Невыдуманные истории. израильские
http://www.boti.ru/node/78226
Юмор Истории
НЕОБЫЧНЫЙ НАЧАЛЬНИК
Много лет назад я пришёл на интервью в одну довольно известную фирму израильского хай-тека. Речь шла о должности «старшего физика», и со мной говорил начальник отдела. После общего вступления он перешёл к профессиональному собеседованию: попросил рассказать о том, чем я занимался раньше, и дал решить несколько задачек. Задачки я решил быстро и внятно объяснил ход решения, он довольно улыбался и всё шло к приятному финалу. Он зачем-то взял мое резюме, присланное по факсу в ответ на объявление в газете, и, быстро пробежав глазами, спросил:
«Первая строка третьего абзаца у Вас начинается четырьмя отступами, а первая строка шестого – пятью. Почему ?»
Я не помню своего ответа, но видимо он был воспринят благосклонно. К следующему вопросу я уже как-то успел внутренне подготовиться:
«Почему у вас в этом предложении нет пробела между последней буквой и точкой, а вот в этом – есть?»
В конце концов всё действительно кончилось хорошо, и меня приняли на работу. С моим шефом у меня сложились очень хорошие отношения, хотя он имел репутацию человека не от мира сего. Случайно я узнал, что другой наш сотрудник его вытащил его, контуженного, с поля боя. Как-то после вполне дружеской беседы я спросил шефа: «Илан, а как случилось, что тебя ранило ?»
И вот что он мне поведал.
Шестидневная война застала его студентом физического факультета Иерусалимского Университета. Его рота должна была выбить легионеров, засевших с пулемётом в одном из иерусалимских домов. Илан уже служил в армии, и процесс был знакомым: под дверь закладывается заряд, и после взрыва в открывшийся проём бойцы бросают гранаты. Так что Илан привычно заложил заряд и отскочил, вынимая гранату. От взрыва заложенного им заряда … упал весь дом и завалил Илана обломками.
(Для тех, кто не представляет пропорций: чтобы выбить дверь, достаточно 200 грамм тротила. В Иерусалиме деревянных избушек нет, и чтобы завалить каменный дом наружный заряд должен быть раз в 10-20 больше).
Обдумывая этот эпизод в госпитале, Илан твёрдо решил больше не заниматься экспериментальной физикой. Так что и вторую степень, и докторат он делал как теоретик. Всё же он выбрал работу в промышленности и вынужден был время от времени ставить эксперименты, но уже без столь разрушительных результатов.
* * *
РАССЕЯННОСТЬ УЧЁНЫХ И БЛАГА ЦИВИЛИЗАЦИИ
Однажды мне потребовалось приготовить для технологического процесса много микроскопические доз (по несколько десятков микрограм) довольно редких реактивов. В нашей фирме соответствующих аналитических весов не было, но Израиль – страна небольшая, и уже на следующий день я сидел в лаборатории своего приятеля в институте Вейцмана и работал с замечательно точными весами. Они были куплены при остновании института и наводили ностальгическую тоску по временам, когда ручки приборов делались из бронзы, цифры на шкалах писали каллиграфы, а все естественнонаучные журналы, изданные за целый год, можно было разместить в скромном книжном шкафу. Я неторопливо работал под мерный шум дождя за окном (был январь), но руки потихоньку начали замерзать. Мой радушный друг с готовностью преложил помочь. Я спросил, есть ли у них система нагрева воздуха. «Никаких проблем, специально для нашей лаборатории установлен отличный мощный кондиционер» - заверил мой друг и щёлкнул огромным выключателем. Прошло минут десять, но теплее не стало. В комнате шумели электроцентрифуги, поэтому я не мог определить на слух, работает ли кондиционер. Через четверть часа я окоченел окончательно и, отбросив церемонии, напрямую спросил своего друга, куда присоединён этот выключатель. Мой приятель поторопился рассеять мои сомнения. Он сказал, что их аспирант из Голландии не далее как на прошлой неделе включал этот кондиционер и ходил убедиться в том, что лопасти вентилятора вращаются. И тут меня осенило : «А когда перед этим вы его включали ?». Мой друг подумал несколько секунд и сказал «в конце сентября, перед праздниками». Мы пошли к блоку управления (он был в маленькой технической кладовке) и убедились, что кондиционер во всю мощь … охлаждал помещение. Вернувшись в лабораторию, мы подошли к комнатному термометру. Он показывал около 9 градусов. На улице было 13 градусов.
* * *
МОЖНО НЕ ДЕЛАТЬ КАК НЕЛЬЗЯ, НО БУДЕТ ХУЖЕ
Мой сослуживец (коренной и типичный израильтянин – т.е. ни в малейшей степени не страдавший комплексом стеснительности) как-то пал жертвой собственных требований соблюдения закона. Не он один – в этой славной компании оказалось больше полсотни семей.
Они жили в трёх домах, образующих букву П вокруг общей автостоянки – этакий каменный «полуколодец». Подружка одного из жильцов дома имела обыкновение заезжать за ним рано утром в субботу (святой день, когда религиозные евреи и не думают открыть дверцу машины, а нерелигиозные отсыпаются до полудня после «вчерашнего вечера») и при помощи клаксона приглашала своего друга спуститься.
Жильцы дома неоднократно просили (хм. – ТРЕБОВАЛИ!!!) её пользоваться дверным звонком, но привычка делать максимум возможного, не покидая автомобиль, брала верх. Тогда большинство жителей этих трёх домов подписались под жалобой в полицию на эту особу. Надо сказать, что в Израиле закон разрешает пользоваться клаксоном только для предотвращения аварии. За «бибиканье просто так» в принципе можно получить штраф.
Полиция отнеслась к заявлению жильцов с пониманием и наказала подружку по всей строгости закона. Но жильцам от этого легче не стало:
В ближайший же шабат все спящие обитатели этих домов были разбужены леденящим воплем «Ицииииик !!!». Не думаю, чтобы эта особа когда-либо слышала индейские боевые кличи или занималась тренировками других техник психологического аудио-воздействия на потенциального врага, но в передаче моего сослуживца дело обстояло именно так.
В течение нескольких недель жильцы упрашивали её вернуться к старой – уже привычной системе – но без успеха. Страх подвергнуться повторному штрафу и лишиться водительских прав был сильнее.
Разумеется, в Израиле есть и закон, запрещающий шуметь вблизи жилых домов во время отдыха. Но в этом случае шум трактуется как «долгие и повторяющиеся» звуки, а в случае отдельного выкрика он неприменим – так объяснили жильцам дома в полиции.
* * *
РУССКИЕ ИДУТ
В начале 90-х годов мой знакомый-программист работал в небольшом израильском strat-up, поднявшемся на удачном иврито-английском текстовом редакторе, составившим основу офисной системы. Хозяин сумел продать его крупной государственной компании и имел хорошую кормушку за счёт постоянной усилий по обеспечению совместимости с программами, используемыми поставщиками, клиентами и другими государственными учреждениями.
Мой знакомый вполне прилично объяснялся на иврите, без беглого чтения обходиться было нетрудно, а вот с английским была просто беда. Как многие из нас, в школе он учил немецкий, а потом особой нужды в иностранных языках не испытывал. Основная часть его словарного запаса в английском сформировалась из команд FORTRAN, COBOL и PASCAL (С в этом отношении был бесполезен) и пополнялся он за счёт чтения лаконичных сообщений ДОСовских компиляторов и линковщиков. Так что он потихоньку писал программы на С, болтал на иврите и вздрагивал, услышав английские слова. Как-то его коллега (урожденный израильтянин) просит его помочь. Мой приятель подходит к соседнему столу и вместо описания проблемы с алгоритмом или чего-то в этом духе слышит «Получил очередную версию из Франции (или Англии – я точно не помню) и не могу понять комментарии. Может, глянешь ?». Парень без особого энтузиазма смотрит на экран и … начинает бодро диктовать перевод на иврит.
Его коллега был в диком восторге «Какой крутой программистский сленг ты знаешь!»
Как вы наверно уже догадались, комментарии представляли русский текст, написанный латинскими буквами.
* * *
SUCCESS-ORIENTED SOFTWARE
Во многих фирмах hi-tech работают специалисты из довольно далёких областей. Минимальный набор включает: механиков, электронщиков, программистов, специалистов по маркетингу, составителей технической документации. Часто с ними соседствуют прикладные математики, физики и/или химики, биологи и т.д. В такой ситуации коллеги едва ли могут составить представление о деятельности друг друга из повседневного общения – слишком далеки их области специализации. И для создания «доброго имени» у сослуживцев и (главным образом ) у начальства, все работники делают презентации. Цель таких лекций – в популярной форме рассказать всем о том, чем ты занят и почему это жизненно необходимо для компании. В большинстве мест нечего и мечтать о служебном продвижении, если ты не проводишь регулярно такие мероприятия. Разумеется, на их подготовку уходит немало времени: написать простое выступление, сделать доходчивые иллюстрации, продумать ответы на ожидаемые вопросы. Не менее очевидно, что это время отрывается от рабочего. Поэтому вопрос о том, в какой пропорции должны соотноситься «время на работу» и «время на отчёт» имеет парадоксальный на первый взгляд, но строгий ответ: для наискорейшего продвижения по служебной лестнице надо научиться 100% времени отчитываться о том, что ты сделал в оставшееся время.
Этот вывод в стиле «законов Паркинсона» я как-то сделал на одной из презентаций много лет назад и относился к нему как к закону взаимодействия между людьми. Но оказалось, что он работает и на творениях человеческого интеллекта. В полном соответствии с ивритской присказкой «воображение уступает действительности».
Лет ...дцать назад я участвовал в автоматизации сложного микроскопа. Обычно такие приборы подстраивают в процессе «наблюдения картинки», ориентируясь на собственные субъективные впечатления. Мне надо было разобраться в том, почему и как «надо крутить ручки настройки», а потом написать алгоритмы для перепоручения этой работы компьютеру. Эта деятельность продвигалась постепенно: я передавал программистам список необходимых изменений, они писали и отлаживали соответствующие программы, пересылали их на микроскоп, я проверял, что получилось, составлял новый список изменений и т.д. При обычной подстройке микроскопа оператор нажимает на кнопки и крутит ручки реальных электрических регуляторов, а в нашем автоматическом чудо-приборе достаточно было подвести курсор к желаемой кнопке экранного пользовательского интерфейса, «кликнуть» мышкой – и компьютер сам устанавливал новый режим, сразу давая резкое и контрастное изображение. Моя работа по проверке очередной версии программы заключалась в том, чтобы нажимать на кнопки этого интерфейса и сравнивать появившуюся картинку с ожидаемой. По характеру отличий можно было догадаться о их причине и внести соответствующие изменения.
Разумеется, программа делала и некоторые другие вещи – собирала статистику использования разных компонентов, проверяла исправность важных узлов, делала записи в специальном файле для самих программистов о потраченном времени и ресурсах и что-то ещё, о чём я даже и не спрашивал.
Так вот, наши программисты завершили очередную «сильно переработанную и улучшенную» версию и попросили меня проверить, как вышло. Я сажусь за микроскопный компьютер, начинаю нажимать на разные кнопочки и двигать слайдеры – и ничего не происходит. Ну абсолютно ничего: даже изменение увеличения в 100 раз никак не меняет картинки на мониторе микроскопа. Я звоню программистам, описываю происходящее и прошу разъяснений. Они не сходя с места проверяют эти самые файлы с записями о текущих действиях и подробно диктуют мне те режимы, которые я просил, а программа (по их убеждению) выполнила. Но я-то видел, что ничего не изменилось! Я ещё несколько раз повторил манипуляции, и результат был тем же.
Разгадка пришла через день. Оказалось, что они ввели в эту версию очень детальные отчёты программы о своих действиях (потому то и смогли так подробно рассказать мне о том, что я хотел от микроскопа, и как аккуратно программа всё выполнила). И чтобы никто не мешал этой важной активности, они дали ей самый высокий приоритет, то есть первоочередное предоставление ресурсов. А пересылка программой сигналов электронике самого микроскопа осталась низкоприоритетным процессом, на который просто не осталось времени.
Так я впервые (но, подозреваю, не в последний раз) познакомился с программой, реализующий принцип оптимальности, сформулированный в начале : «100% времени отчитываться о том, что сделал в оставшееся время».
Другие статьи в литературном дневнике:
