Алан. Больница.
Две сотни лет назад здесь лежала бы куча мёртвых тел,
А нынче каждый живущий вынужденно живуч.
Звуки втекают в окно и капают на постель.
Медсестричкам достаточно дёрнуть полой халата, чтобы взлететь.
Врачи - те вообще полубоги громче и выше туч.
Сто лет назад был бы тиф, и вши, и прочая мутота,
А ты жалуешься, что под капельницей неудобно спать на боку.
Мальчики в сорок с любовными ранами живота,
Старушки, полный анамнез которых если вспять прочитать,
Появятся демоны Стетоскопий и Новвакум.
Склифосовский бы умер от смеха, взирая на всё это баловство:
Мужики в пижамах в капризных позах принцесс.
Антибиотик сияет, как новое божество.
В меню на первое - свежевыжатый физраствор,
На второе - какая-то гадость, снимающая абсцесс.
Двадцать лет назад всё было так же, вплоть до обшарпанных батарей.
Только ты не знал, что под коркой тела - неведомая фигня.
Строй кубики пресса, прокачивай сердце, не шляйся на пустыре,
А какой-то тебе неизвестный орган заранее постарел
И страшно хочет, чтобы ты его догонял.
Снаружи воздух и шум, город смеётся во весь июль.
Возраст внезапен, но не смертелен, как лёгкий общий наркоз.
Неровный линолеум луж, занавеска неба, облака тюль
И ветки деревьев - сотни пластиковых канюль
Запахами, как зубцами, щекочут нос.
25.08.2017
Другие статьи в литературном дневнике:
