Eugene Onegin, chapter 7, strophes 45 - 48

XLV
Но в них не видно перемены;               But no change in their fashion;
Всё в них на старый образец:              All about the same as old model:
У тетушки княжны Елены                At venerable aunt Princess Helen
Все тот же тюлевый чепец;                Still the same cap from tulle;
Все белится Лукерья Львовна,              Same whitewashed Lukerya Lvovna,
Все то же лжет Любовь Петровна,           Same lies tells Lyubov Petrovna,
Иван Петрович так же глуп,                Ivan Petrovich is just as mindless,
Семен Петрович так же скуп,               Semen Petrovich just as parsimonious,
У Пелагеи Николавны                At Pelageya Nikolaevna's
Все тот же друг мосьё Финмуш,             Still same friend Monsieur Finmyse,
И тот же шпиц, и тот же муж;              And the same spitz, the same spouse;
А он, все клуба член исправный,           Who keeps loyal club attendance,
Все так же смирен, так же глух            Still just as humble and unhearing
И так же ест и пьет за двух.              And for two eating and drinking.

XLVI
Их дочки Таню обнимают.                Their daughters Tanya embrace.
Младые грации Москвы                The young graces of Moscow
Сначала молча озирают                At first overview wordless
Татьяну с ног до головы;                Tatiana from head to toe;
Ее находят что-то странной,               They find her intriguing,
Провинциальной и жеманной,                Provincial and mincing
И что-то бледной и худой,                And somewhat thin and pale,
А впрочем очень недурной;                But on whole not bad at all;
Потом, покорствуя природе,                Then, following natural mission,
Дружатся с ней, к себе ведут,             They invite her and make friends,
Целуют, нежно руки жмут,                Kiss and gently shake hands,
Взбивают кудри ей по моде                Fluff her curls in stylish fashion
И поверяют нараспев                And in sing-song voice impart
Сердечны тайны, тайны дев,                Maidens' secrets of the heart

XLVII
Чужие и свои победы,                Victories of others and own,
Надежды, шалости, мечты.                Hopes, pranks and wishes.
Текут невинные беседы                Innocent conversations flow
С прикрасой легкой клеветы.               With a slight lies garnish.
Потом, в отплату лепетанья,               In return for avowal session,
Ее сердечного признанья                Her own heartfelt confession
Умильно требуют оне.                They persistently demand.
Но Таня, точно как во сне,                But Tanya, like in a dreamy stand,
Их речи слышит без участья,               Listens to them without involvement,
Не понимает ничего,                Not trying get to the point,
И тайну сердца своего,                And the secret of her heart,
Заветный клад и слез и счастья,           A treasure of tears and excitement,
Хранит безмолвно между тем                She keeps meanwhile hidden
И им не делится ни с кем.                And not shared with anyone.

XLVIII
Татьяна вслушаться желает                Tatyana willing more participation
В беседы, в общий разговор;               In chats, in common conversation;
Но всех в гостиной занимает               But busy the living room audience
Такой бессвязный, пошлый вздор;           With incoherent, vulgar nonsense;
Все в них так бледно, равнодушно;         All in them so pale, not riveting;
Они клевещут даже скучно;                Even their slander is boring;
В бесплодной сухости речей,               In the barren idleness of views,
Расспросов, сплетен и вестей              Questions, gossips and news
Не вспыхнет мысли в целы сутки,           A thought even won't spark,
Хоть невзначай, хоть наобум;              By chance once in a while;
Не улыбнется томный ум,                The languid mind won't smile,
Не дрогнет сердце, хоть для шутки.        Heart won't tremble, even in joke.
И даже глупости смешной                And even a simple silliness funny
В тебе не встретишь, свет пустой.         In you, futile monde, one won’t find.