Прекрасная смерть. Публикацияhttp: //www.elle.ru/otnosheniya/psikho/12-shagov-po-preodoleniyu-zavisimostey-ot-chego-ugodno/ 12 ШАГОВ ПО ПРЕОДОЛЕНИЮ ЗАВИСИМОСТЕЙ ОТ ЧЕГО УГОДНО Неприятная тенденция последнего времени — добровольный и даже радостный отказ граждан от демократических свобод, которых и так было немного Наc трудно удивить. Минимальное знакомство с историей России и опыт проживания в СССР накачивают «удивлятельную» мышцу так, что самые абсурдные выходки государства вызывают у нас лишь ироничный изгиб брови «О… Вот теперь как… Ну-ну». После таких креативных всплесков, как крепостное право, черта оседлости, раскулачивание, заградотряд и прописка, любые нынешние запреты кажутся пресными и лишенными привычного кафкианского размаха. До последнего времени государство нас раздражало или расстраивало, нам было смешно или стыдно — что угодно, но, ребята, вам опять не удалось нас удивить. Все давно про вас понятно, а мы тут видали и не такое. Однако в этом году некоторой части здравомыслящего населения удалось-таки неприятно удивиться. И это заслуга вовсе не властей, просто одна часть населения очень удивила другую. Власть у нас от Бога, народ от сохи, поэтому деление на «они и мы» всегда проходило именно по вертикали. Они были сверху, мы снизу, они поливали, мы уворачивались. И было в этом что-то привычное, из детства: мы — пионеры, они — вожатые. Они нам портили жизнь, мы их не любили. Уютная расстановка сил, всегда можно было сказать ближнему: «Слыхал, что ОНИ устроили?!» — и получить ожидаемую порцию солидарности. И вот монолитное МЫ раскололось. Внутри бывших «НАС» образовались свои «мы» и «они». Милые люди, с которыми мы вместе ели, пили и любили Цоя и Макаревича, вдруг превратились в зомби, как будто их укусил телевизор. И те «мы», которые остались от прежних «нас», задают друг другу один и тот же вопрос: «Как это могло случиться? Я считал его своим другом, нормальным человеком! А он…» А он теперь транслирует одну очень простую, но ужасную мысль, которая после отшелушивания казенных слов звучит так: «Не нужна мне ваша свобода и демократия». Для нормального человека это заявление из серии: «Давайте обратно ездить на лошадях, жечь людей на кострах, и вообще земля плоская». Но факт в том, что сегодня большинство граждан на полном серьезе готовы выкинуть на помойку свободу и демократию — выстраданные ценности нашей цивилизации. Самое время разобраться в этом неожиданном и очень непростом вопросе — зачем вообще нужна свобода? И почему, а главное — ради чего люди готовы с ней так легко расстаться? МИФ СВОБОДЫ Свобода — понятие настолько же сложное, сколь и упрощенное культурой. У нее есть психологические, социальные, материальные и философские аспекты, однако в нашем сознании она обитает где-то рядом с такими безусловно положительными понятиями, как любовь и справедливость. С самого детства мы только и слышим: «Да здравствует свобода!», «Восславил я свободу!», «Я свободен как птица!» Поставьте на ее место любую другую симпатичную абстракцию, например «муравьед». Долбите человеку двадцать пять лет, что муравьед — высшая ценность для человека, заставьте писать сочинения о муравьедолюбивой лирике Пушкина, устройте в каждом городе площадь Муравьеда, и человек вырастет с твердым убеждением, что муравьед — лучшее, что может быть в мире, пусть и не очень понятно, что это вообще такое. Данное сравнение имеет право на жизнь, потому что на самом деле со свободой мало кто сталкивается по-настоящему. У каждого свои кандалы — работа, семья, долг, мораль, и романтизирована свобода людьми по определению несвободными. К ней всегда только стремятся. Она как свадьба — ею кончаются сказки, а что потом — в сказках не говорится. Потому что с обретением свободы сказка кончается и начинается суровый экзистенциальный реализм, невыносимая легкость бытия. Ты свободен. Никто не говорит тебе, что делать. Обязанностей нет. Куда себя девать? Нужно быть очень самодостаточной личностью, чтобы в этот момент не стать героем другого сочинения — «трагедия лишнего человека». И это мы говорим о положительных сторонах свободы. А ведь есть у нее, как ни странно, и отрицательные. Эрих Фромм в своем «Бегстве от свободы» разделил ее на «позитивную» и «негативную». Но чтобы действительно разобраться в предмете, нужно перевернуть бинокль и окинуть взглядом европейскую историю последних пяти столетий. Тогда станет понятней, почему вы вчера поругались с приятелем. История негативной свободы В Средневековье, то есть где-то до середины XVII века, человек жил не только на принципиально другом технологическом уровне, но и с принципиально другой психологией. Все было предопределено от рождения, большинство коротало свой век на одном месте, занимаясь одним и тем же делом и размышляя, какого сорта нектар будут давать в раю. Господствовала групповая психология, человек воспринимал себя строго как часть рода, прихода или гильдии, никакого «я», только «мы». Фромм назвал это «первичными связями». Это было по-своему уютное, защищенное, в общем, детское состояние человека. А потом грянула реформация, индустриальная революция и капитализм. Первичные связи развалились, каждый стал сам за себя. На сцене истории впервые появился свободный индивид, который мог выбирать, кем быть, где и с кем жить. Фромм сравнивал этот момент с изгнанием из рая (что верно даже буквально, потому что согласно новейшим протестантским догмам большую часть человечества ожидал ад — вот старое доброе католичество себе такого не позволяло). Теперь рви яблоки хоть с березы, но вот незадача: больше о тебе никто не позаботится — ни бог, ни староста деревни, ни клан. Вместе со свободой человек получил одиночество, изоляцию, чувство собственного бессилия и ничтожности перед огромным миром. И так же как в библейском мифе, обратного пути уже не было. Индивидуализация — неизбежный путь развития человечества, как взросление неизбежно для человека. Идеи и группы не заставили себя ждать — религиозные течения, политические партии, идеологии и философии. Особенно они расцвели в XIX–XX вв. Быть кем угодно — хранителем истинной веры, борцом за права рабочих или чистоту расы, строителем светлого будущего — лишь бы не одному, лишь бы почувствовать превосходство своей группы над всеми прочими. И получить в награду готовый комплект целeй, ценностей и желаний. Примерно так выглядит история взаимоотношений человека и свободы с точки зрения современных мыслителей, а не детских писателей. Его корни нам предлагают искать в детстве, в слишком властных родителях, подавлявших спонтанность ребенка, но нас больше интересует, что вырастает из таких сломленных карапузов. А во взрослом состоянии они поддерживают гонения на любых чужаков, они приводят к власти Гитлеров, они стучат на соседей во времена репрессий и устраивают теракты ради своих идей. Процент авторитарных граждан всегда был настолько высок, что его по-прежнему можно считать доминирующей психологией. Особенно у нас, где так гармонично сплелись православное преклонение перед властями, культ личности и запретительная традиция воспитания детей. Здесь и сейчас И вот теперь, вооружившись теорией, мы можем узнать ответ на вопрос: что же произошло с нашими друзьями, которым свобода вдруг резко стала не нужна? Мы не будем брать легковерных и люмпенизированных граждан — их метаморфозы ясны. Возьмем того, кто вроде бы не состоял в рабстве у собственного телевизора. Вот он, ваш приятель, допустим, мужчина средних лет, ответственный человек, возможно, даже владелец бизнеса. Собственность, кредиты, алименты, гастрит. Допустим, у него есть семья — жена, двое детей, пожилые родители. Не сказать, что сильно верующий, но крестился и венчался. Политикой особенно не интересуется, но смотрит телевизор, читает интернет. Жизнь не то чтобы сахар, но на отпуск за границей хватает. А в будущем году вообще не исключены радужные перспективы в бизнесе. Типичный такой наш современник. Что происходит в голове у такого человека? Он индивидуалист — надеется только на себя. Ни от кого не зависит. Зато от него зависят многие. Иногда он не может уснуть и думает: а вдруг со мной что-то случится? Кто будет выплачивать долги, кто позаботится о семье? Но снотворное или сто грамм решают эту проблему. А что? Все так живут. И тут происходит кризис 2008 года, мухлеж на выборах, закручивание гаек, потом революция на Украине, рубль падает, звучит слово «война», разбиваются самолеты… Друзья продают квартиры, кто-то уезжает. На работе все нестабильно, еще санкции эти… И вообще сориентироваться невозможно. Кругом вранье, кому верить — непонятно. Может быть, вообще врут те, кто говорит, что все врут? Былой индивидуализм превращается из «Ура, я свободен!» в «Увы, мне не на кого рассчитывать!» Нужно срочно искать новую опору в жизни, новую надежду, новый смысл. И этот смысл щедро предлагается ему. Стабильность, Россия, Путин. Общий посыл традиционен для тоталитарной идеологии. Есть мы — россияне, жители великой страны, великий народ. Наша сила в единстве, в своем особом пути. Есть остальной мир — не такой великий, желающий нас сломить. Это собственно против него мы сейчас будем сплачиваться. Смысл твоей жизни — служить Родине. Это тяжело, но очень правильно. И так далее — от подвига дедов до происков педофилов. Большая часть этих утверждений носит эмоциональный характер. Проверки логикой они не выдерживают, что и роднит их с религией (тоталитарная идеология ею всегда в некотором смысле и является). Но это именно то, что нужно заблудшей душе, ведь ее метания — это тоже эмоции. Как говорил Фромм, «человеческий мозг живет в ХХ веке; сердце большинства людей — все еще в каменном». В XXI, судя по всему, мало что изменилось. Наш герой, даже если раньше он испытывал скепсис к властям, просто не может больше держаться. Возможно, он выглядит молодцом, но внутри у него все вопиет — он напуган и растерян. И вот он снимает с уставших плеч худой пиджачок индивидуализма и примеривает теплый ватничек авторитаризма. И действительно, так теплее! И он соглашается — мы великий народ, и я вместе с ним. Мы сильны, а значит, и я силен. Мы что-то там строим, боремся с врагами, и я готов терпеть невзгоды, теперь я знаю зачем. К сожалению, у идеологии нельзя заимствовать только позитивную часть программы — если ты не согласен целиком, тебя не берут на бронепоезд. Приходится соглашаться с кандидатурами врагов, радостно принимать ограничения и неудобства. Но лучше без интернета и французского сыра, чем без смысла жизни. Зато, когда ты уже пришел в лоно государственной идеологии, каким праздником становится каждый выпуск новостей! Как приятно поговорить с единомышленниками, разделить дежурный восторг и дежурную ненависть! Былые тревоги утихли — не надо ничего решать, в своих неудачах можно больше себя не винить (это американцы с их санкциями), а все страдания теперь окрашиваются чувством сладкой жертвенности. Деды страдали за Родину, и мы уж как-нибудь потерпим. И когда вы спрашиваете его: «Постой, чудак, а как же свобода?» — он отвечает: «Да зачем она вообще нужна?» Не выдержал парень. Зато у него в тюрьме сейчас ужин, макароны дают. На свободу с чистой совестью Не ругайтесь с ним, а лучше проведите эксперимент. Найдите в интернете тест на авторитарное мышление, он там есть, и предложите другу пройти его. (Пройдите заодно и сами.) И если тест скажет «да», не удивляйтесь, а просто прислушайтесь — вы услышите лязг и скрежет безжалостного колеса истории. Просто почувствуйте себя современником драматических событий страны. Это помогает отвлечься. Как писал академик Капица, «история — как погода. У природы нет плохой погоды. Мы живем при таких-то обстоятельствах, и надо принимать и понимать эти обстоятельства». Все рано или поздно проходит. Оковы тяжкие падут, и мы продолжим учиться быть свободными, быть независимыми, быть одинокими. И когда носители авторитарного характера станут меньшинством, мы будем гарантированы от новых всенародных шагов навстречу идиотизму. Если не вымрем раньше от лихорадки Эбола или нехватки хамона в организме. © Copyright: Борис Рубежов Пятая Страница, 2014.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
