Сонет 133 У. Шекспира

Проклятье милой, след глубоких ран
Лежит на сердце друга и моём!
Вслед за мучением меня – обман,
Зачем рабами быть и нам вдвоём?

В плену жестоких глаз твоих прекрасных,
Моё второе «я» ты отняла:
И я лишён его и стало ясно,
Такая пытка мне за что дана?

Возьми в темницу холода груди
Моё лишь сердце, друга – отпусти;
Защитой встану на его пути,
Жестокости не дам в него войти.

Пускай не станешь ты добрей для нас,
Оставить пост не мыслю и на час.

Оригинал:
Sonnet 133

Beshrew that heart that makes my heart to groan
For that deep wound it gives my friend and me!
Is't not enough to torture me alone,
But slave to slavery my sweet'st friend must be?
Me from myself thy cruel eye hath taken,
And my next self thou harder hast engrossed:
Of him, myself, and thee, I am forsaken;
A torment thrice threefold thus to be crossed.
Prison my heart in thy steel bosom's ward,
But then my friend's heart let my poor heart bail;
Who'er keeps me, let my heart be his guard;
Thou canst not then use rigour in my gaol:
And yet thou wilt; for I, being pent in thee,
Perforce am thine, and all that is in me.

Подстрочник А.Шаракшанэ

Будь проклято то сердце, которое заставляет мое сердце стонать
из-за глубокой раны, которую оно наносит моему другу и мне!
Неужели недостаточно мучить меня одного,
но и мой драгоценный друг должен стать рабом рабства?

Меня у меня самого отняли твои жестокие глаза,
а мое другое [ближайшее] <я> еще прочнее присвоено тобой;
я лишен его, самого себя и тебя -
трижды тройная пытка, которую нужно вот как пресечь:

заточи мое сердце в тюремной камере своей стальной груди,
но тогда позволь моему бедному сердцу выкупить собой сердце друга;
кто бы ни держал меня в заточении, пусть мое сердце будет его стражем,
тогда ты не сможешь жестоко обращаться с его сердцем в моей тюрьме.

И все же ты будешь это делать, так как я, запертый в тебе,
волей-неволей являюсь твоим, а со мной - и все, что во мне.