Убийство, которое никто не хотел раскрывать.Публикация http://kackad.com/kackad/?p=12485 - КАСКАД - http://kackad.com/kackad - УБИЙСТВО, КОТОРОЕ НИКТО НЕ ХОТЕЛ РАСКРЫВАТЬ Posted By Рожанский Лев On November 17, 2011 @ 6:51 AM In XX век / XX Century,Израиль / Israel,США / USA | В ночь на 1 июля 1973 года в Бесезде, штат Мэриленд, у своего дома был застрелен военно-воздушный атташе Израиля в Вашингтоне Джозеф Алон (Yosef (Joe)Alon). Наутро об этом прочитал за завтраком в местной газете один обычный американский подросток, живший всего в трех кварталах от места происшествия и традиционно подрабатывавший в летнее время на заправке, которая принадлежала его отцу. «Это июльское утро стало поворотным пунктом в моей жизни, – пишет вице-президент компании Strategic Forecasting (Stratfor) Фред Бэртон в книге “Погоня за тенями” (Chasing Shadows: A Special Agent’s Lifelong Hunt to Bring a Cold War Assassin to Justice. By Fred Burton and John Bruning / Palgrave Macmillan, New York). – Впервые насилие ворвалось в единственное место, где я чувствовал себя в безопасности, – в мой дом. У меня было довольно туманное представление о том, что вне городских пределов Бесезды, мир полыхал. Однако здесь, в тихом и укрытом листвой пригороде, эти вещи нас как бы не касались». Однако потрясение и возникшее в связи с этим чувство уязвимости сыграли решающую роль в том, что Фред Бэртон выбрал для себя путь защитника спокойствия и мира, сначала он пошел в полицию, а потом стал агентом по борьбе с терроризмом в Дипломатической Службе Безопасности (Diplomatic Security Service – DSS). И все это время, чем бы ему не приходилось заниматься, – при том, что поездил и повидал он достаточно ужасов, не на одну жизнь хватит, – в его памяти всегда оставался тот случай, который уничтожил его «иллюзию безмятежности», преступление, которое так и осталось нераскрытым. …Зеленый «Форд» осторожно подкатил к одноэтажному дому на Трент-стрит. Было около часа ночи, Джо Алон и его жена Двора возвращались с вечеринки, он слегка заложил за галстук и поэтому вел машину не спеша. Двора вышла первой и направилась к входу, а он задержался, чтобы захватить с заднего сиденья спортивную куртку. В момент, когда он наклонился, из кустов выскользнул человек с пистолетом, раздался выстрел. Двора увидела, как ее муж пошатнулся, – тут раздались еще четыре выстрела, – она вбежала в дом, где спали три их дочери, включила свет в гараже и увидела только, как на дороге засветились фары подъехавшего белого седана, который тут же набрал ход и скрылся. Двора набрала номер полиции, оставила одну из дочерей, Йолу, отвечать на нескончаемые вопросы оператора, а сама со старшей дочерью Далей бросилась к мужу. И он, и земля рядом с ним – все было в крови. Приехала скорая помощь и увезла тело убитого и Двору в больницу. Через 24 часа после случившегося президентский самолет Air Force Two с Дворой Алон и ее дочерьми вылетел в Израиль… Изначальное имя Джозефа Алона было Иосиф Плачек, он родился в 1929 году в семье, недавно эмигрировавшей из чехословацкого города Брно в Палестину и поселившейся в кибуце. Через два года, правда, ввиду вспыхнувших повсеместно нападений арабов на евреев Плачеки вернулись на родину, но спокойно жить им пришлось недолго. В начале 1939 года Фридрих Плачек, отец Иосифа, предчувствуя недоброе, отправил сына в Англию, а сам уже не успел – вместе с женой и еще двумя детьми. Пережить Холокост удалось только брату Иосифа. В 1945 году Иосиф возвратился в Брно, начал осваивать наследственное ювелирное дело, но тут на Ближнем Востоке запахло новой войной, Чехословакия, дружественно настроенная к Йешуву, стала отправлять туда вооружение, а еврейские добровольцы проходили в ней обучение. Летом 1948 года 19-летний Иосиф начал учиться летать, а осенью уже был в Израиле, где принял фамилию Алон и присоединился к самой первой группе курсантов – будущих военных летчиков. Когда он окончил обучение, закончилась и Война за независимость. Боевое крещение отложилось, но ненадолго. Он летал на английских истребителях Gloster Meteor (конца второй мировой), французских Mystеre IV и Ouragan (50-е годы); два десятка последних составляли прославленную 113-ю эскадрилью, «Львы Хацора (древний город в Ханаане, дворец в котором украшают изображения львов)», которой командовал Джо Алон. Во время Синайской кампании 1956 года, когда парашютисты Ариэля Шарона завязали яростные бои за горный проход Митла, «Львы» победили в воздушном бою превосходящие их по числу и более технически совершенные египетские МИГ-15, не потеряв ни одного своего самолета. Более того, они нанесли сокрушительный удар по наземным позициям египтян, обеспечив захват прохода Митла и прорыв израильских войск на Синай. К войне 1967 года Джо Алон уже освоил Mirage III, однако в боевых действиях он участвовал, пилотируя легкий истребитель Fouga Magister – именно на них учились летать кадеты учебной базы, которой Алон тогда командовал. Но уже на второй день Шестидневной войны как инструкторы, так и их ученики во главе со своим командиром получили задание остановить иорданскую танковую колонну, шедшую на Иерусалим. Поле боя осталось за израильтянами, хотя иорданские ПВО тоже показали, что не зря едят свой хлеб. Но 120 танков были уничтожены, и участь Западного Берега решена. Что же накопилось в послужном списке Джозефа Алона после почти 20 лет службы Израилю? Фред Бэртон отвечает: «Он был выпускником самого первого в стране летного класса, воевал в двух войнах, дважды помогал модернизации израильских ВВС, командовал двумя элитными эскадрильями и сыграл важную роль в создании суперскоростной системы перезаправки самолетов, которая позволила израильтянам проводить больше боевых вылетов, чем любая другая авиация в мире. Он был легендой ВВС Израиля и национальным героем, человеком, воплощавшим в себе решимость и мужество, которые выручали Израиль из каждого кризиса с самого его зарождения». В конце 1970-го года полковник Алон был назначен военно-воздушным атташе Израиля в Соединенных Штатах. Тогда Америка только начинала становиться полноценным военно-стратегическим партнером Израиля, которому предстояло радикальное обновление своего самолетного парка, ввиду того что Франция, его многолетний поставщик, свернула военное сотрудничество с еврейским государством. Опыт Алона и его исчерпывающие знания в области боевой авиатехники делали его практически незаменимым в налаживании отношений между американскими и израильскими военными. И он обладал еще одним уникальным качеством: как вспоминал в интервью, данном в 2008 году автору книги, тесно работавший с новым израильским атташе полковник ВВС США Меррилл Макпик, если Джо Алона что-то интересовало, то никаких правил для него не существовало. Необыкновенная личная харизма, умение расположить к себе любого собеседника помогали ему, как правило, добиваться желаемого, в том числе и в Пентагоне. Разработанная в первую очередь усилиями Алона программа перевооружения израильских ВВС сыграла огромную роль в победе Израиля в Войне Судного Дня, всего за несколько месяцев до которой прогремели роковые выстрелы на Трент-стрит. «Весенним вечером в марте 2007 года я сидел у себя дома, изучая файл ФБР , – пишет Бэртон, – когда я получил электронное письмо от Рэйчел и Йолы. Один израильский журналист по имени Аарон Кляйн связал семью со мной, после того как узнал, что я занимаюсь этим делом. Из этого первого контакта развились отношения, основанные на взаимном желании найти убийц его отца». Действительно, прошло более 30 лет, а смерть Джозефа Алона так и осталась неотомщенной. Более того, чем глубже Бэртон знакомился с делом, тем больше недоумения оно у него вызывало. Особенно поразительной была реакция властей Израиля, обычно реагировавших на нападения на его граждан стремительно и безжалостно. Оказавшись на родине, Двора ожидала, что ее пригласят на разговор те, кому будет поручено расследовать убийство ее мужа, – тщетно. Она надеялась, что с ней повторно встретятся агенты ФБР – первый раз с нее сняли показания в ночь убийства – и она многое навспоминала, что бы могла им еще сообщить, – ни слуху, ни духу. Только через полгода израильское правительство выдало визу сотруднику ФБР для интервью с Дворой, однако когда, начав свое расследование, Фред Бэртон, затребовавший у агентства, согласно Акту о свободе информации, его досье на дело Алона, обнаружил, что записи в официальном бланке ФБР о результатах этого интервью, были вымараны. Когда Рэйчел и Йола сказали Бэртону, что их телефоны прослушиваются и даже звонок ему чреват для них опасностью, он был шокирован: «Зачем кому-то прослушивать телефоны дочерей Джо Алона через три десятилетия после его смерти?» И вот что он от них узнал. Двора не смирилась с тем, что гибель Джо была окружена в Израиле стеной молчания, и решила добиваться правды – потом к ней, повзрослев, присоединились две дочери (старшая, Даля, смирилась с ходом событий). После интервью с ФБР она полетела в Вашингтон, где встретилась со старшим представителем «Моссад» в США Эфраимом Халеви (впоследствии возглавившим эту секретную службу) – кто как не он должен был быть в курсе происходящего? Прекрати рыть, сказал ей разведчик, возвращайся в Израиль и живи новой жизнью, оставь прошлое прошлому. Ситуация казалась Дворе абсурдной – ведь люди, которые советовали ей все забыть, были друзьями Джо, они вместе сражались за Израиль, они собирались за одним столом в ее доме. Она встречалась потом с Ицхаком Рабином (он был послом Израиля в США, когда Джо был убит), теперь премьер-министром, генералом Мордехаем Гуром (он был в то же время военным атташе), генералом Мотти Ходом (командовавшим ВВС Израиля в Шестидневной войне), Ариэлем Шароном, тоже в бытность премьер-министром, – все безрезультатно. Она умерла в 2002 году со своей теорией о том, почему погиб ее муж. Она считала, что Джо узнал о сговоре между высшими руководителями Израиля и США, решившими допустить готовившийся арабский удар по Израилю в октябре 1973 года. В ответ Израиль получил бы юридическое и моральное право учинить агрессорам такой сокрушительный разгром, который бы обезопасил его на поколения вперед. Очевидно, Джо молчать об узнанном не собирался, – ведь подобная авантюра несла в себе огромные риски, – и поэтому американцы при израильском содействии его устранили. И еще кое-что важное рассказали Фреду Бэртону дочери Алона. Это несколько странных фактов, предшествовавших убийству, которые вспомнила и рассказала ФБР Двора и которые затем были зачеркнуты в упоминавшемся выше досье. Где-то за неделю до 30 июня ей стало казаться, что за ней следят: сначала это было только ощущение, но однажды она случайно подняла глаза к окну и оттуда на нее смотрел человек – спустя мгновение он исчез. Через несколько дней зазвонил телефон, и незнакомый голос на иврите спросил, не здесь ли живет некто, нет, сказала она, трубку повесили, а потом она еще удивлялась, откуда звонивший знал, что в этом доме говорят на иврите. Через некоторое время днем Двора открыла дверь на звонок снаружи – мужчина в униформе Washington Gas & Light Company попросил разрешения снять показания со счетчика в подвале; она впустила его, он спустился в бейсмент и быстро ушел, не попрощавшись, – это уже потом Двора сообразила, что никакого счетчика внизу не было, и визитер скорее всего установил там прослушку для телефона. После ее рассказа у Бэртона уже не было сомнений, что расправа над Алоном готовилась профессионально, его «вели» по всем правилам киллерской игры. Размышляя над мотивами преступления, Бэртон все же пришел к выводу, что идея Дворы вряд ли правомерна. Слишком важной фигурой был для обеих сторон в то время Джозеф Алон, чтобы те же американцы могли представить, будто убийство национального героя Израиля не останется без последствий. Но мыслимо ли, чтобы израильтяне сами – какими бы соображениями не руководствоваться – подняли на него руку? И все же – по каким-то неясным причинам власти страны вели себя в отношении Алона очень странно. Кто еще мог быть замешан в этом деле? Предположим, КГБ. Но ФБР прорабатывало эту версию и ничего не нашло. Еще вариант – «Черные пантеры», радикальная негритянская группировка, имеющая связи с палестинцами. И здесь усилия ФБР оказались тщетными. Летом 1976 года дело было официально закрыто. Бэртон попытался найти местонахождение улик, собранных на месте происшествия: там числились две пули, сигаретный пепел, обнаруженный за деревом, где, по всей видимости, сидел в засаде убийца, и лампочка, вывернутая на дворе. И тут его ожидал очередной шок: вопреки строжайшему порядку сохранять все вещественные доказательства по нераскрытым преступлениям – материалы по делу Алона были уничтожены, а специальный агент, подписавший соответствующее распоряжение, скончался несколько лет назад. Тупик следовал за тупиком. Любопытно, что вскоре после убийства Алона газета The Washington Post опубликовала заметку, согласно которой ответственность за него взяли на себя две палестинские организации: «Черный сентябрь» и Народный фронт освобождения Палестины. Никто, однако, не принял эти заявления всерьез. Как отмечает Бэртон, «эти организации тогда находились на младенческой стадии. Поэтому они были заинтересованы во всем, что произвело бы международный эффект и укрепило бы их репутацию. В результате, что бы не случилось в Израиле или каждый раз, когда его внешним интересам наносился какой-то ущерб, они тут же влезали, чтобы заработать на этом. Даже если бы авиалайнер столкнулся с птицей и потерпел крушение, эти зарождавшиеся группировки объявили бы, что это было организовано ими». И вообще на тот момент американские органы были уверены, что они не имели собственной инфраструктуры в США. Поразмышляв, Фред Бэртон принял решение изучить обстоятельства покушения на Алона с точки зрения оперативных шаблонов, которых придерживались те или иные террористические организации. Данный подход не применялся ФБР ни в 1973 году, ни позднее, да тогда для этого и не хватало информации. Так Бэртон заново погрузился в историю «Черного сентября», террористической палестинской организации, отметившейся, в частности, нападением на израильских спортсменов во время Мюнхенской олимпиады 1972 года, равно как и многими другими кровавыми преступлениями; заново – потому что именно с работы над файлом этой группировки началась его служба в Diplomatic Security Service в 1986 году. Уже первая громкая акция «Черного сентября», убийство 28 ноября 1971 года в Каире премьер-министра Иордании Васфи аль-Телля, обнаружила, при изучении ее под новым ракурсом, бросающиеся в глаза совпадения с нападением в Бесезде. Киллеры, которых было двое, не просто знали, в каком отеле остановился аль-Телль, но и были знакомы с его расписанием – это означало продолжительную подготовку и сбор необходимой информации. Далее, то, что киллеры прилетели в Каир в тот же день из Бейрута, означало, что все предварительное слежение осуществлялось другими людьми. Ну и последнее обстоятельство: Аль-Телль, как и Джозеф Алон, был застрелен в упор из пятизарядного револьвера. Из того, что рассказала Двора, Бэртон заключил, что убийство ее мужа также было тщательно спланировано, велось наружное наблюдение – вплоть до прослушивания домашнего телефона, а то откуда преступники могли знать, что супруги Алон вечером 30 июня будут на вечеринке… Аналогичным образом Бэртон проанализировал и прочие операции «Черного сентября». С точки зрения методики их подобие убийству Алона было несомненно. Далее, последнее было совершенно в разгар смертельного противостояния между террористами и «Моссадом». Всего лишь за три дня до Бесезды в Париже израильтяне взорвали автомобиль, в котором находился сотрудничавший с «Черным сентябрем» известный террорист Мохаммед Будия. Через неделю каирское радио передало, что смерть настигла Алона в отместку за парижскую ликвидацию. Но никаких доказательств этому у Бэртона не было. Почему палестинцы захотели уничтожить именно Алона? То, что он был летчиком-асом, никто не должен был знать, это было государственной тайной, в прессу никогда его фотографии в этом качестве не попадали. Но что если он еще работал и на «Моссад»? И тут Бэртон вспомнил одну деталь из рассказа Йолы, дочери Джо Алона. Где-то незадолго до убийства она случайно обнаружила в их доме какой-то непонятный прибор на верхней полке книжного шкафа. Это была небольшая черная коробка, на поверхности располагались многочисленные кнопки. Выспросив у Йолы прочие подробности, Бэртон связался со своим старым знакомым из разведслужб. Тот думал недолго – это прибор для поддержания связи на небольших расстояниях, использовавшийся в те годы в агентурной работе (SRAC – short-range agent communication). С самого начала своего расследования Бэртон послал письмо бывшим сотрудникам полицейского управления Монтгомери, в ведении которого находилась Бесезда, с просьбой сообщить любую информацию о деле Алона. В марте 2009 года с ним и его помощником, детективом Эдом Гилианом, связался Кенни Макги, одним из первых приехавших на место происшествия. То, что он сообщил, стало подлинной сенсацией. Макги рассказал, что вслед за ним на Трент-стрит приехал военный атташе Израиля генерал Мордехай Гур. Генерал сказал Макги, что «полковник Джозеф Алон был агентом “Моссада”, использовавшим свой дипломатический статус военного атташе как прикрытие». Гур попросил Макги, чтобы предоставленная им информация оставалась засекреченной и не документировалась. Так и было сделано – официальное полицейское сообщение утверждало как раз обратное: Джозеф Алон не имел никакого отношения к «Моссад». Впоследствии Макги был переведен на другие дела, однако несколько месяцев спустя сотрудник ФБР, с которым он ранее занимался убийством Алона, известил его, под строжайшим секретом, что будто бы «Моссад» выследил убийцу Алона в Каире и уничтожил его вместе со всей семьей. Но, как Макги объяснил Бэртону, он позвонил ему, потому что не верит этой информации. Бэртон не мог не согласиться – по неписаному кодексу, «Черный сентябрь» и «Моссад» всячески избегали убивать членов семей своих жертв. Это раз, а два – прочесав прессу тех лет, Бэртон не нашел никакого упоминания о подобном событии. Однако рассказ Макги все же объяснял, почему ФБР уничтожило вещественные улики, – если преступник понес наказание, ничего больше хранить не надо. Так или иначе, факт принадлежности Джо Алона к «Моссад» озадачил Фреда Бэртона новым вопросом – эта сфера деятельности наверняка занимала отдельное место в его жизни и могла не пересекаться с его основной работой. И тут Эд Гилиан получил сообщение, что интересующие их сведения могут находиться в архиве ФБР в Нью-Йорке. И действительно, не просто оказалось, что в 1970-е годы в США действовала сеть «Черного сентября», но самое интересное – фэбээровцам удалось внедрить в нее своего информанта, и он до сих пор жив. Эд вылетел в город на Юго-Западе, куда был переселен этот человек, и побеседовал с ним. Когда он показал тому фотографию Алона, бывший террорист тут же его опознал и сказал, что он дважды встречался с ним в Нью-Йорке. Теперь Бэртону стало ясно: по всей видимости, Алон пытался завербовать агентуру в «Черном сентябре», так палестинцы и узнали о нем. Он думал, что разрабатывает их, а в реальности они разрабатывали его самого. В ходе этих контактов они выяснили его биографию, что сделало его номером один в их списке целей для террора. Его ликвидация стала бы грандиозным успехом, своего рода символом сопротивления – ведь никогда палестинцам не удавалось ранее убить летчика ВВС Израиля, ради этого можно было пойти на любые риски. В плане, который пытался осуществить Алон, и таилась разгадка того необъяснимого третирования, которому подверглись его близкие со стороны израильских властей. Если бы Соединенные Штаты узнали, что столь ключевая фигура в едва только зарождающемся сотрудничестве с Израилем, пишет Фред Бэртон, пытается создать шпионскую сеть на их восточном побережье, это было бы катастрофой. Отношениям между странами был бы нанесен огромный ущерб, причем именно в то время, когда Армия обороны Израиля полностью зависела от военной помощи Америки. Нет ничего удивительного в том, заключает Бэртон, что боевые товарищи и друзья Алона молниеносно «замели его убийство под ковер». В отличие от них и от ФБР Фред Бэртон и его команда продолжили расследование. Необходимо было узнать, кто отдал приказ о ликвидации Алона и кто его выполнил. И новое откровение пришло – в рассекреченных документах ЦРУ, хранившихся в Национальном архиве США, помощники Бэртона обнаружили справку, которую ведомство в закрытом порядке предоставило 4 августа 1978 года Конгрессу США. Черным по белому там было сказано, что «через несколько лет после убийства к нам поступила информация, указывающая, что ФАТХ/ “Черный сентябрь”, “вероятно”, несут за него ответственность и что группа убийц в числе двух человек проникла в США конкретно для его осуществления и незамедлительно после этого выехала из страны». Были уточнены и детали преступления. Два арабских студента прибыли из Канады по ливанским или кипрским паспортам и приехали в Вашингтон, где остановились среди других палестинских студентов. На предварительном этапе операцией руководил и обеспечивал логистическую ее часть некий арабский профессор из опять же неназванного вашингтонского университета – именно он арендовал машину и приобрел оружие; наблюдение за Алоном до покушения осуществляли его студенты-палестинцы. После завершения миссии киллеры покинули США через один из аэропортов на западном побережье. Профессор же еще несколько месяцев оставался в своем университете, однако потом перебрался в Бейрут, а сейчас живет в одной ближневосточной стране, признанной, пишет Бэртон, спонсором терроризма. На завершающей стадии своего расследования Бэртон задействовал свои контакты, оставшиеся с тех пор, когда он сам был сотрудником спецслужбы. И вот он получил из Бейрут отчет о встрече, проведенной его агентом с одним бывшим членом «Черного сентября». Тот рассказал, что решение о ликвидации Джо Алона принял командир террористов Абу Ийяд, а спланировал его не менее известный боевик Али Хассан Саламе по прозвищу Красный Принц. «Наконец-то мы достали этого мерзавца! – радовался Абу Ийяд. – Это послужит Изарилю незабываемым уроком». Собеседник агента Бэртона дал также ценную наводку относительно того, где мог скрываться убийца Алона, – 35 лет спустя он вспомнил слышанный им телефонный разговор Ийяда, обсуждавшего, как найти для «героя», осуществившего акцию, безопасное укрытие в Латинской Америке. Но и имя его всплыло – правда, через другой палестинский источник – это был молодой палестинец Хассан Али, служивший в личной охране Ясира Арафата и получивший это задание потому, что ранее он никогда не участвовал в терактах и не был известен другим спецслужбам; собственно, ликвидация Алона предполагалась как единственная операция для Хассана Али и его сообщника. На их поиске теперь и сосредоточились Бэртон и Гилиан. Здесь к ним присоединились и неформальные следопыты из Израиля. Вскоре от них пришло сообщение – Хассан Али жив и проживает в Бразилии, в провинции Порту-Алегри. Но возможно ли его схватить и вывезти в США? Бэртон пораздумывал над этим вариантом и отказался – ведь добиться осуждения Али в суде будет невозможно, так как все вещдоки были уничтожены. Но все же сбор информации продолжался. В конце 2009 года события получили неожиданное развитие – почувствовав за собой слежку, Али сорвался с места и улетел в Ливан. Теперь опеку над ним взяла «Хезболла», и, на первый взгляд, казалось, что все возможности дотянуться до него у Бэртона исчерпаны – рисковать своими ливанскими помощниками он не мог. И тогда он сел за компьютер и сделал последний шаг – отправил электронное письмо надежному другу в «Моссад». Ответ пришел в феврале следующего года, всего одна строчка: «Проблема решена». И спрашивается: зачем это все было надо Фреду Бэртону, зачем отдал он многие годы расследованию одного-единственного убийства? Почему, спрашивает себя Бэртон, это дело приобрело надо мной такую власть? Было ли это из-за Джо, человека, служившего своему государству в критическое время его истории и погибшего от руки террориста? Так я сам уверял себя – разве не достоин он был большего, чем то, что произошло после его смерти? Потом я познакомился с его детьми, и почувствовал их боль, и поклялся восстановить справедливость. Но есть ли это единственное объяснение? «И я заглянул в свое сердце. Мне было шестнадцать лет, когда рядом с моим домом был жестоко убит человек. Всю прежнюю жизнь я не знал ничего, кроме безопасности своего уютного мирка, безопасности и дюбви родительского дома. И, когда в то утро я спустился вниз и увидел в утренней газете этот заголовок, что-то во мне изменилось навсегда. Насилие опустилось на мой город, и отец моей одноклассницы стал его жертвой». Шло время, и я стал понимать, пишет в заключение Бэртон, что этот акт насилия вовсе не был аберрацией, что аберрацией были мои соседи, мой штат, моя страна. Мы были и остаемся последним оазисом в мире, захлестнутом насилием и человеческой низостью. И главную часть своей жизни я стоял на бастионе между нами и ими. Я вступил в эту битву, я встречался лицом к лицу с не знавшими жалости убийцами и познал природу зла, еще не перевалив за двадцать пять. Когда мне исполнилось сорок, все худшее в человеческой натуре было мне известно доподлинно. И каждый раз мне приходилось беспомощно наблюдать, как оставшиеся в живых после терактов силились спасти то, что осталось от их порушенных жизней. Я понял, что, только покарав тех, кто причинил им боль, мог я принести немного покоя этим страдальцам». Благодарение Америке за то, что в ней есть такие люди, как Фред Бэртон! Copyright © 2010 КАСКАД. All rights reserved. © Copyright: Борис Рубежов Пятая Страница, 2011.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
