Поющие Сердца зовут... Часть 16Давненько мы не продолжали сей сказ. ИТАК... …На следующий день, выйдя из дому часа на два пораньше, Большаков направился не на концертную площадку, а в Московскую областную филармонию, где договорился встретиться с Валерием Гольденбергом, который когда-то был администратором легендарной группы «Аракс», настолько успешной, что министерству культуры во времена борьбы с роком пришлось использовать спецсредства, чтобы расформировать этот ансамбль. Ныне Гольденберг работал с группами «Браво», «Зеркало мира», «Лотос» и «Рондо», которые в составе программы «Молодые – молодым» разъезжали по всей стране, собирая аншлаги на стадионах и во дворцах спорта. Общаясь со своими друзьями – музыкантами из групп «Рондо» и «Лотос», Большаков не раз слышал от них, насколько удобно, приятно и комфортно было работать с Гольденбергом, который, в отличие от большинства советских продюсеров, исповедовал так называемый «западный» подход: он не скрывал, что зарабатывает на артистах деньги, но при этом гарантировал музыкантам приличную зарплату, самую лучшую аппаратуру, лучшие концертные площадки, «люксы» в гостиницах – то есть все, что было необходимо для успешного творчества. Гольденберг был очень авторитетным человеком в филармоническом мире, он презирал существовавшие тогда законы и делал все, что хотел. Он был пионером в деле «обувания» советской власти, он первым придумал двойные билеты. Он делал такие деньги, что можно было осатанеть по тем временам. Когда они собирали на стадион 10 000 человек, а билеты стоили 3 рубля, это получалось 30 000 рублей. Это – три «Волги», а более престижного автомобиля во времена советской власти не было. Но Гольденберг отчитывался за продажу якобы половины билетов, немного денег давал музыкантам (они у него получали не ставку, а деньги в конвертике), а остальные деньги спокойно брал себе. Несколько раз он отбывал срок за частнопредпринимательскую деятельность, то есть за организацию «левых» концертов, тем не менее никто так и не смог его завалить. Гольденберг был просто глыбой, мощнейшей фигурой зарождавшегося отечественного шоу-бизнеса. И вот к такому человеку направился Андрей Большаков… На уютной улице Волхонке в Московской областной филармонии Андрей встретился с Гольденбергом. Разговор происходил на лестничной площадке. - У нас есть группа... - начал Андрей. - Группа... - с сомнением повторил Гольденберг. - Называется «Ария», - продолжал Андрей. - «Ария», - снова эхом отозвался продюсер. Подумав немного, добавил: - Да, я что-то про вас слышал... Большаков решил, что вступление затянулось, и ринулся в бой: - Валера, у нас повсюду аншлаги! Гольденберг долго и внимательно смотрел на него. Потом произнес: - Что значит «аншлаги»? - У нас аншлаги всегда и везде! - Аншлаги? - голос Гольденберга наполнился иронией. - Да! - Всегда и везде? - Да! Продюсер вновь надолго замолчал. Затем изрек: - Не может быть. - Может! – воскликнул Андрей. – Поверь, так и есть! - Один коллектив собирает аншлаги? - Да! Валера, поверь! На этот раз молчание затянулось, казалось, навсегда. - Это интересно, - произнес наконец Гольденберг. - Приезжай, Валера, к нам на концерт! – обрадованно сказал Андрей. – Сегодня, в «Дружбе»! - В «Дружбе»? – то ли засомневался, то ли уточнил тот. - Ну да, в «Дружбе», то есть в Лужниках, в «Черепахе»! – постарался как можно доходчивее объяснить Андрей. На этом разговор закончился, и Большаков уехал. Он не был уверен в успехе беседы - слишком много сарказма звучало в голосе продюсера. Море иронии и никаких гарантий. Но Андрей ошибался. Он просто не знал Гольденберга. А Гольденберг действительно пришел на концерт. Сначала он прогулялся по дворцу спорта, придирчиво разглядывая людские потоки, льющиеся в двери, прислушиваясь к фанатским песням, речевкам и разговорам, заполнившим в этот вечер все пространство «Дружбы». Затем Гольденберг прошел за кулисы и направился в гримерку к музыкантам.
- Ну так вы скоро заканчиваете? Это у вас последний концерт? Так я вас жду… - и тут же ушел. Большаков, Молчанов, Грановский и Покровский, как по команде, вскочили со своих мест, побросали инструменты и кинулись вслед за Гольденбергом. Они нагнали его только уже у выхода в зал, окружили, заговорили все разом: - Валера, как хорошо, что ты пришел! - Валера, на концертик-то останешься? - А зачем? - отозвался Гольденберг. - И так все видно… Говоря это, он сделал вращательное движение шеей, как штабс-капитан Овечкин из фильма «Новые приключения Неуловимых». У него просто была простужена шея, но получилось так, словно он охватил этим движением наполнявшийся зал от края до края. - Одно мне непонятно: а чего вы от Векштейна-то уходите? - Мы уходим от Векштейна, - ответил Большаков, - потому что он постоянно вмешивается в творчество, а нас это не устраивает. Гольденберг рассмеялся: - Я люблю деньги, а творчество мне до лампочки! Если музыка продается, я буду ее продавать! - и бодрыми и уверенными шагами направился к выходу из дворца спорта… Несколько дней спустя, когда смолкли и рев фузза, и рычание дисторшна, возвестившие победное пришествие «тяжелого металла» в столицу, Большаков с Молчановым подъехали домой к Векштейну, чтобы забрать подписанные им заявления об уходе. Когда все формальности были улажены, Виктор Яковлевич достал из серванта бутылку хорошего французского коньяка: - Ребята, давайте выпьем! Большаков и Молчанов удивленно переглянулись. - Заявления об уходе я вам подписал. Если бы я вам предложил выпить до того, как я это сделал, то вы могли бы что-то заподозрить, а теперь вы уже не работаете у меня… С этими словами он открыл бутылку и разлил коньяк по рюмкам. У Векштейна дома было много редчайших для того времени вин, коньяков и разных заморских настоек, которые он постоянно распивал с друзьями, за что Тоня на него чуть ли не каждодневно орала. Но с музыкантами он не пил никогда. Возможно, это был единственный случай, когда он нарушил традицию и вскрыл свою знаменитую коллекцию алкогольных напитков ради музыкантов. - Ребята, поймите меня! Мне же очень трудно! – сказал Векштейн, когда Большаков и Молчанов пригубили напиток и вслух оценили его высокое качество. – Возможно, я что-то делал не так, где-то перегнул палку, но ведь помимо дел у меня есть семья, у меня есть жена, которую я люблю, которую я не могу бросить, и я должен был сделать так, чтобы вы ей аккомпанировали! Андрей, слушая Векштейна, едва не прослезился. Векштейн, грозный руководитель, с которым последние полгода он вел борьбу не на жизнь, а на смерть, вдруг открылся ему с другой, человеческой стороны. И оказалось, что внутри он удивительно тонкий и мягкий человек. «Ну что же вы раньше-то, Виктор Яковлевич, не поговорили с нами так!» - думал Большаков. И тоска вдруг защемила сердце, и ему вдруг захотелось вернуться в ДК имени Свердлова, где все так хорошо начиналось. Но все пути назад были уже отрезаны… Когда музыканты приехали в Москонцерт, чтобы забрать свои трудовые книжки, им передали, что их хочет видеть один из руководителей филармонии. - Жаль, что вы уходите от нас, - сказал начальник, когда ребята прошли в кабинет. – Может быть, вы все-таки передумаете и останетесь? Слушайте, есть такой вариант... Мы забираем вас у Векштейна, делаем вас отдельной группой, название как-никак принадлежит Москонцерту, а отнюдь не ему лично, а Виктору Яковлевичу выделяем ставки, чтобы он набрал для Тоньки... mille pardones... для Антонины Жмаковой... аккомпанирующий состав. Вам же возьмем нового музыкального руководителя. Я тут недавно разговаривал со Стасом Наминым, и он просто-таки горит желанием поработать с вами. Ну как, ребята? По рукам, а? - Все это было бы отлично, - сказал Андрей Большаков, - но мы уже пообещали Гольденбергу, что идем работать к нему. И мы не хотели бы нарушать данное ему слово... Автор Яндекс-дзена: В. Марочкин о музыке © Copyright: Вячеслав Дорошин, 2022.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
