Ветвь сирени. Двадцать пятый апрель.
Двадцать пятый апрель пробуждается из-под снега.
Это возраст, когда мы устали чего-то ждать.
По статистике, нам остается еще полвека,
если брать по есенинским меркам – всего лет пять.
Пара лет отделяет от Брайана, Эми, Курта,
приглашение в клуб – нам по нраву такой сюжет.
У меня остается каких-нибудь полминуты,
если встать у окна на шестнадцатом этаже.
Мой товарищ по парте, мы те, кто привык смеяться
над пророчеством смерти на пачечках сигарет.
Мы с тобою бросали курить и бухать в семнадцать,
и писали на стенах подъездов, что Бога нет.
Это мы – развенчатели мифов о хэппи-энде
и ценители нудных артхаусных кинолент,
поколение рыночных связей, приставки «Денди»,
покемонов, «Титаника», эмо и 50 Cent,
где на каждом десятом корона героя Доты,
каждый пятый – контактовский рэпер и музыкант,
каждый третий – художник, дизайнер и мастер фото,
каждый первый – философ покруче, чем Юнг и Кант.
Каждый сотый вскрывал себе вены в закрытой ванной,
каждый тысячный тешил надежду шагнуть с моста.
В каждой девочке грустной – по пачке феназепама,
люминала, трамала – того, что смогла достать.
Мы закрылись в пространстве квартир, зачитавшись Бродским,
начинили хорошим кино пустоту в душе.
Наше стадо настолько привыкло к паршивым овцам,
что внесло фриковатость в палитру бесценных черт.
Мой ровесник и друг, ты частичка того же теста.
Оглянись же вокруг: мы искали совсем не то.
В алкогольном бреду растворяется наше детство,
а по-взрослому нас не научит уже никто.
Я – ребенок с пером, что поэтом пока не назван,
одержимый мечтой воплотить сей коварный план:
отравить никотиновым ядом своих пегасов
и сложить их холодные трупы к твоим ногам.
10.04.2016
Другие статьи в литературном дневнике:
