Александр Крупинин
*
Там плачет вислобрюхая свинья,
В бессмысленной борьбе изнемогая,
Под ликованье синих попугаев,
По лугу асфоделей семеня.
Далёкий друг, не забывай меня.
Хоть предпочёл другие берега я,
Капризный афедрон оберегая,
Мой подбородок бел, как простыня.
Пленительны Босфор и Дарданеллы,
Дарует сон эфесская лоза,
Колышется чуть слышно органза.
*
*
*
Из Роберта Бёрнса
Брось, брось, брось этого Колльера.
Говорю тебе, брось этого Колльера.
Я буду лечить тебя от чахотки,
прикладывать к твоей груди золотые гинеи.
Гинеи из чистого золота.
В этом золоте не будет примесей
Оно будет чистым, как наши желания.
Ты будешь пить горячее молоко
от коров, пасущихся на лугах Корнуолла.
Там варят лучший в мире сыр,
Я привезу тебе его, сколько захочешь.
Сам буду ездить за ним каждый вторник
на поезде "Белая лошадь",
но только брось, прошу тебя, брось этого Колльера.
Я подарю тебе замок Чэтем-хаус.
По вечерам мы будем стоять на башне,
смотреть на звезду Миранду,
а слуги - разбрасывать розы и петь сарабанду Генделя.
А когда ты умрёшь,
Я поставлю тебе памятник на углу Люишем-стрит и Скарборо,
памятник из розового гранита,
но только брось этого Колльера,
брось, брось, брось этого Колльера.
Он никогда не поставит тебе памятник,
у него нет ничего за душой, кроме угольной пыли.
Закопает тебя, как собаку, на углу Люишем-стрит и Скарборо
и пойдёт дальше со своей тележкой,
напевая песенку группы Блонди.
Он будет петь эту песню,
ты будешь лежать как собака,
а я буду плакать и метаться по замку Чэтем-хаус,
и проклинать ту минуту,
когда ты ушла со своим Колльером
(почему, почему?),
а я остался один под небом,
один в тёмно-серых комнатах.
Но всякий раз уносят за пределы
Твой нежный хрюк, раскосые глаза,
Таинственные слёзы мортаделлы.
*
*
*
Сангальский сад сверкал босыми пятками,
окутывал тропинками тенистыми.
Мы тоже начинали октябрятами,
а после становились декабристами.
Восточный ветер холодил подмышки нам,
его коллега целовал колени нам.
Мы уважали Пушкина и Мышкина,
но обожали Лунина и Ленина.
Надеялись, что всё у нас получится.
Но, в молоко подлив чего-то странного,
сбежала жизнь - случайная попутчица,
очистив на прощание карманы нам.
Состарились птенцами желторотыми,
а дом отца просрали и прохлопали.
Мы встретимся слезливыми банкротами
в потерянном навек Константинополе.
*
*
*
В Париж летела жаба на метле,
Но села в Чминске - кончились солярка.
В гнилой ручей упала контрамарка
На фокинский балет в театр Шатле.
Печальный квак на горестной Земле,
Трагизм, подвластный разве что Ремарку.
Блаженные мечты идут насмарку,
Выходит волк с волчицею во мгле.
Среди пустых заброшенных лачуг
Течёт кривая речка Безенчук,
На плавнях вечно плачет Ярославна.
Года бегут, амфибия лежит,
По берегу крадётся Вечный жид,
Нижинский где-то скачет в роли фавна.
Другие статьи в литературном дневнике:
