Бабушкин двор. 14 Уголок
Не знала, с чего начать эту заключительную главу.
Да и вообще не знала, смогу ли ее написать..
Но потом вспомнила любимую фразу деда:
"Ну ты, Мария, артистка!" И поняла. Вот так и начну.
Всякий раз, когда бабушка возвращалась с работы и шагала
по Бульвару к дому, ее словно сопровождали залпы
фейерверка и салюта.
Человек - праздник. Человек - любовь.
В бабушкиной квартире было два входа - одно крыльцо возле арыка
в конце Бульвара, а другое, парадное, смотрело на Палисадник.
Я, как крошечка Хаврошечка, влезала в одно ушко и вылезала из
другого. И совершала этот круговород по сто раз на день.
Приарычная часть дома стояла на материалистических позициях.
К ней примыкала дедушкина мастерская. Там с бабушкой Лизой
мы совершали все свои хозяйственные подвиги - там поднималось
кислое тесто и бурлили грандиозные стирки.
Ну и, конечно, накрывались воскрестные ужины на свежем воздухе,
переводящем дыхание под вечер после солнечного марева.
Ужины с бабушки Машиным пловом и дымлямой, с истекающими
медом дынями и белесыми сахарными арбузами!
А вот парадное крыльцо и зал являли собой некий гибрид
библиотеки и казино. Ну и немножечко - концертного зала,
когда в дом прилетела моя "Ласточка". Дядя Илья, сосед Карповой,
бывало, подходил к нашему штакетнику, облокачивался, звал меня
и заказывал Полонез Огинского..
Книги... Они читались полными собраниями. Не знаю,
правильно это или нет, но так было принято.
На парадном крыльце, таком уютном, как мини-терраса,
резались до ночи в шашки, редко в шахматы, чаще в карты.
Бабушкин азарт мог доводить счет к концу лета, например,
до 86:72.. с каждым домочадцем.
Дом собирал всех детей и внуков. Это был Дом.
Да и в материалистическую его часть дедушка вносил свою романтику.
"Ну сколько можно работать?!" - донимала я деда. Он лукаво
улыбался: "А я не работаю. Это я так играю".
Я всё порывалась придать участку вид парковой холености. Но дедушка
огорчался. Он ни в какую не позволял вырывать сорную траву, что
теснила розы и гладиолусы, утверждая, что если что выросло,
так тому и быть, пусть радуется, не гоже поднимать руку на живое.
Дед тянул шланг к парадному входу - там, от крыльца до калитки
стоял колючей панелью малинник. Вот такая у меня была сладкая
жизнь - малина. Немножко царапучая, но жуть какая вкусная!
"Ну ты, Мария, артистка!" Вот и я, видно, пошла в бабушку.
Ее самая любимая байка - про то, как вдруг в три года
я перестала вставать на ноги. Срочно к врачу. Что такое?
"Зафиксированный фактор" - конечно, вызывает улыбку забавный
диагноз - вроде как я увидела увечного человека и в роль вошла.
Так с месяц и актерствовала.
Прозвала меня бабушка пушинкой, вот и носило меня по свету.
За неделю до моего отъезда в конце августа мы переставали сметать
литературное наследие чинар, приберегая его на прощальный костер.
Дядя Лёня, папа моей Ленки, был главным костровым.
Пеклась картошка и даже что-то пелось.
Тостушки чинары взволнованно шумели на ветру. Они знали,
что рукописи не горят. Знали, что следующим летом я снова
въеду на желтом москвиче в бабушкин двор.
Снова буду играть на крыльце в уголок. Игра есть такая шашечная.
Целые турниры семейные у нас были по этой игре.
В уголок...
Другие статьи в литературном дневнике:
