Два эспрессо, две цигарки, полдень, серый, как Ла-Манш.
Две сороки, как цыганки, делят краденый лаваш.
Сикось-накось неумелым убегающим стежком
изумрудные омелы заштрихованы снежком.
Бесполезной, неимущей (взгляд – в окно, рука – к челу),
мне гадать на чёрной гуще совершенно ни к чему.
Мне гадать на этой гуще - всё равно что не гадать,
потому что там, в грядущем, - только снега благодать.
Всякий довод в рог бараний скручен. Тянет от дверей.
Ход баталии банален, как протоптанный хорей.
Воробьи стучат по жести. Скорый поезд прогудел.
В каждой фразе, в каждом жесте – постмодерна беспредел.
Два пробела. Две цитаты. Цитрус. Колкая вода.
И стрекочут, как цикады, возле окон провода.
Мягче слово или резче – все в кавычках дежавю.
До прямой и честной речи я уже не доживу.
Слишком много напласталось для беседы по душам.
Мне в затылок дышит старость - учащенно, как дышал
ты, - в беспамятство ныряя, словно в смертное родство,
бескорыстно повторяя контур тела моего.
