Дарья Христовская. Der eiserne Heinrich.
...вот опять и опять затрещало что-то в пути,
королевич думал, что это треснула карета,
но были то обручи,
что слетели с сердца верного Гейнриха,
потому что хозяин его избавился от злого заклятья
и стал снова счастливым....
И опять этот сон остаётся горечью, посетив:
я сижу на краю колодца, где вода — непроявленный позитив.
А на дне его блики солнца, словно россыпь цветных монет.
и по ту его сторону Бог, а по эту — нет.
Это может звучать смешно, но смотри, смотри,
как растёт золотистый шар у меня внутри,
как он давит под ложечкой, как он падает в пустоту,
и как теперь я сижу по эту, а он — по ту.
И как в колодце ни ряски, ни льдин,
ни лягушек и ни ундин,
а много неба, небо и Бог, который един.
А между ним и тобою тонкая плёночка, как межа.
И ты сидишь на краю колодца, никому не принадлежа.
И вокруг лягушачьей икрой накатил туман,
ты не можешь сдвинуться с места, сойти с ума
или просто проснуться — поскольку на сердце твоём зарок —
три железных обруча поперёк.
А когда ты вдруг просыпаешься, то, неважно, на чьём плече,
ты по-прежнему понимаешь, что ты ничей.
И лежишь, и смотришь, как пыльная взвесь сияет в косом луче,
как летит за окном весна, понятная, как лубок,
как зелёный июнь летит за ней позади.
А потом встаёшь, по биенью несущей считаешь пульс,
смотришь в зеркало, машешь рукой, говоришь "И пусть".
И слышишь, как обручи
рвутся
в твоей груди.
И тогда вдруг находишь.
На кухне — записка.
Купи хлеб насущный.
Бог.
18.05.2012
Другие статьи в литературном дневнике:
