатил автобус, который готов был отвезти музыкантов в Херсон, где тем же вечером должен был состояться очередной концерт. К автобусу постепенно стали подтягиваться невыспавшиеся музыканты. Вскоре собрались все, не было лишь одного Гоши Корнеева. Подождав минут десять, Андрей Большаков пошел искать вокалиста. Он нашел его в номере, где Гоша сидел на кровати, обхватив руками больную голову. - Ты чего не в автобусе? Вокалист попытался что-то ответить, и тут выяснилось, что у него исчез голос. Когда Андрей понял, что произошло, волосы зашевелились у него на голове. - Гоша, ну ты же знал, что нельзя столько пить! – взволнованно воскликнул он. - Но вы же сами вчера пили? – наконец прошептал-прохрипел Гоша. - Да, но сегодня-то мы все трезвые, как огурчики, а ты... Кое-как собравшись, Корнеев наконец вышел к автобусу. Когда Гольденберг узнал, что у его певца пропал голос, он заорал на Корнеева: - Это были твои последние концерты! Забирай свое шампанское и уматывай в Москву, чтобы духу твоего здесь не было! Присутствующие при этом разносе растерялись: можно ли выгонять вокалиста группы, которая находится на гастрольном маршруте? А кто будет петь? Все подумали, что Голд шутит, но вскоре выяснилось, что угрозы продюсера более чем реальны: Валера вытащил из кошелька несколько «червонцев», отдал их администратору и велел тому посадить Корнеева в поезд и проследить, чтобы он уехал поскорее и подобру-поздорову. Дав пинка провинившемуся вокалисту, Гольденберг погрузился в автобус и дал команду отчаливать в Херсон. - Что же это у нас за напасть такая с вокалистами?! – шепнул Большаков Грановскому, когда они протискивались к своим местам в салоне автобуса. Ответа не последовало. На этом пребывание Гоши Корнеева* в группе «Мастер» закончилось, а группа продолжала играть эти концерты под фонограмму, записанную еще с Сашей Арзамасковым в студии Ленинградского дворца молодежи. - Меня ничего не интересует! Я «зарядил» тур, поэтому работайте как хотите, но работайте! – сказал безжалостный Гольденберг, когда музыканты «Мастера» обратились к нему с вопросом о том, как же им жить без вокалиста. И теперь к микрофону выходил Большаков. Он приветствовал публику нарочито хриплым и низким голосом а-ля Арзамасков. Потом включалась фонограмма и Андрей делал вид, что поет. Хорошо, если концерты проходили на стадионе, – издали не разобрать, что лучшая хэви-металлическая группа страны поет под «фанеру». И то музыканты, отплясав под «Щит и Меч» и «SOS», две имевшиеся в их распоряжении записи, спешили поскорее убраться со сцены – от стыда подальше. А когда группа выступала в зеленом театре города Скадовска, где первые ряды публики располагались в двух метрах от сцены, то не догадаться, что Большаков только открывает рот, а не поет и что остальные музыканты тоже играют понарошку, было невозможно. Тогда они стали дурачиться, чтобы показать пришедшим на концерт ребятам, как несерьезно они относятся к «фанере». Большаков отворачивался от микрофона, барабанщик бегал вокруг своей ударной установки, остальные, тоже побросав свои инструменты, выскакивали в публику или прыгали с подиума куда попало. В общем, ситуация была идиотская. А что делать?! Разумеется, в течение всего южного маршрута и дороги домой музыканты не переставали думать о том, кто смог бы заменить выбывшего вокалиста, перебирали в уме приходивших к ним на прослушивание певцов и пытались подставить их на вакантное место. В Москве виртуальные прослушивания превратились в реальные. Друзья, знакомые и полузнакомые люди, озабоченные проблемой «Мастера» с вокалистами, наперебой советовали взять в состав различных певцов – но не нравился никто. Одним не хватало мастерства, другие выглядели абсолютно вне стиля, третьи хорошо пели на английском, но не могли связать толком даже пары нот, переходя на русский. Гольденберг предложил пригласить в «Мастер» Анатолия Алешина, бывшего певца группы «Аракс» (а до этого, кстати, вокально-инструментального ансамбля «Веселые Ребята»), но Большаков сразу же напрягся: - Валера, мы встречались с Толиком Алешиным на гастролях, и я знаю, что он такую музыку, как мы играем, не любит. Да, он хорошо поет, но он не наш человек! Толик ведь больше любит соул и Стиви Уандера... - Зато он – настоящий рабочий конь! - сказал Гольденберг. – Впрочем, вам виднее... Поиски нового вокалиста затянулись, и напряженное ожидание превратилось у музыкантов «Мастера» в раздражение. А потом Саша Елин привел в Центральный дом туриста, на базу «Мастера» певца из группы «Час Пик» Михаила Серышева. Они познакомились на какой-то тусовке, и Серышев пожаловался Елину, что «Час Пик» работает уже плохо, что у них почти нет концертов и что с руководителем возникли проблемы, поэтому он, Серышев, ищет возможность уйти в «правильную» команду. Елин тут же предложил ему прослушаться в «Мастер». На следующий день они встретились и Саша передал Серышеву фонограмму, чтобы он с ней ознакомился перед прослушиванием. Через пару дней Миша появился на базе «Мастера» под руку с беременной женой: красивый парень с длинными волосами, стильный – на нем были «фирменные» синие джинсы, белая майка и белые кроссовки. Он спел все очень правильно и чисто, точно повторив все партии Кипелова, изящно преодолевая все самые сложные места. Казалось, Серышев подходил «Мастеру» по всем параметрам. Однако мнения резко разделились. Большакову категорически не понравился новый кандидат в вокалисты: - Да, он спел все высоко, спел все чисто, но без Валериной изюминки! - А мне Миша понравился, во-первых, чисто внешне, - возразил Алик, - а спел он вообще совершенно гениально! - Алик, пойми: успех Кипелова в том, что он поет по-подъездному, по-блатному! Он поет как бы блатные песни в роке, поэтому это хорошо принимается публикой: мы же все из подъезда вышли, поэтому нам все это близко. А этот поет точнехонько по нотам – его место в оперном театре. - Может быть, ты и прав, Андрей, но наличие именно такого тембра голоса у певца для нас очень важно: мы не можем уже развернуть группу в другую сторону, мы не можем писать какие-то другие вещи под другой голос! Да у нас и времени на это нет! Затянувшийся спор разрешил Гольденберг: - Я не знаю, как с точки зрения «нравится - не нравится», но он рабочий конь, и пусть он работает. - Валера, ты же сказал, что не будешь лезть в творчество! – вспылил Большаков. - А я не в творчество лезу. Это - мои деньги! Я «зарядил» гастроли – и вы обязаны их отработать. - Валера, у нас еще есть время, чтобы поискать вокалиста... - Какое время?! Все! Начинаем работать! - Понимаешь, в нем нет изюминки! - Да ладно тебе! «С изюминкой, без изюминки...», – передразнил Большакова Гольденберг. – Главное, что он – профессионал! Нам сейчас надо отработать сорок концертов, чтобы денег заработать... _______ * Покинув «Мастер», Гоша Корнеев собрал собственную группу «Каре», которая в конце 80-х годов пользовалась устойчивой популярностью среди любителей хэви-металла. http://www.youtube.com/watch?v=B9fG39s-pEM © Copyright: Вячеслав Дорошин, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
