Нитка вьётся и петляет,
замирает узелком –
шьёт стареющая Ляля
под присмотром двух икон.
На мороз не сунешь носа,
ночью время утекло,
Лялю в давнее уносит
печки доброе тепло.
Обмелела, помутнела
жизни Лялиной река,
но ведёт иглу умело
поперёк утка рука.
Было время: день ли, темень –
Ляля долго смотрит вдаль,
но живёт не так, не с теми,
чёрт ли отнял, Бог не дал?
С каждым годом смотрит строже
лик под белым потолком.
Осторожно, как острожник,
Ляля просит лишь о том,
чтоб души её суглинок
освящён был добела,
нить судьбы не слишком длинной
и мучительной была.
