Татьяна Зеликсон

Я начала писать стихи давно, еще в школе, классе так в пятом. Тогда они мне казались шедеврами, и только позже, значительно позже стало ясно, что одного умения рифмовать недостаточно для того, чтобы из слов создать образ, из кирпичиков мысли построить дом, в котором может поселиться твое крохотное поэтическое "я". Лет до 23-х строила я свой поэтический домик, а потом - перестала. Устала, наверное. Или были другие дела. Долгострой мой длился лет двадцать. Продолжила я писать неожиданно, уже в Германии. Я давала уроки русского одной девушке, ученице вальдорфской школы, которой дали задание написать рецензию на стихотворение Пастернака "Февраль". Надо сказать, что ученица моя хромала по всем предметам вообще, и русский не был исключением, поэтому волшебство пастернаковской поэтической ткани осталось, в принципе, за кадром. В мою задачу входила программа-минимум: объяснить "при чем тут какие-то вороны". Мне показалось, что лучше всего - перевести стихотворение на немецкий, что я и сделала. Перевод оказался настолько удачным, что его отметили наградой на конкурсе переводов в Гамбурге (отмечено было не только это стихотворение и не единственно на этом конкурсе, конечно, я неоднократно получала первые места на разных конкурсах, были и публикации). Оказалось - я снова начала строить свой поэтический дом, и сознавать это было отрадно. Пишу на двух языках - на русском и на немецком, сидя в кресле с ногами, карандашом на листе бумаги, разделенном пополам. Если рифма является ночью - встаю, записываю и снова ложусь спать, и уже утром думаю, что с ней делать. Иногда сочиняю, находясь в пути, и места себе не нахожу, пока не запишу мысль. Это называется - я думаю. Потому что поэтическая мысль - как дыхание, а не дышать невозможно...

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных