Сказка про голос
Сказка про Голос
Однажды сладкозвучный Голос, гуляя по развалинам мира, тихо нашептывал сказку об облаке. Его речь лилась то быстрым ручьем, вечно спешащим куда-то, зазывая с собой в бесконечное путешествие, то медленным потоком, неторопливо проплывая по бескрайним ровным степям, которым, казалось, нет конца, то резкие порывы с бешенной силой несли, захватывая с собой, кружа и бросая в разные стороны, и страх и ужас закрадывался в душу, и сердце разрывалось от предчувствия неизбежности - так говорил Голос. Слова переходили из одного в другое, и они только радовали слух. Он старался говорить не очень громко, медленно умолкая, и ему это нравилось, ибо все, обладающее чувством красоты, притягивалось к его рассказу, и чем тише он произносил слова, тем ближе придвигались к нему все, более завораживаясь его неповторимым звучанием. Просторные луга оживали, как от долгого сна, и становились еще шире от своей безумно дурманящей улыбки, быстрые реки ускоряли свое течение, чтобы поспевать за ним или текли вспять, стараясь не шуметь своим журчаньем, чтобы не пропустить ни одного слова, а мудрые древние горы внимательно слушали совершенный слог и чутко вникали в сокровенный смысл с гордым видом, будто они сказали бы лучше, но в глубине души понимали, что лучше уже не скажет никто, и от мимолетной зависти содрогаясь лавинами.
Голос живо пел и с каждым мгновением все ярче становилось его звучание, преображающее мир, и гармония, царившая вокруг, была создана не Голосом, а миром. Чувствуя тайную силу своих слов, наблюдая, как все вторит каждому его звуку, он понял, что достиг совершенства и помчался, забыв обо всем на свете. Пребывающий в забвении мир не заметил исчезновения Голоса, и он долго летел, пока не оказался в месте, где никогда не бывал.
Там было тихое пустынное озеро с гладкой поверхностью, и теплой от дневного зноя водой, находящееся в глуши густого леса, окаймлявшего его берега. Дивно отражающиеся в озере кроны деревьев с белоснежными облаками в небесной синеве остановили рассеянный взгляд Голоса и этот тихий уголок так понравился ему, что он решил остановиться, передохнуть и самому утолить жажду, насладившись красотою лесного озера. Он начал напевать свой мотив и прекрасная мелодия пришлась всем по душе. Стройные камыши, выпрямляли свои крепкие фигуры, тянувшись своими тяжелыми головами все ближе и ближе к Голосу, чтобы лучше слышать его, мягкая осока распрямляла свою вечно склонившуюся спинку, замирая в блаженстве, затаив дыхание и сковав движения.
На краю озера была заводь, куда редко попадал луч света, и тень деревьев вечно накрывала ее своим темным и прохладным покрывалом, и никто не замечал ее из-за густой тины, заволокшей ее поверхность, придавая ей темно-зеленый, а порой и черный цвет. На самой середине заводи была маленькая Кувшинка. Ее изумрудное тельце когда-то запуталось в глубоких дебрях тины, цепко приковавшей ее за стебелек, и как она ни пыталась, она не могла освободиться от этих оков, оставаясь на месте, в отчаянии уповая только на случай, которое поможет ей вернуть потерянную свободу, покрываясь вязкой пеной и пропитываясь болотным зловонием. Вдруг Кувшинка заметила красивый Голос, кружащий над озером и поющий свою счастливую песню, играя с прибрежными камышами и осокой. Она никогда не видела Голос и сначала не могла поверить в то, что это явь и она не спит, ведь он поистине красив, будто во сне. В заводи редко можно было услышать какой-нибудь звук - там все предавалось тишине, будто у каждого обитателя отняли язык. Тина не говорила, потому что ее речь напоминала ее саму - однородную слизкую массу ненужной бессмысленной пены, а Кувшинке было не с кем говорить, и она почти привыкла к одиночеству, губящим ее и уже была не способна что-либо замечать. Но в тот момент, когда она увидела Голос, в душе Кувшинки появилось новое чувство, вначале неосознанное, подобное туману или призрачному видению, а затем начинало превращаться в нечто осязаемое, и чем дольше кувшинка смотрела на Голос, тем быстрее это происходило, и, когда он случайно приблизился к заводи, оно всецело овладело ею. Было ли это благоговением? Игрушечное чувство по сравнению с тем, что испытывала она. Было ли это прозрением? Прозрение имеет еще более жалкий вид. Нет - это была Любовь. Кувшинка погружалась в ее чары, будто медленно тонула в пышном и сладком меде, и из ее чистой, как утренний воздух, души вырвался протяжный вой, тянущийся на одной ноте, от красоты Голоса, от того, что она нашла, что искала всю свою жизнь, она не умела иначе и у нее бы не получилось.
У заводи Голос начал новую песню, еще более совершенную. Поначалу медленно и шепотом он пробежал по всем октавам, словно готовясь к чему-то большому и пышному, проверяя звуки, затем игриво звуча на высоких нотах несколько мгновений, быстро и непринужденно покатился вниз и, громом нарастая, он пел рокочущим звучаньем, словно небо, низвергающее каскады падающих на землю камней, даже не замечая очарованную его пением кувшинку и окаймлявшую ее тину, тоже погруженную в созерцание звука, превращаясь от красоты его в шелковое полотно, лежащее на воде чистым легким покрывалом и, сама того не замечая, освободила Кувшинку, и она радостно избавилась от долгого плена.
- Спасибо, Голос, ты мой спаситель, - сказала она.
Голос ее не понял, а только подхватил с собой и ринулся высоко в небо. Ближе к Солнцу. Как давно она не видела такого яркого света, и душа ее умилялась, будто встретила ангела. Ее душа пела вместе с голосом и полностью доверилась ему, летая забравшись на спину к облаку, провалившись в его обволакивающею мягкость, окружив себя роскошными белыми хлопьями, соткав воздушное ожерелье для себя и венок для Голоса, они неожиданно скатились по радуге вниз, набирая скорость, и силой воображения они мгновенно остановились прямо над макушками деревьев, затем запрягли невидимого кузнечика, попрыгали по ним, словно гладкий камушек по поверхности воды, а когда лес неожиданно кончился возле озера, нырнули в воду и стали путешествовать по дну, разбудив все водоросли громким счастливым смехом, бесцельно и беззаботно, уже не подчиняясь себе, как будто забыв свой танец начиная совсем другой, под музыку Голоса, думая его мыслями, говоря его словами, проникаясь его величием и простотой и учась одеваться в его существо.
Они так долго летали по миру, что привыкли к друг другу, как улитка к своей раковине или как звезды к небу, открывая все новые и новые миры: они жили вместе с солнцем, медленно плывя по небу, творя мелодии разгорающегося пламени восхода, ослепительного дневного блеска и сожженных искр заката, проникновенно сплетая звуки между собой, как солнце цвета, создавая миражи и радуги звуков и раскаты света, сливая гармонии обоих видов красоты: звучания и озарения, но размеренное движение Солнца с предсказуемой на вечность вперед судьбой быстро наскучило Кувшинке, и они поначалу пытались ускорить его своими силами, выуживая воображаемыми сетями из-за горизонта, но так и никогда не получалось его поймать, тогда раздосадованные они обняли друг друга взглядом из очей в очи, что кроме глаз и ничего больше не видели и понеслись вместе с ветром, всегда показывающим правильную дорогу. Они жили вместе с мраморным камнем, окаменев в печали, рождая шедевры об одиночестве и бессмертии, спокойствии и отчаянии, благоухая под звуки арфы и альта, зная и веря, что даже строгое неумолимое время легко было поймать за хвост, остановить и даже отправить вспять, если лететь быстрее света.
