Любая революция, социально успешная или страшная, безнадежная по своим последствиям, рано или поздно затухает, теряет инерцию и амплитуду размаха. Так случилось и с демократическим "взрывом" девяностых годов, о котором мы говорим сегодня как о далеком историческом прошлом. Хорошо помню пережитый подъем, восторг и бурю многотысячных московских митингов. Рисовал, писал и раздавал прохожим листовки. Любой незнакомый человек казался близким, родным и понятным.
Последние годы не хожу на выборы. Эйфория сменилась тоской. Не верю ни партийным программам, ни харизматическим лидерам. Ничего не изменилось, стало в чем-то даже хуже (кого радуют наглые олигархи?), если не считать, что все же есть какая-никакая свобода слова и возможность что-то делать не только для себя лично. Пассивность российского электората объясняют много, нудно и сложно, а все просто: в стране нет сменяемости поколений у власти и освоении национальных богатств (Путин и Медведев-не в счет, их пригрела наверху все та же старая партийная номенклатура, чтобы выпустить частично пар из недовольной молодежи). Нет четкого, концептуального видения развития России в будущем, одно тактическое латание дыр, да потуги удержать русский характер от очередного слепого и беспощадного бунта. Впрочем, тем, кто до рвоты обожрался даровыми миллиардами, до этого нет никакого дела.
