не продолжаешься ни в стороны, ни в высоту:
стоишь, сапоги по щиколотки в гальку холодную сунув,
замер, выдохнул. стоишь. худоват, сутул,
в одном кармане - кулак, в другом - щепотка простуд,
под кашне кашемировым - острый кадык, под кадыком - ощущенье зуда,
который спускается ниже, в издерганную гортань,
а после валится в пищевод,
конфетти из звездочек ниндзя,
и режет в крошку. хочешь - сладкий вискарь глотай,
хочешь - как льдинку - долина, его умоляй: растай!,
пока он упорно кромсает тебя. до низа,
до паховых воспоминаний, до каблуков сапог,
цементом берега оберегаемых цепко.
ты, конечно, выблевал бы этот зуд, если бы мог и смог,
стер бы слюну со рта перчаткой, с загривка - гаденький пот,
вышел бы из всей этой сказки, пускай не большим и целым,
но жизнеспособным, способным к жизни... смешно!
твой демон жгучий тебе так безраздельно дорог,
что ты снова и снова приезжаешь сюда: у ног,
беспощадное море, на термометре жесткий ноль,
по граниту гуляет дамочка с сукой дога.
