Когда бы не сокрытый в нас невидимый источник свет
К стодесятилетию со дня рождения Льва Озерова(1914-1996)
*
Поэзия не позабыта,
Хотя в кастальскую струю
Не окунает конь копыта,—
Он ест овес свой деловито
У самой бездны на краю.
И на прогулке и в бою
Поэзия не позабыта,
Она не порожденье быта —
Прикосновенье к бытию.
*
Сирень задыхается. Небо набухло.
В утробе его разухабисто бухало.
Везде, как возмездье, гроза назревала,
И мир был подобен ущелью Дарьяла:
Навалы породы, и горы, и годы,
И в трещинах молний — загадка природы,
И груды сирени с веселою злостью
Вверху повторились, плывущие гроздья
Дымящихся туч загорались от молний.
И мир был начального часа безмолвней —
Ни слов, ни названий, ни определений,
Грозы бесновался разгневанный гений,
Сдвигая пространства, смещая понятья.
Ни благословенья ему, ни проклятья,
А — радость природы, разрядка и роздых —
На гроздьях сирени настоянный воздух.
*
Я заброшен в эту эпоху,
В эту волглую полутьму,
В этот край, неугодный Богу
И подвластный ему одному.
Я заброшен судьбой или роком,
То ли другом, то ли врагом,
Между Западом и Востоком,
Между святостью и грехом.
Не в свою родившийся пору
И почтивший за благо нужду,
По зеркально-паркетному полу,
Как по минному полю, иду.
*
Всю ночь стучали яблоки по крыше
Тяжёлый август отдыхал в саду.
И где-то вдалеке, как в тёмной нише,
Не знаю кто держал в руках звезду.
Грозился уронить её, но медлил.
А между тем — порывами — вдали
Полоской сильно подогретой меди
Вставал рассвет, и шелесты земли
Сопровождали это полыханье
Все увеличивающееся , потом,
Как некий путник, придержав дыханье,
Входило утро суеверно в дом,
И, задержавшись малость на пороге,
Циновку света по полу влекло,
И шло по ней, свои босые ноги,
Как в воду, окунув в её тепло.
И утро стало днём, и день всё выше
Вздымался круто по уступам скал,
И только спелых яблок стук по крыше
Везде его неслышно окликал.
*
Уже смеялись небеса,
А дождь не умолкал.
В веселом ритме полчаса
Бокалом о бокал
Он так звенел, как на пиру
Бокалы не звенят.
Я этот дождь с собой беру
Куда угодно, — в ад,
А может, в рай, ему везде
Вольготно и легко.
Он улыбнется резеде,
Ему мигнет левкой.
Он, ловко брючки подкатав,
Как в детстве, босиком
Трусцой, трусцой – среди купав,
Бряцая лозняком,
Он с солнцем затевает спор
И, отдохнув чуть-чуть,
Бежит опять во весь опор
И без оглядки – в путь.
*
Люблю я сумеречный час.
Его раздумчивость воспета
В стихах не одного поэта.
Он держит полночь про запас.
В вечерний час пришло мне это:
Огонь небес давно б угас
И не блистали б краски лета,
Когда бы не сокрытый в нас
Невидимый источник света.
*
Я целую твою улыбку,
Не краешки губ, а улыбку,
Не улыбку — неуловимость.
Необозначенность, беглый намёк.
Ветер не так ли целует листья,
Листья не так ли целуют небо,
Небо не так ли целует землю,
Как я целую улыбку твою.
*
Неверный тающий рассвет,
А на поляне
Стоят, как башни давних лет,
Стога в тумане.
Они как пятна полутьмы
И полусвета.
По ним так внятно видим мы:
Уходит лето.
Не острова далеких стран
Влекут вниманье —
Как бы сгустившийся туман.
Стога в тумане.
Стога туманные стоят.
Они без линий.
Их цвет то сизо-лиловат,
То тесно-синий…
Они вблизи, они вдали,
На расстоянье,
Как выросшие из земли —
Стога в тумане.
Другие статьи в литературном дневнике:
