Eugene Onegin, chapter 6, strophes 18 - 20

XVIII
Когда б он знал, какая рана                If only he knew what a wound
Моей Татьяны сердце жгла!                In Tatiana’s heart was on fire!
Когда бы ведала Татьяна,                If only Tatiana at least would
Когда бы знать она могла,                Somehow have been aware
Что завтра Ленский и Евгений                That at dawn Lensky and Eugene
Заспорят о могильной сени;                Will compete for the grave den;
Ах, может быть, ее любовь                Oh, maybe her love on its own
Друзей соединила б вновь!                Would unite the friends again!
Но этой страсти и случайно                But this passion even by chance
Еще никто не открывал.                No one has opened yet.
Онегин обо всем молчал;                Onegin about all silent;
Татьяна изнывала тайно;                Tanya's anguish wasn't at glance;
Одна бы няня знать могла,                Only the nanny could know
Да недогадлива была.                But she was witted slow.

XIX
Весь вечер Ленский был рассеян,               In evening Lensky absent-minded,
То молчалив, то весел вновь;                At times silent, then jolly again;
Но тот, кто музою взлелеян,                But the one who by muse nurtured,
Всегда таков: нахмуря бровь,                Always like this: brows frown,
Садился он за клавикорды                He sat down at the clavichord
И брал на них одни аккорды,                And played on it only chords,
То, к Ольге взоры устремив,                Then, turning to Olga his gaze,
Шептал: не правда ль? я счастлив.             Whispered: I'm happily amazed.
Но поздно; время ехать. Сжалось               But it's late; time to depart.
В нем сердце, полное тоской;                When saying 'goodbye' to Olga,
Прощаясь с девой молодой,                His heart was full of longing,
Оно как будто разрывалось.                It seemed be ready torn apart.
Она глядит ему в лицо.                She looks in his face straight.
«Что с вами?» — Так. — И на крыльцо.          "What?" - So. - And to the exit.

XX
Домой приехав, пистолеты                Arriving home overly depressed,
Он осмотрел, потом вложил                He examined pistols, then back
Опять их в ящик и, раздетый,                Put them in the box, undressed,
При свечке, Шиллера открыл;                By candles, opened Schiller book;
Но мысль одна его объемлет;                One thought gives him a mess;
В нем сердце грустное не дремлет:             His sorrowful heart can't rest:
С неизъяснимою красой                With inexplicable delight
Он видит Ольгу пред собой.                He sees Olga in the light.
Владимир книгу закрывает,                Vladimir the book closes,
Берет перо; его стихи,                Takes a pen; his verse
Полны любовной чепухи,                Sounds, flows the course,
Звучат и льются. Их читает                Full of love dream nonsense.
Он вслух, в лирическом жару,                He reads aloud, in lyrical heat,
Как Дельвиг пьяный на пиру.                Like Delvig drunk at a feast.