Eugene Onegin, chapter 6, strophes 1 - 4

I
Заметив, что Владимир скрылся,              Noticing Vladimir gone bitter,
Онегин, скукой вновь гоним,                Onegin by boredom got plunged
Близ Ольги в думу погрузился,               In thoughts, near Olga sitting,
Довольный мщением своим.                Deeply pleased with his revenge.
За ним и Оленька зевала,                Next to him Olenka also yawned,
Глазами Ленского искала,                Searched for Lensky around,
И бесконечный котильон                And by the endless cotillion
Ее томил, как тяжкий сон.                She was bothered to oblivion.
Но кончен он. Идут за ужин.                But it's over. They go for snack.
Постели стелют; для гостей                The beds being made; for guests
Ночлег отводят от сеней                Night place is set from entrance
До самой девичьи. Всем нужен                Upto maiden' room. All need a break
Покойный сон. Онегин мой                And restful sleep. My Eugene
Один уехал спать домой.                Rode home for night alone.

II
Все успокоилось: в гостиной                All got calm: in lounge space
Храпит тяжелый Пустяков                Snoring heavy Pustyakov
С своей тяжелой половиной.                With his more heavy missus.
Гвоздин, Буянов, Петушков                Gvozdin, Buyanov, Petushkov
И Флянов, не совсем здоровый,               And Flyanov, kind of ailing,
На стульях улеглись в столовой,             Laid down on chairs in dining,
А на полу мосье Трике,                On the floor Monsieur Triquet,
В фуфайке, в старом колпаке.                In a sweatshirt, in an old cap.
Девицы в комнатах Татьяны                Girls in the rooms of Tatiana 
И Ольги все объяты сном.                And Olga peacefully drowse.
Одна, печальна под окном                Alone, upset at the windows,
Озарена лучом Дианы,                Illuminated by ray of Diana,
Татьяна бедная не спит                Poor Tatyana is still awaken
И в поле темное глядит.                And looks in the dark garden.

III
Его нежданным появленьем,                His eyes' instant tenderness,
Мгновенной нежностью очей                Strange flirting with Olya,
И странным с Ольгой поведеньем              After his unexpected appearance,
До глубины души своей                To the very depths of soul
Она проникнута; не может                Her occupied; and no way
Никак понять его; тревожит                Get the pattern he behaved;
Ее ревнивая тоска,                Her anguish, feeling jealous
Как будто хладная рука                Like a hand cold and ruthless
Ей сердце жмет, как будто бездна            Squeezes the heart, as if an abyss
Под ней чернеет и шумит...                It's black and noisy underneath...
«Погибну, — Таня говорит,                “I’ll sure die,” Tatiana says,
- Но гибель от него любезна.-               But death from him is a bless.
Я не ропщу: зачем роптать?                I don't lament: why to complain?
Не может он мне счастья дать».              With him no happiness of mine.”

IV
Вперед, вперед, моя исторья!                Forward, forward, my story!
Лицо нас новое зовет.                A new face is calling us.
В пяти верстах от Красногорья,              Five miles from Krasnogory,
Деревни Ленского, живет                Estate of Lensky, there lives
И здравствует еще доныне                And still thrives given moment
В философической пустыне                Amidst the philosophical desert
Зарецкий, некогда буян,                Zaretsky, once a hooligan,
Картежной шайки атаман,                Gambling gang's ataman,
Глава повес, трибун трактирный,             Chief of the reсkless, pub' roarer,
Теперь же добрый и простой                Now pretty kind and simple
Отец семейства холостой,                The family' father single,
Надежный друг, помещик мирный               A reliable friend, quiet landowner
И даже честный человек:                And even an honest person:
Так исправляется наш век!                Age corrects as time goes on!