Бахыт Кенжеев
Я почти разучился смеяться по пустякам,
как умел, бывало, сжимая в правой стакан
с горячительным, в левой же нечто типа
бутерброда со шпротой или солёного огурца,
полагая, что мир продолжается без конца,
без элиотовского, как говорится, всхлипа.
И друзья мои посерьёзнели, даже не пьют вина,
ни зелёного, ни креплёного, ни хрена.
Как пригубят сухого, так и отставят. Морды у них помяты.
И колеблется винноцветная гладь, выгибается вверх мениск
на границе воды и воздуха, как бесполезный иск
в европейский, допустим, суд по правам примата.
На компьютере тихий вагнер. Окрашен закат в цвета
побежалости. Воин невидимый неспроста
по инерции машет бесплотным мечом в валгалле.
Жизнь сворачивается, как вытершийся ковёр
перед переездом. Торопят грузчики. Из-за гор
вылетал нам на помощь ангел, но мы его проморгали.
* * * * *
Давай о былом, отошедшем на слом, где лезвием брились опасным,
тушили капусту с лавровым листом и светлым подсолнечным маслом,
страшились примет и дурных новостей, не плавили платины в тигле,
точили коньки и ушастых детей машинкою времени стригли -
там с неба струился растрёпанный свет, никто ещё, в общем, не умер,
и в марте томился в газетке букет мимозы ( привет из Сухуми!).
Пластмассовый штырь, дорогие края, трамваев железные трели.
Куда они делись? Бог знает, друзья. Как всякая тварь, отгорели,
вальяжным салютом над местной Москвой, золой в стариковских рассказах.
Есть список небесный, на каждого свой, ореховых и одноглазых
грехов. Поскорее зови, не трави, другого уже не попросим.
Напрасно ли мы в потерпевшей крови, как вирус, минувшее носим?
Другие статьи в литературном дневнике:
