Владимир таблер
"ЗАВТРА БУДЕТ ТЕПЛО".
dimir dimirov
http://www.stihi.ru/2003/05/05-1146
Завтра будет тепло. Завтра будет легко и спокойно.
Будут реки струиться, как время из божьей горсти.
Будет небо высокое – место для колокольни.
Будет все, как положено, течь, обретаться, расти.
Завтра будет любовь. Будет ласка сочиться из пальцев.
Будет нежность от губ отрываясь, слагаться в слова,
незнакомо родные, как лица пришедших скитальцев,
где-то в дальних пучинах искавших свои острова.
Ко мне мама придет - одинокою ланью из леса...
Эх, Нико Пиросмани, лишь ты знаешь эти глаза...
Да, седею, все верно. Ребро и наличие беса.
Только мама поймет, что не бес это, а небеса.
Cоберутся друзья. Даже те, кто стал плотью земною.
Пусть в иных воплощеньях , неузнанных теми, кто жив.
Над сенной лихорадкой судЕб, над остывшей золою,
встанем в рост и натужимся всеми остатками жил,
продолжаясь друг в друге и в жизни, и в том, что за нею,
мы еще отчебучим, отбросив занудную роль!
И в прыжок затяжной, и в крутой бейдевинд мы сумеем,
и по самому краю, в «девятку», летс гоу рок-н-ролл!
Завтра будет светло.Не случатся измена и кривда.
Будет просто, как надо, как дОлжно и как суждено.
Полночь близится. Скоро - и крылья, и парус, и рында...
А сегодня все кончено. Прожито. Завершено.
КОГДА ТОГО ПОТРЕБОВАЛИ ДАТЫ
Когда того потребовали даты,
был осенью захвачен городок.
И дерева, как пьяные солдаты,
Шумели и качались у дорог.
По городку, оставленному летом,
Я взад-вперед слонялся не спеша.
В моей душе, как и в местечке этом,
стояло ощущенье грабежа.
Здесь был костел, шедевр архитектуры
какого-то столетья , и еще
развалины льняной мануфактуры
светили тускло красным кирпичом.
Был парк – остаток панского маёнтка...
Как хорошо здесь было бы вдвоем...
И девочка с глазами жеребенка
Кидала листья в темный водоем..
А вырастет она и будет письма
бросать в молчанья черные пруды.
И будет умолять кого-то - снись мне!
И что-то создавать из пустоты.
А сторож спички шарил по карманам,
Чтоб листья жечь, чтоб погрузилось в дым,
как в зелье, запрещенное кораном,
все, от чего становишься седым.
И я просил кого-то в небе - рAтуй!
Но этот кто-то мне не отвечал.
Он по небу, заведуя парадом ,
куда-то журавлей перемещал.
Я сам себе судом был бесполезным,
но что-то все ж доказывал судье.
И говорил со сторожем нетрезвым
о женщинах, политике, судьбе.
В беседке мы общались с ним, на фоне
разора, поражения, утрат.
Глаголов, сослагательных по форме,
кружился между нами листопад.
И мы –таки освоили пол-литру,
закусывая салом и лучком,
и подмешали в осени палитру
тоску, произносимую молчком.
Я ХОТЕЛ БЫ РОДИТЬСЯ У ТЕПЛОГО МОРЯ
Я хотел бы родиться у теплого моря,
в стране, где все говорят : «Аморе...»
На том белом от солнца земном пространстве,
где все то и дело говорят: «Эсперанса...»
Где виноградники стекают по склонам Сьерры,
где шампуром забивает быка торреро,
а то бык втыкает рога торрере в жопу,
чтоб не махал тут красным половиком и просто чтобы...
Там все говoрят : «Патриа» . И еще говорят: «Либертад».
Стреляют из револьверов друг в дружку и идут собирать виноград.
В стране той тепло, там можно лежать и лениться.
А можно еще в кухарку дона Алонсо влюбиться.
Она бы меня угощала текилой и прелестями своими.
И говорила б : «Аморе» и колыхала вымя.
Там у окошка сидит полковник, растекшись по подоконнику,
скучает, потому что никто не пишет полковнику.
Всех, кто ему мог писать, он уже застрелил и говорит : «Каррамба!»
По вечерам там все танцуют танго и румбу, и, конечно же, самбу.
Там можно спать в гамаке, смотреть на небо и не работать.
Пить текилу и кальвадос и на тамошней фене ботать.
Есть чили с красным, жгучим, термоядерным перцем.
С кухаркой поспать...А Изабель отдать свое печальное сердце.
А забрать у нее невинность. Все равно заберет ведь кто-то.
Так лучше уж я, чем дебил Альварес с районного винзавода.
Там колокольни колышат тяжелого звона колосья.
И падре там говорит «спиритус сантис» ( он не пьет кальвадоса).
И снова спать в гамаке теперь уж до самой смерти.
Придет брат Изабель с револьвером и скажет: « Муерте»
И ты увидишь, как с неба падает хлопок или клочками мех.
И кто-то в черном стоит, смотрит в небо и произносит : «Снег...»
СУМЕТЬ БЫ...
Суметь бы, суметь все допить и допеть,
доплыть, доползти, добежать, долететь.
Не саван свой шить, не сколачивать гроб –
стремиться, спешить , вылезать из чащоб,
тащить из трясины свои сапоги,
уйти из капкана и от западни.
И против течения выгрести смочь.
От немочей липких отбиться и порч.
И чтоб не бояться хлестнувшей возжи.
Без кожзаменителя вместо души.
Без третьих позиций, без поз, антраша.
Любить - так любить, обжигаясь, спеша.
Грешить - так грешить, а шалеть -так шалеть.
Чтоб пред красотою оторопеть.
Без искариотова чтоб серебра.
Без жалкой и мелочной мести раба..
Допить, что налито, и песню допеть...
Довыть, долюбить, дострадать, дотерпеть...
Другие статьи в литературном дневнике:
