Вероника, поэма, Максим Богданович

МАКСИМ БОГДАНОВИЧ
ВЕРОНИКА (поэма) 1911-1913

Я на душе ранимой знаю
Житья минувшего печать:
Хочу свой вольный стих начать, -
Тотчас о прошлом вспоминаю;
Вдаль отправляюсь по следам
За вами, детские года.

Перед моим поднялись взглядом
И улица, что веет сном,
И тихий старосветский дом
С тенистым, одичалым садом;
Скворечник на холме над ним,
Вокруг согнулся старый тын.

Дом этот господам Забелам,
Соседям он, принадлежал;
И там я с малых лет гулял,
С детьми их лез на крыши смело,
Рвал яблоки, творил содом,
И криком полнил целый дом.

Шли весело гулянки наши:
Под шум и звучный взмах руки
Вдали сбивали городки,
Был слышен смех при виде “каши”,
И каждый сдерживал свой плач,
Когда врезался в плечи мяч.

А вечерком мы выпускали
На небо белых голубков.
И, сделав несколько кругов,
Они высоко улетали,
Как чистый снег, кружили там,
И падали на крыши к нам.

Когда ж сочился бледноватый
Звезд синий свет сквозь небосклон
И пыль по улице несло,
Мы запевали возле хаты,
И наполнял негромкий хор
Унылой песней стихший двор.

Вот так в гулянках пролетала
Ребяческая жизнь моя,
А рядом тихое дитя,
Забелов дочка, подрастала.
Ее я мало знал: она
Всегда была сама, одна.

Жилось непросто Веронике
(Пусть так девицу будем звать):
Ее почила рано мать,
Сестрицы не было в помине,
Отец же, сердце хоть имел,
Да приголубить не умел.

Так с детских лет она любила
Скрываться в старый сад одна,
Где веяло дыханьем сна
И всюду тишина застыла,
И нерушимый был покой,
Как будто в глубине морской.

Не колыхнет листвы волненье,
Всплеснувши пеною цветов,
Поверх черешневых кустов;
Кипит шум где-то в отдаленье,
А тут и глухо, и темно, -
Не шелохнет морское дно.

И забывала Вероника
Меж трав и с книжкой обо всем,
А глянет, - жизнь в саду ключом
Кипит, над ней шиповник дикий,
Жужжит над ухом сонный шмель,
И горько пахнет тонкий хмель.

И вновь страница за страницей
Раскрытой книги шелестит;
Неощутимо час бежит,
Роятся думы Вероники, -
И все растет душа ее,
И в полноте красы встает.

Когда ж осенние наряды
Сады сменяли, и с берез
Рвал листья ветер, а мороз
Рябины ягоды румянил,
Траву губил, и мы ногой
Рыхлили прелых листьев слой,

И понемногу багровели,
Черемухи и стройный клен,
А гнезда хмурые ворон,
Меж веток голые чернели,
И грозный вечера пожар
На тучах грозовых пылал;

Когда осенний вечер дико
Стонал и глухо по ночам
Стучал железной крышей нам. -
Тогда до лета Вероника
От нас сбегала в институт,
И не упоминалась тут.

А время все катилось дальше
И прятало на донце дней,
И городки и голубей;
Нас, незаметно подраставших,
Иной уже щипал усы
И их считал венцом красы.

И лишь тогда я заприметил,
Что рядом, как цветок лесной,
Взрасла в красе ее весной
Дочь одинокая соседей.
И - помню я - как в первый раз
Душа стихами пролилась.

Там стих кипел струей живой,
Сквозь холод мысли протекал,
И в твердых формах застывал,
Как воск горячий под водой,
Которым станете гадать,
О чем стишок тот мог сказать.

Я от себя добавлю только,
Что к Веронике текст послал,
И млел и все ответа ждал.
Но вот прошло лениво сколько
Тревожных дней, а их все нету,
Ни Вероники, ни ответа.

Когда ж я с нею повстречался,
Заговоривши, как со сна, -
Она взглянула на меня,
И тут же с уст ее сорвался
Такой безвинный чистый смех,
Что на него гневиться - грех.

Такой имеют только дети,
Да люди, чья душа ясна;
И он, как жаворонок, стал
Звенеть, любви неслышно сети
Уже срывая, как тотчас
Сорвался, дрогнул и погас.

Накрыла ясный лик девичий
Печального раздумья мгла,
На плечи ручка мне легла
Сочувственно взглянули очи,
И долетел к моим ушам
Нежнейший шепот: “Больно вам?”

Нет, звездочка, совсем не больно,
Поскольку видела душа,
Как ты свежа и хороша,
Как жизни рада ты невольно,
Вся по серебряной росе,
Со скромной лентой на косе.

Имела образ материнский
Тогда, когда ко мне она,
Тревожной ласкою полна,
Как до ребенка наклонилась,
И засияла надо мной
Красою новой и живой.

Той, где с фигурою девичьей,
Сливались матери черты,
Как хорошо и дивно ты,
Двойной красы одно обличье!
Твой ожил замысел теперь,
Мадонн создатель, Рафаэль.

И пред высокою красою,
Безмерно очарован ей,
Склонился я душой моей,
Веселой, радостной такою,
А в сердце было хорошо,
Воспламенялось там тепло.

И до сих пор оно пылает;
Ушло - подумаешь, но вспыхнув
Пробьется снова, дней былых
Воспоминанья проступают,
Как при огне и теплоте,
Знак потаенный на листе.

И конь крылатый до Парнаса
Мой дух несет тогда, чтоб я
Былое снова воспевал,
Да как найдешь следы Пегаса
На тротуаре? Не найти!
Так отдохни, мой верный стих!

...