Однажды они проносились над одиноким озером, кувшинка заметила, что-то маленькое изумрудного цвета, играющее приятно ослепляющими солнечными зайчиками, непринужденно скользящее по поверхности воды, проливая мимолетное воспоминание на те времена, когда кувшинка жила в одиночестве, бегая только по зеркалу воды, в котором росли те же деревья, и в нем было то же небо, и облака, и жизнь была такой простодушной, что она долго смотрела с высоты на удаляющийся райский уголок, и певчий голос спросил ее о том, что с ней произошло. И когда последний лучик, отраженный от воды перестал играть в очах у Кувшинки, а озеро скрылось из виду, она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза также мягко и проникновенно, как делает только Луна, и поведала ему свои чаяния, что ей хотелось хотя бы на мгновение вернуться в родные места, где начиналась ее несчастная жизнь, полная грусти и одиночества. Голоса поначалу не тронула просьба кувшинки, ведь ее жизнь и так была счастлива и полна веселья, и иной более счастливой или веселой жизни, безусловно, не существовало, но когда она начала умолять его всеми молитвами, то голос не мог не внять ее мольбам и, обняв Кувшинку еще крепче, устремился к озеру, которое уже через несколько мгновений показалось на горизонте. Полноводное и живое, оно было еще краше, чем раньше, будто невидимый вдохновенный художник добавил новые оттенки, еще более пьянящие сознание, чем раньше и воскрешающие память об иной жизни, так быстро промелькнувшей падающей звездой и растаявшей, казалось, безвозвратно, испарившейся водой, которая никогда уже больше не вернется на прежнее место – ни дождем, ни снегом. Под натиском обуявших ее воспоминаний Кувшинка решила напоследок прильнуть к воде и ощутить ее прохладу, навестить камыш и осоку и попрощаться с ними. Тихо опустившись на поверхность озера, она сперва долго должна была привыкать к забытому способу передвижения, ведь в воздухе ей нужно было только обнять крепче Голос, а здесь ей приходилось отталкиваться от воды своим стебельком, но приноровившись она научилась скользить по воде, с быстротой и легкостью меняя направление, создавая круги на поверхности, и Голосу, не отпускающему ее взглядом, казалось, что он водит по воде пером, за кончик которого схватилась кувшинка. Она подплыла к Камышу, который любил ее как сестру и тосковал, после того, как она неожиданно исчезла и стала прощаться с ним, и он трогательно кивал головой и обещал, что никогда ее не забудет. Осока тоже не была равнодушной к маленькой Кувшинке и ей было очень жаль расставаться, и она, неожиданно для себя даже проронила слезу - еще сохранившую ночную прохладу раннюю утреннюю росу, скатившуюся с нежной спинки осоки прямо на Кувшинку. Но Голос уже ждал ее, чтобы забрать снова в путь. Она глубоко вздохнула, стала возвращаться к Голосу, но взглянув на него через прозрачную слезу осоки, она вспомнила тот мираж, привидевшийся ей, когда она жила в заводи, и вдруг в кувшинке будто что-то перевернулось – тот же Голос, выглядел совсем по-иному, наверно от того, что она смотрела с воды, а они редко разлучались, что она не знала, какой он есть со стороны - живущий в другом мире, в котором сладко и приятно, однако этот мир не был родным, как это озеро, и ее охватило ощущение приближающегося конца.
Поднявшись в воздух, она призналась: " Я люблю тебя Голос , но жизнь в спокойном озере ближе мне, и я остаюсь здесь. Делить с тобой твой необъятный мир я не в силах больше – ведь я просто-напросто кувшинка, и удел мой – жить на поверхности воды, пока, я не засохну и не утону, а ты свободен, красив и бессмертен, ты сам создаешь себя и свой мир, ты совершенство, зачем обманывать себя, мне никогда не быть твоим подобием – ведь я кувшинка!" Впервые Голос почувствовал, что кто-то может избавиться от его чар, что он теряет самое необходимое в жизни, ему были чужды все слова сказанные его возлюбленной, но он не мог лишиться ее, потому что любил ее своей искренней любовью. И он решился.
Внезапно налетел холодный ветер. Пепельные тяжелые облака закутали небо, заморосило холодными каплями, озеро неожиданно потеряло былую красоту и стало серым и бледным, будто выпило яда, и хмурые деревья почернели, словно пожар сжег их дотла. Кувшинка растеряно смотрела на Голос, не понимая в чем дело, что происходит с природой, хотя Голос остается все таким же красивым, но неожиданно завертевшись, как в агонии, он издал стенание, как тысяча мертвых душ со всего мира, и, ударившись о воду, превратился в маленького Кувшинчика, почти похожего на свою несчастную Кувшинку. Сначала он показался заманчиво привлекательным и она обрадовалась, подплыла к нему, обнимая и целуя, как раньше, но сейчас Голос молчал и был холодный, как лед. Она пыталась разогреть голос своим теплом и заботой, мечась и кружась вокруг него, но тщетны были все ее попытки, и обессилев, она обняла его, моля о том, чтобы он помог ей спасти его. Неожиданно бешенный порыв северного ветра подул так сильно, что вырвал Голос из объятий кувшинки, подхватил с собой и бросил на воду, что разбил его хрупкое тельце на части, которые уже начали тонуть.
Кувшинка взорвалась криком и накинулась на останки Голоса, будто опрокинувшаяся скала рухнула в бездну, она хваталась за пространство, наполненное только пустой водой, ей удалось схватить стебелек, и она гладила, тормошила, трясла его, словно хотела вытряхнуть жизнь из умершего тела, но никакого вреда принести ему не могла, ведь он умер еще раньше, а она причитала над ним:
"Голос, мой Голос, мой единственный Голос. Ты был самый счастливый, и потерять мне тебя невозможно. Я знаю, ты всегда будешь со мной, со своим взглядом, каким ты смотрел, с высоты, когда я прощалась, будто ангел, которого я предала. Я больше никогда не буду смотреть в небеса, Голос, зачем, когда есть зеркало воды, в котором все отражается. Хоть ты никогда не любил смотреть на поверхность и говорил, будто она отражает все кроме истины. Ты был такой красивый, Голос, когда говорил, хоть сам не понимал этого. Я проливаю реки слез над тобой, над тем, что такое время. Ты думал, что оно не существует, и живем мы одно мгновение, и будем бессмертными, если не будем считать секунды, и делал только так, как задумано, но зачем ты пришел в мой мир, здесь все по-другому, Голос, и если живешь не как все, то он убивает тебя также легко, как ты поднимал меня когда-то ввысь и бросал что есть мочи обратно, а я, слушая тебя, даже не обращала на это внимания и не было страха и тебе это нравилось. Ты не привык жить как все, ломая все преграды, ты добивался своего, и мог лететь в одном направлении целую вечность, чтобы только увидеть извержение вулкана, или очередную комету, или сразу три радуги на небе, хоть весь мир превратится в руины – он все равно был твоим, и ты не дорожил им, ибо мир этот был даром, и никто не дорожит даровым, Голос. И ты выбрал настоящее всем временам. Ты считал меня глупой и сентиментальной, хоть никогда не говорил мне об этом, иногда я видела это у тебя в очах, но ты любил меня и не понимал, но любил, поэтому я буду хранить о тебе память, и ты останешься моей тайной, и будет так навсегда. Нет я уже не плачу, я радуюсь, что влюбилась в жизнь благодаря тебе, но у меня все болит, потому что я тоже любила тебя."
И это было последнее, что слышали от Кувшинки, и никто не осмеливался заговорить с ней, и избегали встречи с ней. Она еще плавала, пытаясь в этом найти наслаждение или успокоение, но однажды высокая волна выбросила ее на берег, где она пролежала еще немного, а потом посмотрела последний раз на пепельные облака вверху и испустила дух.
© Copyright Shimonda Donald
Первоисточник htt p://sam lib.ru/s/ shimonda_d/sk azkaprogolos.shtml (без пробелов)
Сказка о человеческом голосе
Давным-давно , когда на свете не было ни одной живой души , Вселенная представляла собой огромный оркестр, состоящий из множества звезд и планет. А руководил этим необыкновенным оркестром Великий Дирижер Вселенной - только ему было под силу объединить миллиарды разрозненных звуков в гармонию сфер. Прекрасная музыка разливалась в космосе, и в нем царили истина, добро и красота. Но, как настоящий художник , Великий Дирижер редко бывал удовлетворен своей работой. Он постоянно совершенствовал инструменты в оркестре, изменяя их величину, плотность, от которых зависел тон каждой звезды и планеты; переставлял их местами, убирал неблагозвучные, создавал новые... И вот, как-то раз, показалось ему, что музыка Вселенной звучит слишком холодно, оттого что не хватает в ней каких-то теплых тембров.
Долго бился Великий Дирижер над созданием нового инструмента. Он перепробовал все существующие материалы, придавая им самую разнообразную форму, перепробовав и множество способов звукоизвлечения... Инструменты получались прекрасные, но такие же холодные, как и прежние. Так пришлось Великому Дирижеру создать совершенно новое небесное тело, не существующее еще во Вселенной, и согреть его своим дыханием.
