Андрей Вознесенский. Самый яркий шестидесятник
Первое, что меня потрясло в Андрее Вознесенском, – это его крайне неожиданные
поэтические ассоциации, незатасканные темы для творчества и смелость рифмовки.
«Гойя», особенно под музыку русского авангардного рока, – это мощнее фалоса у Гёте.
Оговорка по Фрейду… Разумеется, «Фауста»… Моветон, конечно, с моей стороны… Но,
простите меня великодушно.., у меня странноватое предчувствие, что у всех немцев,
особенно, – у истинных арийцев, чудовищно гипертрофированные фалосы, почти как
у каменных изваяний на острове Пасхи… Вернусь к Вознесенскому: «Я – Гойя! Глазницы
воронок мне выклевал ворог, слетая на поле нагое». А это вам как: «Я Мерлин, Мерлин.
Я героиня самоубийства и героина»?.. Смело и не вторично.
======================================================
***
Ресторан качается, точно пароход,
а он свою любимую
замуж выдаёт.
Будем супермены.
Сядем визави.
Разве современно
жениться по любви?
Чёрная, белая, пьяная метель…
Ресторан закроется –
двинемся в мотель.
Ты поправь, любимая,
трефовый парик.
Ты разлей рябиновку
ровно на троих.
Будет всё как было.
Проще, может быть.
Будешь вечерами
в гости приходить,
выходя, поглубже
капюшон надвинешь,
может, не разлюбишь,
но возненавидишь…»
«Сани расписные», –
стонет шансонье.
Вот они отъедут –
расписанные…
И никто не скажет, вынимая нож:
«Что ж ты, скот, любимую
замуж выдаёшь?»
1974
Свидетельство о публикации №124051107052