МАКСІМ БАГДАНОВІЧ
ВЕРАНІКА

Я на душы ўразьлiвай маю
Жыцьця мiнулага пячаць:
Схачу свой вольны верш пачаць, -
I ўраз пра прошлае згадаю;
Удаль вядуць мяне сьляды
Да вас, дзiцячыя гады.
Устае перад маiм паглядам
I вулка, веючая сном,
I цiхi старасьвецкi дом
Зь цянiстым, адзiчэлым садам;
Над iм шпакоўнiца ў гары,
А ўкруг схiлiўся тын стары.
Дом гэты да паноў Забелаў,
Суседзяў нашых, наляжаў;
Я змалку там штодзень гуляў,
Зь дзяцьмi iх лез на дахi сьмела,
Рваў яблыкi, рабiў садом
I крыкам поўнiў цэлы дом.
Вясёла йшлi гулянкi нашы:
Пад шум i гук размах рукi
Зьбiваў здалёку гарадкi,
Быў чутны сьмех пры вiдзе "кашы",
I кожны стрымываў свой плач,
Калi ўразаўся ў плечы мяч.
А вечарком мы выпускалi
У паветра белых галубоў.
Зрабiўшы некалькi кругоў,
У вышыню яны шыбалi,
Як чысты сьнег, кружылi там
I падалi на дахi к нам.
Калi ж сачыўся бледнаваты
Зор сiнiх сьвет празь небасхiл,
I уплатаўся вулак пыл, -
Мы ўсе пяялi каля хаты,
I напаўняў нягучны хор
Маркотнай песьняй сьцiхшы двор.
Так ў гулянках пралятала
маё дзiцячаэ жыцьцё,
А поруч цiхаэ дзiцё,
Дачка Забелаў, узрастала.
Яе я мала знаў: яна
Усягды была сама, адна.
Жылося цяжка Веранiцы
(Хай так дзяўчыну будзем зваць):
Яе памерла рана маць,
I не было саўсiм сястрыцы,
А бацька сэрца хоць i меў,
Ды прытулiць яе ня ўмеў.
Таму з маленства палюбiла
Хавацца ў сад стары яна,
Дзе веяла дыханьне сна
I цiшыня ў паветры плыла,
I нерухомы быў спакой,
Маўляў у глыбiнi марской.
Не калыхнуцца лiсьцяў хвалi,
Успласнуўшы пенаю цвятоў
Паверх чарэшнявых кустоў;
Кiпiць шум места дзесь там далi,
А тут i глуха i цямно, -
Не зварухне марское дно.
I забывала Веранiка
Мiж зёлак з кнiжкай аба ўсём,
А ўзгляне, - сад кiпiць жыцьцём:
Над ёю куст шыпшыны дзiкай,
Бруяе блiзка сонны шмель,
I горка пахне тонкi хмель.
Iзноў странiца за странiцай
Раскрытай кнiгi шалясьцiць;
Нячутна час кудысь бяжыць,
Раяцца думкi Веранiкi, -
Усё расьце душа яе
I ў паўнаце красы ўстае.
Калi ж асеннiя навiны
Зьмянялi сад, калi зь бяроз
Рваў лiсьце вецер, а мароз,
Налiўшы ягады рабiны,
Траву губiў, i мы нагой
Узрывалi прэлых лiсьцяў слой,
Калi патроху чырванелi
Чаромха, лiпа, стройны клён,
А гнёзды змрочныя варон
Мiж голага галля чарнелi,
I грозны вечара пажар
Пылаў мiж бура-шызых хмар;
Калi асеннi вецер дзiка
Стагнаў i глуха па начах
Грымеў у наш жалезны дах. -
Тады да лета Веранiка
Ад нас зьнiкала ў iнстытут
I не будзiла згадак тут.
А час усё кацiўся далi,
Хаваючы на дьне гадоў
I гарадкi i галубоў;
Мы непрыкметна падрасталi,
А iншы ўжо шчыпаў вусы
I лiчыў iх гарой красы.
I толькi ўжо тады я ўгледзеў,
Што поруч, як цьвяток лясны,
Узрасла ў красе сваёй вясны
Дачка самотная суседзяў.
I - помню я - тады за ўперш
З маей душы палiўся верш.
Ён там кiпеў струёй жывою,
Праз холад мысьлi працякаў
I ў цьвёрдых формах застываў,
Як воск гарачы пад вадою,
Каторым трэба вам гадаць,
Аб чым той вершык меў казаць.
Я з вам скажу йшчэ тое толькi,
Што к Веранiцы твор паслаў
I млеў i ўсё адказ чакаў.
Аж вось прайшло маруды колькi
Трывожных дзён, а ўсё няма
Нi Веранiкi, нi пiсьма.
Калi ж я неяк зь ёй спаткаўся,
Загаварыўшы, як у сьне, -
Яна зiрнула на мяне,
I раптам з вуст яе сарваўся
Такi бязьвiнны, чысты сьмех,
Што на яго злавацца - грэх.
Сьмех гэткi маюць толькi дзецi
Ды людзi зь яснаю душой;
I ён, як жаваранак той,
Зьвiнеў i ўжо каханьня сецi
Нячутна нiшчыў, як ураз
Сарваўся, дрогнуў i пагас.
Накрыла ясны твар дзявочы
Задумы сумныя iмгла,
На плечы ручка мне лягла,
Спагадлiва зiрнулi вочы
I даляцеў к маiм вушам
Ласкавы шэпт: "Мо больна вам?"
Не, зорка, мне было ня больна,
Бо бачыла адно душа,
Як ты сьвяжа i хараша,
Як рада ты жыцьцю нявольна,
Уся пад срэбнаю расой
Са йстужкай скромнай мiж касой.
I мела дзеўча выгляд мацi,
Калi тады ка мне яна,
Трывожнай ласкаю паўна,
Сьхiлiлася, як да дзiцяцi,
Зiяючы перада мной
У новай пекнасьцi жывой.
У тэй, што з постацьцю дзяўчыны
Зьлiвала мацеры чарты.
О, як прыгожы-дзiўны ты,
Двайной красы аблiк адзiны!
Ажыў у iм твой вечны цэль,
Мадонн тварыцель, Рафаэль!
I прад высокаю красою,
Увесь зачараваны ёй,
Скланюся я душой маёй,
Натхненнай, радаснай такою,
А ў сэрцы хораша было,
Там запалiлася цяпло.
Дасюль яшчэ яно пылае;
Здаецца - ўмёрла, але ўраз
Праб'ецца зноў, i пройшлы час
Прад iм у згадках праступае,
Як пры агнi цi цеплаце
Таемны подпiс у лiсьце.
I конь крылаты да Парнаса
Мой дух iмчыць тады, каб я
Былое апяваў пасьля.
Ды як знайсьцi сьляды Пягаса
На бруку места? Цяжка ўперш!
Спачынь жа трохi, верны верш!

1911-1913