что ни напиши...

Нет, я не помню самый первый вдох.
Не помню мир, который я увидел,
Как умирал во мне и царь горох,
И иже с ним божественный Овидий,
Забытый мной и веком имярек,
Горящий город, ржанье кобылицы,
Идущий в гору глупый человек…
Я всё забыл, всё стало небылицей.

Я становился, словно чистый лист,
Пиши, что хочешь, а не хочешь – слушай,
Но час пробьёт, бездушный особист
Возьмёт за шкирку и проникнет в душу.
И всё, что ты успеешь записать
Подвергнет скрупулёзному допросу,
И будет он всё это изучать,
И дым глотать дешёвой папиросы.

Мне будет больно так, как никогда,
Я обхвачу дрожащие колени
Твои, и с неба упадёт звезда,
Овидий снова станет чьей-то тенью. 
И стану я озябшим и другим,
И, может, даже самым белым снегом.
И белый шум, отечеств прошлых дым
Мне в этом мире будут оберегом.

А дальше…просто, что ни напиши,
Всё – первый грех, такой же – грех последний,
И все они – лекарство для души,
Царя гороха искренние бредни.
Водой прольются через решето
Слова, подставь под них свои ладони,
И утоли печали, а потом
Об этой жажде можно и не помнить…