Призрак оперы. Глава XXVI. Перевод с французского

XXVI. Какую фигурку повернуть – скорпиона или кузнечика?

(тестовый перевод с французского для издательства "Эксмо". Книга "Призрак оперы". Публикуется с любезного согласия редактора. Вот комментарий редакции по прочтении перевода: "Сегодня утром определились с переводом. Взяли другой перевод, к сожалению, хотя Ваш хорош и многим понравился. Он был в пятерке лидеров. Очень интересная подача оригинального текста. Художественная.
Спасибо огромное. Если Вы не против, я запишу Ваши контакты и отправлю коллегам из других редакций, чтобы когда потребуется перевести книгу с французского, можно было обратиться к Вам. ")

Окончание повествования с персидского
Итак, спустившись на дно пещеры, я вполне осознал посетившую меня страшную мысль! Отверженный не обманул меня своими смутными угрозами в адрес многих представителей рода человеческого! Вдали от людей, вне пределов человеческой ойкумены, он построил себе подземное логово, преисполненный решимости устроить грандиозную катастрофу, взорвав Вселенную вместе с собой, если находившиеся на поверхности Земли станут преследовать его в укрытии, где он скрывал свое чудовищное уродство.
Открытие, которое мы только что сделали, повергло нас в смятение, заставившее забыть обо всех наших сегодняшних печалях и страданиях... Наше исключительно трудное положение, только что граничившее чуть ли не с самоубийством, еще не представлялось нам более ужасающим. Теперь мы понимали всё, что сказал и хотел сказать этот монстр Кристине Дааэ, и всё, что означало смысл ужасающей фразы " да или нет!"... «Если она ответит «нет», то вы все умрете и будете погребены!...» Да, будете погребены под обломками того, что когда-то было большой Парижской оперой!... Можно ли было представить себе более чудовищное преступление, которое бы совершилось для того, чтобы лишь одно существо в апофеозе ужаса покинуло этот мир? Подготовленная с целью обеспечить его спокойный уход, эта катастрофа должна была послужить местью за его любовь – любовь самого страшного существа, которое когда-либо находило себе пристанище под небесами!... «Завтра  в одиннадцать вечера, это самый крайний срок!...» О!  он правильно выбрал свой роковой час!... На вечеринку собирается много людей! ... много представителей рода человеческого... там ... на ослепительных вершинах Дома музыки!... Он и мечтать не мог о более величественной погребальной процессии! Он собирался уйти в небытие с самыми изумительными красавицами, плечи и грудь которых украшали самые изысканные драгоценности... Завтра, в одиннадцать вечера!... Мы должны были бы взорваться в разгар представления... если бы Кристин Дааэ сказала: «Нет!...» Завтра, в одиннадцать вечера!... И как Кристин Дааэ могла не сказать: «Нет»? Разве она не предпочла бы выйти замуж за саму смерть, чем за этот живой труп? Разве она не знала, что от ее решения зависела судьба многих представителей рода человеческого?... Завтра, в  одиннадцать вечера!...
И, едва находя в этой тьме дорогу, спасаясь от пыли, пытаясь нащупать каменные ступени ... потому что там, наверху, над нашими головами ... погасло освещение люка, ведущего в зеркальную комнату... мы все твердили: «завтра, в одиннадцать вечера!...»
Наконец, я стал вновь подниматься по лестнице... но внезапно, чуть ли не на первой ступеньке, я резко выпрямился, пораженный ужасной мыслью:
«Который сейчас час?»
О!  который сейчас час? который час! ... потому что, наконец, завтра в одиннадцать вечера, а, может быть, сегодня, может быть, прямо сейчас! ... кто мог бы сказать нам, который сейчас час!... Мне кажется, что мы были заперты в этом аду много томительных дней... много лет... с самого Сотворения мира... Все это, возможно, произойдет в один момент!... О!  Господин, вы слушали там какой-то шум... и треск? Вон в том углу ... О Боже! ... это похоже на шум от механических инструментов!... Он продолжается... А теперь и внезапная вспышка света! ... может быть, от этой механики произойдет оглушительный взрыв!.. Я же говорю, что там что-то трещит... Вы что, оглохли?
Мы с господином де Шаньи закричали, как сумасшедшие... практически парализованные страхом, мы стали подниматься по лестнице, преодолевая буквально каждую ступеньку... Возможно, люк наверху закрыт! Быть может, тут так темно из-за той закрытой двери... О!  Надо выйти из темноты! Обязательно выйти!... Вновь обрести отчетливо-смертельную ясность зеркальной комнаты!...
Но вот мы добрались до верхней части лестницы... нет, люк не закрыт, но сейчас в зеркальной комнате так же темно, как и в подвале, который мы оставляем... Мы полностью выходим из подвала... мы падаем на пол камеры пыток... на пол, который отделяет нас от этой пороховой бочки... Который час?... Мы кричим, зовем!... Словно обретая второе дыхание, г-н де Шаньи кричит: «Кристин!... Кристин! ... » А я зову Эрика! ... напоминая, что спас ему жизнь!... Но ответа нет!... только наше собственное отчаяние... только наше собственное безумие... который час? «Завтра, в одиннадцать вечера!...» Мы спорим... мы пытаемся измерить время, проведенное здесь ... но мы не способны рассуждать... Если бы мы могли видеть только циферблат часов с тикающими стрелками!... Мои часы давно остановились... но часы господина де Шаньи все еще идут... Он говорит, что завел их, приступая к вечернему туалету, перед тем как пойти в оперу... Мы пытаемся сделать из этого факта какой-то вывод, который позволяет нам надеяться, что мы еще не дошли до той роковой минуты...
Малейший звук, доносящийся до нас через люк, который я тщетно пытался закрыть, поверг нас в глубочайшую тоску... «Который сейчас час?» У нас больше нет с собой спичек... И все же следовало бы знать... Г-н де Шаньи вообразил, что разбивает стекло своих часов и нащупывает обе стрелки... Наступила тишина, во время которой он щупал, перебирал стрелки кончиками пальцев. Кольцо на часах служило для него ориентиром!... По тому, насколько стрелки отстают друг от друга, он оценивал, что сейчас может быть как раз одиннадцать часов...
Но одиннадцать часов, которые заставляют нас вздрагивать, возможно, прошли, не так ли?... Возможно, сейчас одиннадцать часов десять минут... и у нас впереди еще как минимум двенадцать часов.
И вдруг я закричал:
«Тишина!»
Мне показалось, что я слышу шаги в соседнем особняке.
Я не ошибся! не ошибся! я слышу стук в дверь, за которым следуют торопливые шаги. Мы стучим в стену. Голос Кристин Дааэ:
«Рауль! Рауль!»
О!  мы все кричим одновременно, сейчас и по ту, и по другую сторону стены. Кристина рыдает, она не знала, жив ли еще г-н Шаньи!  Чудовище выглядело ужасающим.. Монстр только бредил, ожидая, что Кристин захочет произнести то «да», в котором она ему отказала... И все же она обещала ему это «да», если он действительно отведет ее в камеру пыток!... Но он упорно сопротивлялся этому, выкрикивая жестокие угрозы в адрес представителей всего рода человеческого... Наконец, после нескольких часов этого ада, он только что вышел ... оставив ее одну, чтобы подумать напоследок...
Ах эти томительные часы... «Который сейчас час?» «Который сейчас час, Кристин?»
– Уже одиннадцать! ... без пяти одиннадцать!..
– Но что это значит?!
- Именно сейчас должно быть принято решение - жизнь или смерть. Монстр только что повторил мне это, уходя, - снова раздался дребезжащий голос Кристины... Он ужасен! Он бредит, он сорвал маску, и его желтые глаза горят огнем! А он только хохочет!... Смеясь, он закричал, подобно  пьяному демону: «пять минут! Я оставляю тебя одну, поскольку уверен в твоей скромности... Я не хочу, чтобы ты краснела передо мной, когда произнесешь «да», как застенчивые невесты!...» «Какого черта! мы знаем, что он собой представляет!" Я сказал вам, что он похож на пьяного демона!...» Вот! (и он потянулся к маленькому мешочку, которому предстояло решить нашу судьбу – жить или умереть...
«Держи!» -  он сказал мне, что это маленький бронзовый ключ, которым открываются шкатулки черного дерева, которые стоят на камине в спальне Луи-Филиппа... В одной из этих шкатулок ты найдешь Скорпиона, а в другой-кузнечика, это точная имитация двух насекомых, выполненная из японской бронзы. От того, какое существо ты выберешь, и будет зависеть ответ  - " да " или "нет"! То есть тебе нужно будет только повернуть фигурку скорпиона на шарнире в положение, в противоположное исходному... для меня это будет означать "Да", когда я вернусь в комнату Луи-Филиппа как в комнату помолвки: ... Если же ты повернешь фигурку кузнечика, то это будет означать: «нет!» в моих глазах, как если бы я вернулся в комнату Луи-Филиппа как в комнату смерти!... Он хохотал, как пьяный демон! Я всего лишь умоляла его на коленях отдать ключ от камеры пыток, обещая ему навсегда стать его женой, если он согласится на это... Но он сказал мне, что этот ключ нам больше никогда не понадобится, и что он собирается бросить его на дно озера!... А потом, смеясь, как пьяный демон, он оставил меня, сказав, что вернется только через пять минут, потому что, по его словам, как галантный мужчина, он знает всё о женской скромности!... О!  да, еще он крикнул мне: "кузнечик!... Берегись кузнечика!... Это не просто кузнечик, он прыгает!... он прыгает!... он красиво прыгает!...»
Этими прерывистыми фразами и восклицаниями я пытаюсь воспроизвести смысл бредовой речи Кристин!... Потому что, как и все мы, за эти 24 часа, она, должно быть, познала всю глубину человеческой боли... и, возможно, пострадала больше нас!... Речь Кристин была сбивчивой, каждую минуту она перебивала нас, то и дело восклицая: «Рауль! тебе больно? ...» Она ощупывала ставшие холодными стены, спрашивая, почему они такие горячие... Прошло пять минут, и в моем бедном мозгу скорпион и кузнечик скреблись и царапались всеми своими лапками!...