Новый, живой инструмент, сотворенный Маэстро, был удивительным. По нему не нужно было ударять молоточками, ни к чему было его трясти, щипать или дуть в него. Он сам начинал петь чистым, нежным голосом, стоило лишь затронуть его душу. Вы, конечно же, догадались, что речь идет о Человеке.
Великий Дирижер Вселенной никогда еще не был так доволен работой и никогда не уделял столько сил и времени своему детищу. Он слушал голос человека, и радость переполняла его. А чтобы хор звезд и планет не мог заглушить новый живой инструмент, - ведь он был так мал в сравнении с ними, - Дирижеру пришлось ввести в свой оркестр целую группу певцов. Теперь гармония сфер стала еще прекраснее, так как обрела ту теплоту, которой ей до сих пор не доставало.
Так бы и продолжалось все до сегодняшнего дня, если бы люди не начали выходить из-под контроля Дирижера. Научившись извлекать положенные им звуки, они заскучали. Все живые сразу начинают скучать, когда в их жизни отсутствует разнообразие. И вот кто-то из человеков обнаружил, что его голосовой аппарат может извлекать вовсе не один звук, а очень много, причем, совершенно разных и по тембру, и по громкости. Вот тут все и началось. Вместо положенных им партий живые инструменты стали петь кто во что горазд, разрушая всю гармонию оркестра. Как ни старался Великий Дирижер наставить их на путь истинный, ничего не помогало. Мало того, живые инструменты заявили ему, что дирижировать они тоже могут сами, и совсем вышли из повиновения. Чтобы спасти свой оркестр, Великому Дирижеру пришлось убрать из него всех людей. Он собрал их на самой нестройно звучащей планете и забросил на отдаленный край Вселенной...
С тех самых пор люди стали жить на Земле. Они разучились петь, так как не могли больше слышать музыку Вселенной, и ничего не трогало их души. И постепенно забыли, что когда-то были музыкальными инструментами, что отверстие, которое они называли ртом, раньше служило для пения. Люди стали толкать в рот все, что им попадалось под руку, называя это едой, научились глотать легкими дым, называя это курением. А кое-кто стал извлекать отрывистые гортанные звуки, называя это речью. Нашли люди себе и разные занятия на Земле: одни убивали других, другие (не убитые) убивали третьих. А те, которые никого не убивали и оставались при этом живы, строили себе каменные крепости, окруженные рвами с водой, и, находясь под защитой неприступных стен, ковали оружие и для тех, и для других, и для третьих... В общем, с тех пор, как люди оказались на Земле и перестали петь, все они стали заниматься не своим делом, и что бы они ни делали, все получалось у них плохо.
Но однажды, много веков спустя, до Земли случайно долетели звуки оркестра Вселенной. Может быть, звучал он громче обычного, или космический ветер в сторону Земли подул, но многие люди услышали что-то давно забытое и родное. В тоске заметались они по заброшенной планете, стали задирать головы к небу и выть, словно стая волков. Музыка затронула им душу, но петь они давно разучились. Вскоре космический ветер стих, гармония сфер перестала долетать до планеты, и люди замолчали, успокоившись. Правда, несколько человек продолжали тихо выть, сами не зная почему, и беспомощно озираться по сторонам. Но вот один из них воздел руки к небу и в отчаянии закричал, видимо, пытаясь повторить только что звучавшую музыку. И желание его было столь велико, что вместо крика появилась песня.
Вздрогнул Великий Дирижер, услышав певца, и уже собрался лишить голоса все человечество, но гнев его понемногу утих - певец не нарушал больше гармонии. И любовь к живому инструменту вспыхнула в сердце Великого Дирижера с новой силой. Он позволил этому человеку понимать Музыку Вселенной и подпевать ей, а сам часто стал приглушать звучание звезд и планет, чтобы расслышать тихий одинокий голос.
Много лет прошло с тех пор на Земле, люди рождались, умирали и вновь рождались... Но всегда был среди них хотя бы один человек, который продолжал оставаться инструментом Великого Дирижера Вселенной, вот только люди редко прислушивались к его голосу.
Автор: astrolub
Другие статьи в литературном дневнике:
