Сонеты 98, 95, 49 Уильям Шекспир, Свами Ранинанда

****************

Poster 2024 © Swami Runinanda: «William Shakespeare Sonnets 98, 95, 49»
William Shakespeare Sonnet 98 «From you have I been absent in the spring»
William Shakespeare Sonnet 95 «How sweet and lovely dost thou make the shame»
William Shakespeare Sonnet 49 «Against that time (if ever that time come)»
Poster 2024 © «Elizabeth Wriothesley (Vernon) circa 1620 | The British Museum, London»
_________________




«When I read Shakespeare, I am struck with wonder that such trivial people should muse and thunder in such lovely language».
«Когда Я читаю Шекспира, Я поражаюсь, задавшись вопросом, насколько банальным должно быть мышление у людей, что осмелились размышлять и громыхать на таком прекрасном языке».

Дэвид Герберт Лоуренс (David Herbert Lawrence 1885—1930) English novelist, short story writer, poet and essayist.



 
 По завершению перевода и семантического анализа сонетов 3, 31 и 53 у меня возник вопрос: «Каким образом Шекспир являясь неординарной фигурой при дворе чувствовал разлуку с самым близким для него человеком, юношей в атмосфере слежки под непрестанным присмотром соглядатаев Уильяма Сесила, сплетен и подстрекательств завистников и недоброжелателей»?

Вне сомнения, но страсти в окружении стали накаляться после успешного написания Шекспиром первых двух пьес «Венера и Адонис» и «Изнасилование Лукреции», а также постановки этих пьес на подмостках при дворе королевы, буквально на аншлаг.
Причём, при скрупулёзном рассмотрении хронологии событий личной жизни как поэта, так и юного Саутгемптона, я обратил внимание на большое количество дуэлей у обоих. Стало очевидным фактом, но каковы могли оказаться поводы, которые наверняка были связанные с требованиями получения сатисфакции от назойливых сплетников, клеветников и обидчиков, посягнувших на святыни в личном пространстве и творчестве драматурга?

Впрочем, поэт уже в зрелом возрасте испытывал чувства, словно дежавю из далёкого прошлого порывы любви к той юной особе, дочери Анны Болейн, которая была старше его на целых 17 лет, когда, будучи в опале и находясь на грани гибели по воле провидения немыслимым образом была вознесена высшими силами на престол, став новой королевой Англии, заменившей Марию!

Фокусируя внимание читателя на необычайно выразительном сонете 53, хочу выделить важнейшую деталь, которая по определению критика Джорджа Уиндхэма (George Wyndham), сформировала сюжет сонета 53, относительно образов «теней», в которых получил отражение один из тезисов «Идеи Красоты» Платона, примерно так: «The mystical confusion with and in the friend of all that is beautiful or lovable in the poet and others, is a development from the Platonic theory of the Idea of Beauty: the eternal type of which all beauti — ful things on earth are but shadows», «Мистическое смешение в юном друге всего прекрасного или привлекательного, что было в поэте и других людях является развитием платоновской теории «Идеи Красоты» в отражении её бессмертного образа, в сравнении с которым всё прекрасное на земле — это всего лишь тени». («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916) (Intro., p. CXVIII).

При более пристальном рассмотрении обнаружилось, что слова-символы, выделенные в оригинальном тексте Quarto 1609 года, по сути являлись «опорными точками» сюжетной линии фиксирования их в качестве идентификационных маркеров, которыми были отмечены конкретные персоны их окружения поэта и драматурга. Очевидным, являлся тот факт, что, идея обозначения идентификационными маркерами определённых персон служила аллегорическим языком иносказания и брала начало от любовной лирики Барнабе Барнса «Партенофила и Партенофы».

Особенный иносказательный поэтический язык Шекспира получил ощутимую новаторскую трансформацию в сонетах, которые являлись не только частной перепиской поэта, но и своеобразной «пробой пера», по-видимому, наброски сонетов писались в любом месте, буквально «с колена».
Следуя замыслу автора, сонеты получили своё начало, отнюдь не от традиций Петрарки эпохи Ренессанса, как было принято в утверждениях большей части критиков, а значительно раньше, исходя от философских идей Платона и Аристотеля, включая мифологию эллинизма.
Морфосемантический анализ сонетов показал, что идеи «шекспировского» языка аллегорического иносказания исходили из мифологических образов древней Греции, где слова-символы, отмеченные «курсивом и с заглавной буквы» в тексте оригинального Quarto 1609 года являлись идентификационными маркерами для обозначения персон из окружения поэта. Но не во всех случаях, в некоторых сонетах с заглавной буквы слова-символы обозначали философские категории из учений стоиков и авраамические архетипы образов из Библии. 

В процессе исследования при переводе сонетов для меня был важен процесс сопоставления всего богатства литературно-художественных образов, созданных автором опираясь на слова-символы аллегорического иносказания, которые как оказалось в процессе редактирования в последующих изданиях, последовавших после Quarto 1609 года, были полностью выхолощены и сведены на нет. Вопреки, «шекспировскому» аллегорическому символизму, который, на самом деле, формировал исконный замысел сонетов, в том числе подстрочник. Именно, подстрочник сонетов нёс автобиографические черты частной переписки барда.
Благодаря артефакту, «Маргинальной Женевской Библии» («Marginalia of the Geneva Bible»), которая находилась в личном пользовании Шекспира, с пометками на полях фрагментов пьес скрывались образы, словно жемчужины творческих замыслов драматурга, получившие отражение в сонетах, наполненных помыслами, чувствами и дыханием автора.
В столь неординарном случае, как обнаружение «Маргинальной Женевской Библии» исследователи, сменившие научную парадигму, стали рассматривать её, в качестве основного артефакта для инденфикации личности «истинного автора» великолепных пьес и сонетов, отразивших весь трагизм исторических вех истории Англии, но и жизни и творчества придворного аристократа, драматурга и поэта.

Самуэль Тейлор Кольридж (Samuel Taylor Coleridge), английский поэт, философ, критик, моралист, теолог в своих «Семи лекциях об Шекспире и Мильтоне» с полным на то основанием утверждал, что «...англичане черпают знания по историю из пьес Шекспира, а теологии — из трудов Мильтона».
(Coleridge, Samuel Taylor: «Seven Lectures on Shakespeare and Milton». By the Late S.T. Coleridge. A List of All Emendations in Mr. Collier's Folio, 1632; and An Introductory Preface by J. Payne Collier).
 
Краткая справка.

Идентификация (от лат. «identifico, «отождествлять») — это психологический процесс, посредством которого индивид усваивает аспект, свойство или атрибут другого и полностью или частично трансформируется в соответствии с моделью, которую предоставляет другой. Именно посредством серии идентификаций конституируется и конкретизируется личность. Корни этой концепции можно найти в трудах Фрейда. Тремя наиболее известными концепциями идентификации, описанными Фрейдом, являются: первичная идентификация, нарциссическая (вторичная) идентификация и частичная идентификация.

Хочу подчеркнуть, что в 1640 году книжный издатель Джон Бенсон (John Benson) выпустил крайне неточное издание сонетов Шекспира, в котором он подверг изменениям половые признаки «молодого человека», адресата сонетов, таким образом поменял его гендерные различия с «он» на «она».
Редакция Бенсона была принята за основу в течении 140 лет, и служила эталоном текста сонетов, вплоть до 1780 года, когда критик Эдмонд Малоун (Edmond Malone) возвратился обратно к тексту Quarto 1609 года, именно тогда, им были заново отредактированы и возвращены гендерные различия, соответствующие юноше, как адресату в текстах сонетов.

В связи с чем, учёные исследовавшие сонеты вскоре сообразили, что, если отталкиваться от текстов переиздания 1640 года издателя Джона Бенсона, которые своей неточностью создали множество противоречий, в таком случае дальнейшие исследования непременно зайдут в тупик.
Тогда как изначальный текст Quarto 1609 года первых 126-ти сонетов, красноречиво показывал, что строки сонетов были адресованы конкретной персоне «Mr. W. H.» — «молодому человеку», что изначально в тексте оригинала Quarto 1609 года являлось неоспоримым фактом.

Помимо этого, шекспировский символизм в сонетах, по истечению времени в переизданиях разных годов, был подвергнут издателями, редакторами и критиками фундаментальным изменениям, приведшим к негативным результатам. Когда авторские идеи, включающие «шекспировский» язык аллегорического иносказания, был утерян для последующих поколений исследователей и критиков, что в последствии привело к ситуации неразрешимости проблемы «до конца непонятных сонетов» и парадоксов, в конечном счёте приведших дальнейшие исследования в тупик.

Впрочем, секреты содержания сонета 99 были зашифрован Шекспиром при помощи «шекспировского» языка аллегорического иносказания, берущего своё начало от «эзопова языка».
Содержание сонета 99, было облачено в иносказательную аллегорию, выраженную при помощи слов-символов, которые вне зависимости от того, чем они были обозначены: цветом, звуком, взглядом дыханием, вкусом или тактильными ощущениями, на уровне подсознательного раскрывали ментальную утончённость мироощущения автора, долгое время не поддающегося прочтению подстрочника.
Вполне вероятно, что поэтому сонет 99 вошёл в число «до конца непонятных» для понимания, не только критиков, но и нескольких поколений исследователей.
Очевидно, содержание близрасположенных сонетов не могло предоставить критикам, даже намёка на расшифровку подстрочника сонета 99 по не вполне понятным причинам. Поэтому далее, более подробно остановлюсь в начале раздела семантического анализа сонета 98 на необычной группе сонетов 97-99, которые по своим характеристикам заслуживает особого внимания читателя.

Возвращаясь к философской подоплёке в личных отношениях между Шекспиром и юным Саутгемптоном, считаю необходимым упомянуть высказывания критика Элизабет Харрис Сагейзер (Elizabeth Harris Sagaser), которая предположила, что признания автора сонетов в любви к юноше, при выражении чувств были, всего лишь напускными для выделения их в качестве литературного приёма: «Я не имею в виду это... то есть (эти стихи), которые сами по себе о «конкретных» возлюбленных. Но они (возлюбленные), но в действительности притворялись, и в этом вся разница. ...они не претендовали на реализацию этого, и в этом различие или то, что выделяет их, отличая сонет 29 от большинства любовных объектно-ориентированных сонетов того времени». (Sasager, Elizabeth H. «Shakespeare's Sweet Leaves: Mourning, Pleasure, and the Triumph of Thought in the Renaissance Love Lyric», English Literary History, The Johns Hopkins University Press 61.1 (1994): pp. 1—26).

Вследствие изменений оригинального текста Quarto 1609 года, часть ключевых слов-символов таких как, к примеру, поэтический образ «howers» или «hovers», «парящих» или «парящих Хор» первой строки сонета 5, которой в контексте всех 154-х сонетов, являлось прямой ссылкой на древнегреческую мифологию, изложенную Гомером и Геродотом.
Фактически, ключевое слово символ первой строки сонета 5 являлось поэтическим образом «hovers», «парящих» или «парящих Хор», согласно замыслу автора, служило для выполнения функции по формированию общей сюжетной линии для всех сонетов оригинального текста Quarto 1609 года. Что фактически было реализовано Уильямом Шекспиром в содержании сонетов 153 и 154, при написании которых автор строго и неуклонно придерживался канонов жанра древнегреческой анакреонтической поэзии. Согласно поэтической традиции, анакреонтическая поэзия воспевала радость беззаботной жизни и чувственных наслаждений под звуки лиры, что в культуре эллинизма древней Греции имело важнейшее значение, как часть учения Эпикура, таким образом характеризовало — «эпикурейство».
 
На самом деле, внимательное прочтение сонетов раскрывало читателю развёрнутую картину перипетий и потрясений хронологических событий автобиографического характера далеко небеззаботной жизни поэта и драматурга, изложенной в форме частной переписки.
Впрочем, согласно древнегреческому мифу, Афродита, выходящая из моря на берег Кипра, была одета и украшена прислуживающими ей молодыми девственницами — Хорами. Именно, одна из прислужниц богини Дианы, ранее называемой Афродитой, перехватила чудотворное тавро «с огнём любви» у заснувшего Купидона, и была упомянутой Шекспиром в анакреонтических сонетах 153 и 154.

Вполне очевиден тот факт, что в образ девственной прислужницы Дианы, скорее всего, описывалась Элизабет Вернон, любимая придворная фрейлина королевы. Таким образом, автор в содержании сонетов 153 и 154, как-бы намекнул на её тайную свадьбу с юным Саутгемптоном, когда леди Элизабет Вернон, не получившая разрешение на брак со своим возлюбленным у королевы, всё-таки вышла за него замуж.
Хочу напомнить читателю, что придворные аристократы обязаны были брать разрешение на заключение брака у королевы Елизаветы, в противном случае их ожидало суровое наказание за умышленное нарушение запрета.

 «В древности у греков времена года представляли собой смену сезонов через олицетворение сменяющихся молодых женщин, которые ...были «временами года», но на некоторых памятниках искусства античности были изображены в виде крылатых детей с атрибутами, присущими каждому сезону года, получившими греческие имена, в дальнейшем обозначившими четыре сезона года».
(Murray, John. «A Classical Manual», being a «Mythological, Historical» and «Geographical Commentary on Pope's Homer», and Dryden's Aeneid of «Virgil with a Copious Index». Albemarle Street, London. 1833, p. 256).

Ранее, в предыдущих эссе мной подробно приводился семантический анализ и сопоставление литературных образов сонетов 99 и 5, как сонетов «до конца непонятых» критиками, поэтому не буду более шире углубляться в эту тему.
Несмотря на это, хочу выделить первостепенное значение слов-символов, выраженных «шекспировским» языком аллегорического иносказания в описании прибытия зимой Саутгемптона в отроческом возрасте в Сесил-хаус на Стрэнде, поместье опекуна сэра Уильяма Сесила. Необычайно выразительные образы сонета 5, вне всякого сомнения, положили начало теме «безотцовщины», «unfather'd», имеющий ключевое значение для продолжения сюжетной линии остальных сонетов последовательности «Прекрасная молодёжь», «Fair Youth» (1—126).

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 5, 1—8

«Those howers that with gentle work did frame
The lovely gaze where every eye doth dwell,
Will play the tyrants to the very same
And that unfair which fairly doth excel:
For never-resting time leads Summer on
To hideous winter and confounds him there;
Sap check'd with frost and lusty leaves quite gone,
Beauty o'ersnow'd and bareness everywhere» (5, 1-8).

   William Shakespeare Sonnet 5, 1—8.

«Те самые Хоры, что с усердием нежным сделали обрамленье
Прекрасного пристального взора, в котором каждый взгляд обитал,
Играющий, будучи тираном, тем самым (обожал)
И несправедливым чтоб, превзойти справедливое (рвеньем):
Для никогда не отдыхающего времени, сменяющего Лето на
Ужасную зиму, и в тупик поставившего его — там;
Иссушив, проверила на морозе, и листья крепкие совсем опали,
Красотой заснеженных мест, и повсюду оголённостей (дали)» (5, 1-8).
   
    Уильям Шекспир сонет 5, 1—8.   
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 09.12.2022).

  Стоит напомнить читателю, что «...сам факт написания сонета 99 поэтом, являлся не столько данью уважения неповторимой поэтической строке Барнабе Барнса, как некое послание для потомков в виде ссылки на поэтический символизм сборника стихов «Партенофил и Партенофа» Барнабе Барнса. Который с полным правом можно рассматривать в качестве… ключа для расшифровки подстрочника некоторых сонетов таких, как, например, 5 или 99». В данном случае, стоит отметить, что Шекспир при написании сонетов оттачивал своё мастерство в передаче ощущений для создания новых литературных образов, ярким примером этому могут служить сонеты 99, 54 и 5.

Примечателен тот факт, что юный Саутгемптон принимал непосредственное участие в создании поэтического сборника «Партенофила и Партенофы», «Parthenophil and Parthenophe» Барнабе Барнса. Где форма и размер поэтической строки поражали воображение читателя фрагментами развлечений и утех на придворных вечеринках с участием Елизаветы I с её главным фаворитом графом Эссексом.
Стоит отметить, что в ранних критических заметках отмечалось, что Барнабе Барнс под литературным образом «Партенофила» подразумевал графа Эссекса, а под образом «Партенофы» — королеву Англии Елизавету.
По моему мнению, аллегорический символизм Барнабе Барнса из «Партенофила и Партенофы», а также поэтического сборника «Королева Фей» Эдмунда Спенсера оказали непосредственной влияние на зарождение и развитие «шекспировского» символизма при написании сонетов, которые до сих пор вызывают нескончаемые споры в среде исследователей и критиков.

Критик Уолш (Walsh) характеризуя тактильные ощущения, переданные через слова-символы, подчеркнул важнейшую роль «шекспировского» иносказательного символизма в сонетах: «The idea expressed in this sonnet (54) is peculiar, and matched only by the end of S. 5. Beauty is treated as external, secondary, and transient, while odor is taken to be inherent, primary, and preservable, — beauty a shadow, odor a substance; and to the latter is compared the youth's truth or constancy (see S. 20, 3-4, and 53, 14), to the former his beauty. But elsewhere the youth's beauty, or rather beauty embodied in the youth, is taken for the object of first importance, the substance that is to be preserved in one way or another». «Идея, выраженная в этом сонете (54), своеобразная и соответствует только концу S. 5. Красота рассматривается как внешняя, вторичная и преходящая, в то время как запах считается неотъемлемым, первичным и презентабельным (фактором), — красота — тень, запах — субстанция; и с последним сравнивается правдивость или постоянство юноши (see S. 20, 3-4, and S. 53, 14) с прежней его красотой. Но в других местах красота юности, или, скорее, как красота, воплощённая в юноше, воспринимается, как будто объект первостепенной важности, в качестве субстанции, которая должна быть сохранена тем или иным способом». («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).

Давайте мысленно возвратимся к шекспировскому образу «canker», «червоточины», так как именно он, проводит прямую образную линию к совершенно другой теме, «дилеммы первородного греха», так часто встречающейся в пьесах великого драматурга. При рассмотрении пьесы Шекспира «Два джентльмена из Вероны», где можно обнаружить образ «молодого человека», адресата сонетов, в лице юного Саутгемптона. При внимательном прочтении становится ясным, что содержание пьесы, на самом деле, недвусмысленно раскрывает всю палитру чувств и переживаний во взаимоотношениях поэта и юноши.

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare «Two Gentlemen of Verona» Act I, Scene I

                «...as in the sweetest bud
The eating canker dwells, so eating love
Inhabits in the finest wits of all».

    William Shakespeare «Two Gentlemen of Verona» Act I, Scene I.

                «...как в сладчайшем бутоне
Разъедающая червоточина обитает, так-будто съедая любовь
Проживает в прекраснейшем уме из всех».

    Уильям Шекспир «Два джентльмена из Вероны» акт 1, сцена 1.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 19.03.2023).

 Сам по себе, литературный образ «разъедающей червоточины» — это слово-символ иносказательной аллегории, характеризующий в контексте шекспировской строки основной образ «первородного греха», который незримо нависает над каждым человеком, как «дамоклов меч». Нельзя не учитывать тот факт, что литературный образ «червоточины» применялся автором сонетов, лишь только к представителям аристократии, поскольку в их среде аристократов непреложное сохранение чести и достоинства в любой ситуации, что являлось приоритетом непреложного соблюдения — «кодекса чести».

Подобные завышенные требования абсолютно не требовались, к примеру, для простолюдина ростовщика или ремесленника, то есть бастарда. Сама идея создания литературного образа «первородного греха» могла быть взята из уже упомянутой «Маргинальной Женевской Библии» («Marginalia of the Geneva Bible») с пометками на полях страниц, где решающую роль для человека играет его право выбора, какую сторону принять, — «добра» или «зла», согласно учению Христа.

Хочу выделить для более ясного понимания читателем, что Шекспир был глубоко верующим человеком, что даёт объяснение использования им в пьесах литературных образов «воздаяния» и «возмездия», обусловленных законом причин и следствий.
Характерной вариацией является образ «борьбы с самим собой», противоречиями, возникшими в борьбе с «первородным грехом», заложенным в себе, как например, драматург передал образ Лира в пьесе «Король Лир».

  Продолжая тему извечной дилеммы при выборе правильного пути в продолжающейся борьбе с самим собой, следуя путём долгого и сложного процесса исправления «первородного греха». Который продолжит уносить человеческие жизни и не упокоенные души в чистилище, тех, кто вовремя не сделал правильный выбор на перекрёстках жизненных путей. Этот процесс был передан при помощи такого литературного приёма, как паттерн языком иносказательной аллегории, к примеру, в пьесе-трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта»:

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare «Romeo and Juliet» Act II, Scene III, line 28—30

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«In man as well as herbs, grace and rude will;
And where the worser is predominant,
Full soon the canker death eats up that plant».

William Shakespeare «Romeo and Juliet» Act II, Scene III, line 28—30.

«В человеке, а также травах благодать и суровая воля;
И там, где плохое оказывается преобладающим тогда,
Вполне скоро червоточина смерти съест это растение».

Уильям Шекспир «Ромео и Джульетта» акт 2, сцена 3, 28—30. 
(Литературный перевод Свами Ранинанда 07.12.2023).

Или же, в описании необычайно сложных оттенков чувств в пьесе Шекспира «Гамлет», которое вполне, может служить в качестве хрестоматийного пособия для психологов и психоаналитиков.

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare «Hamlet» Act III, Scene II

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«Where joy most revels, grief doth most lament;
Grief joys, joy grieves, on slender accident».

   William Shakespeare «Hamlet» Act III, Scene II.

«Когда радость наиболее наслаждается, то горе наиболее сокрушается;
Веселящимся горем, обрадовавшись горестям на хрупкой случайности».
               
    Уильям Шекспир «Гамлет» акт 3, сцена 2.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 11.12.2023).         

 Акцентируя фокус внимания читателя на характерных особенностях во взаимоотношениях поэта и «молодого человека» в общем контексте последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь», «Fair Youth», хочу обратить внимание читателя на кардинально ошибочную оценку, приведшую к публичному вывешиванию критиками ярлыков на Уильяма Шекспира в их диссертациях при описании личной жизни драматурга. Где в рассуждениях, основанных на неподтверждённых фактах, затрагивалась тема «характера сексуальной ориентации Шекспира», где критики намеренно создавали из Шекспира образ «старого фагота», прихлёстывающего и «использующего» юношу а качестве помощника при написании пьес, а также для любовных утех.
 
Столь тривиальный, упрощенческий подход подталкивал современных представителей творческой интеллигенции на мысль об «атипичном Шекспире», сексуально озабоченном аутисте. Журналисты, ищущие популярность в своих публикациях, охотно подхватывали подобные инсинуации продолжая распространять их с единственной целью самоаганжирования и увеличения тиражей изданий.

— Но, для чего, всё это проделывалось, какими внутренними импульсами были движимы эти люди?!

Вразумительного ответа на этот вопрос, мне так и не пришлось получить, ввиду того что ни коим образом не возникало желания ворошить в невесть каких измышлениях, высосанных из пальца и сплетнях.
Несмотря ни на что, обращаясь к тем, кто в течении всего времени, неустанно рассуждал в своих научных трудах об «характере сексуальной ориентации Шекспира» сказать, что им стоило бы обратить свой взгляд к известному труду Натана Дрейка.
 
Натан Дрейк (Nathan Drake) был первым, кто предположил в своей книге «Шекспир и его время» («Shakespeare and His Time»), что Саутгемптону были не только посвящены два длинных повествовательных стихотворений Шекспира, а также адресатом последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь». Содержание титульного листа предоставляло ссылку на «главного зачинателя этих вдохновляющих сонетов «Mr. W. H.», а ранее было у всех неслуху заключение, что Сонеты были адресованы «Mr. W. H.». 
(Nathan Drake «Shakespeare And His Times: Including The Biography Of The Poet, Criticisms On His Genius And Writings, A New Chronology Of His Plays, A Disquisition On The Object Of His Sonnets, And A History Of The Manners, Customs, And Amusements, Superstitions, Poetry, And Elegant Literature Of His Age». London 1817. RCIN 1082665).

Нелицеприятных инсинуаций в публичной среде продолжали возникать бурные споры в среде критиков и исследователей об «характере сексуальной ориентации Шекспира» вплоть до 21 века, времени доминирования «многополярности мнений». Как ни странно, это прозвучит, но эти проблемы отражали значительную часть собственных психологических проблем современных критиков. Переложивших свой образ жизни из собственного опыта межличностных отношений на Шекспира в своих выводах об «характере сексуальной ориентации Шекспира», детерминировано приведший их к единой точке зрения в том, что: «The nature of the relationship between the two men is highly ambiguous and it is often impossible to tell if Shakespeare is describing platonic or erotic love», «Природа отношений между двумя мужчинами была весьма неоднозначна, и зачастую невозможно сказать, описывал Шекспир платоническую любовь, нежели эротическую». («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).

Вполне закономерно, дальнейшее исследование сонетов 3, 31 и 53 привело меня к кардинальной переоценке, которая положила конец теме нескончаемых споров современных критиков об «характере сексуальной ориентации Шекспира». Потребовалось несколько лет кропотливой работы, чтобы у меня, как исследователя созрела идея, раскрывающая основной секрет, почему бард изменил гендерную направленность при посвящении сонетов, именно юноше, а не женщине, как у Петрарки. Общеизвестно, что сонеты Петрарки, следуя традиции итальянского Ренессанса были посвящены возлюбленной женщине. Таким образом, автор при создании литературного образа любимой женщины отожествлял её образ с идеалом женской красоты своей эпохи.

Уильям Шекспир, будучи новатором до мозга костей, полностью разрушил каноны написания сонетов по Петрарке, в качестве образца поэтической лирики, это — во-первых. Вопреки каноническому построению сонетов по Петрарке, в конечном счёте бард сделал точно до наоборот, при обращении при посвящении сонетов заменил молодую женщину, на «молодого человека». 
 
Во-вторых, мы наглядно видим, что сонеты несут в своём контексте не только чувства поэта, но и знаменательные события Англии в историческом контексте, а также фрагментально хронологию событий из жизни поэта и драматурга. Что вполне может служить доказательством версии об автобиографическом характере изложенного материала подстрочника, несущего намёками некую информацию в содержании самих сонетов.

В-третьих, обращаясь в сонетах к «молодому человеку» поэт оперировал нарративом совершенно непонятным для критиков, сформулированным в одной фразе: «за тебя, как против самого себя», «for you as against yourself». Наперекор всему этому, парадокс заключённый в этой неординарной фразе для меня не показался столь необычным, как это увидели некоторые критики. Наоборот, кажущийся парадокс фразы «за тебя, как против самого себя», «for you as against yourself» окончательно укрепил меня в желании далее продолжить поиск убедительных аргументов. Которые в конце концов по истечению времени должны были сформировать в моём осознанном понимании окончательные выводы, дающие внятное объяснение неординарной фразе «за тебя, как против самого себя». Для этого потребовался промежуток времени в несколько лет, и этот момент наступил!   

 Оказалось, что Шекспир при написании сонетов опирался на платоновскую теорию «Идеи Красоты» для «отражения её бессмертного образа», в лице юного Саутгемптона, поэтому большую часть сонетов поэт посвятил юноше, как адресату. Однако, отпечаток чувств и переживаний во взаимоотношениях между поэтом и юным Саутгемптоном по истечению времени получил некую трансформацию.
И тогда, изначальная взятая поэтом за основу платоновская «Идея Красоты» отчасти потеряла свою актуальность. Это произошло после неоднократных предательств юного Саутгемптона, приведших к нескольким «публичным скандалам». Которые ускорили процесс расторжения многолетней дружбы, которая в конце концов закончилась полным разрывом отношений. Предпосылки разрыва отношений, сопровождавшиеся перипетиями нашли отражение, как в сонетах, так и в пьесе Шекспира «Два джентльмена из Вероны», «The Two Gentlemen of Verona» через образы главных героев.

В-четвёртых, на первый взгляд показавшуюся хиастическую структуру расположения сонетов в общей последовательности, согласно нумерации установленной в Quarto 1609 года, ни коим образом не стоит рассматривать обособленно оторванной от содержания пьес драматурга.
При кажущемся на первый взгляд хаосе хиастической структуры, в ней всё-таки присутствовала некоторая упорядоченность, присущая личной переписке в контексте возникающих ситуаций личного характера, преломлённых через авторское видение поэта и драматурга.

Последующие исследования при семантическом анализе литературных образов сонетов при сопоставлении со схожими образами пьес наглядно показала, предоставив очевидную подсказку на ориентировочные даты написания некоторых групп сонетов. Что в свою очередь дало основания для предположений касательно причины возникновения хиастической структуры расположения сонетов, исходя из нумерации установленной в Quarto 1609 года.
Из чего можно было сделать выводы, что сонеты были написаны не в хронологической последовательности нумерации Quarto 1609. Ввиду, невыясненных обстоятельств, что была не соблюдена изначальная нумерация сонетов, заложенная в рукописных черновиках автором. Учитывая тот факт, что сонеты подверглись копированию путём переписывания, вполне возможно личными секретарями Эдуарда де Вер до поступления в типографскую вёрстку Quarto 1609 года. 

Впрочем, по мере исследования и сравнительного анализа текстов сонетов становился очевидным тот факт, что хронология при написании небольших групп сонетов, связанных тематикой в действительности, была установлена. Характерной особенностью таких малых групп сонетов была «непрерывность» повествования, выраженная через применение придаточного союза при присоединении с придаточным предложением начала последующего сонета, выражающего допущение того, что разъяснялось написанным в главном предложении сонета, который был написан перед ним.

При внимательном рассмотрении риторической составляющей сонетов 31 и 53, можно было обнаружить, что в них нашли своё отражение философские взгляды «Идеи Красоты» Платона, и Аристотеля из его трактата «О природе вещей».
Согласно их философскому контексту, претендент на самореализацию должен был в течении всей своей жизни осуществлять акты самопожертвования, ради этой идеи; и тогда при совокупном суммировании второстепенных объектов в главном субъекте, они вполне смогли бы продолжить жить в нём — новой жизнью.

  По определению критика Хилтона Лэндри (Hilton Landry) частые разлуки с юношей заставляли воображение поэта, начинать судорожно «...to find, or rather project, many images of the friend's beauty in his surroundings», «…искать, либо проецировать множество образов красоты юного друга в его окружении». (Landry, Hilton. «Interpretations in Shakespeare's Sonnets». Berkeley: University of California Press, 1963, pp. 45—57. OCLC 608824).

Апеллируя, вышеизложенные аргументы критика Хилтона Лэндри при рассмотрении психологического аффекта от вынужденных разлук поэта с юным Саутгемптоном, где пошатнувшееся положение поэта могло привести к ситуации, когда его «воображение, слоями крыло бронзовый налёт в мечтах» в тщетных надеждах на восстановление дружбы с юношей, адресатом сонетов.
Определённо, но надеждам на восстановление первоначальной дружбы, как оказалось не суждено было сбыться, исходя из хронологии происходивших событий. Несмотря ни на что, поэт выполнил своё обещание, так как он, действительно, «увековечил образ» прекрасного юноши, но только с единственной дефектом, адресат сонетов имел — «сердце, лишённое чувства постоянства», согласно содержанию, строки 14 сонета 53.

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________


From you have I been absent in the spring,
When proud-pied April (dress'd in all his trim)
Hath put a spirit of youth in every thing:
That heavy Saturn laugh'd and leap'd with him.
Yet nor the laies of birds, nor the sweet smell
Of different flowers in odour and in hue,
Could make me any summer's story tell:
Or from their proud lap pluck them where they grew:
Nor did I wonder at the Lillies white,
Nor praise the deep vermilion in the Rose,
They were but sweet, but figures of delight:
Drawn after you, you pattern of all those.
Yet seem'd it Winter still, and you away,
As with your shadow I with these did play.


— William Shakespeare Sonnet 98
_____________________________

2024 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 98

*                *                *

От вас расположившийся далече, отсутствовал Я по весне,
Покуда кичливо одетый во всё своё убранство пёстрый Апрель
Накладывал дух молодости на каждую вещь (извне),
Чтобы тяжёлый Сатурн смеялся и прыгал с ним (досель).
До тех пор, пока ни крики птиц, ни сладчайшие запахи
От разных цветов во всех ароматах и оттенках,
Не могли меня вынудить рассказать какую-либо историю лета,
Или выдёргивать их с гордых колен там, где они выросли.
Ни вопрошал вопросом о белизне Лилли Я,
Ни восхищался в Розе глубиной киновари,
Они были, зато милыми, лишь только фигуры восхищенья,
Прочерченные после вас, вы — образец для всех них.
Пока же казалось той зимой по-прежнему, а вы вдали (коль),
Так с помощью ваших теней, Я с ними разыгрывал роль.


*                *                *

Copyright © 2024 Komarov A. S. All rights reserved
Swami Runinanda Jerusalem 05.01.2024
_________________________________



(Примечание от автора эссе: переведя фокус внимания на оборот речи «heavy Saturn», «тяжёлый Сатурн» в строке сонета 98, стоит отметить, что он являлся одним из намёков на Уильяма Сесила. По этому поводу критик Кэтрин Данкан-Джонс (Katherine Duncan-Jones) изложила свои аргументации, примерно так:
«The planetary deity Saturn is associated with old age coldness and disaster, here he is seen as heavy in the sense of «grave», «ponderous» or «slow, sluggish», «Планетарное божество Сатурн, обычно ассоциировалось со старостью, холодом и катастрофами, здесь он рассматривался, как тяжёлый, в смысле слова «серьёзный», «тяжеловесный», либо «слишком медлительный и неповоротливый». (Duncan-Jones, Katherine, ed. 2010 (1st ed. 1997). «Shakespeare's Sonnets». Arden Shakespeare, third series (Rev. ed.). London: Bloomsbury. ISBN 978-1-4080-1797-5. OCLC 755065951).
Известно, что королева Елизавета I при общении с графом де Вер, использовала сокращённое слово «pondus» от слова «ponderous», «тяжеловесный», когда упоминала об члене Тайного Совета, госсекретаре и казначее сэре Уильяме Сесиле, несомненно, обладавшим политической «тяжеловесностью», как Сатурн. Всю на жизнь занимал государственные должностях, играющие по значимости в управлении Англией второстепенную роль после королевы. 
Для придворных аристократов, встречи с Государственным секретарём и казначеем Уильямом Сесилом, имевшим в своём распоряжении целую армию осведомителей, как правило означали катастрофу, — такие встречи добром не заканчивались. Именно, поэтому придворные аристократы опасались идти на отрытую конфронтацию с ним.  Впрочем, Уильям Сесил, в конце концов, достигнет своих «оков между звёзд», словно Сатурн 4 августа 1598 года, когда скончается, по всей вероятности от рака.
Говоря о стилистике написанной на английском строки 2 сонета 98 текста Quarto 1609 года, выделенной в скобки в конце строки фразы: «dress'd in all his trim», «одетый во всё своё убранство», где при переводе на русский пришлось применить инверсию, что было связано с соблюдение правил грамматики для стилистически правильного построения предложения). (Shakespeare, William (1609). «Shake-speares Sonnets: Never Before Imprinted. London: Thomas Thorpe).


* ДАЛЕЧЕ, —
нареч. (прост., и обл.). Далеко. «Иных уж нет; а те далече, как Саади некогда сказал» Пушкин «Евгений Онегин» глава 8, строфа 51.
Синонимы: вдалеке, вдали, издалече, далеко, неблизко.

Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935—1940.


** КИЧЛИВЫЙ, -ая, -ое; -ив. Заносчивый, высокомерный. Кичливые речи.
Говорить кичливо (нареч.). «Кичливость — это гордость ума» (согласно словарь Даля).
Синонимы: гордость, гордыня, амбиция, барственность, барство, важность, высокомерие, высокомерность, гонор, зазнайство, заносчивость, звёздная болезнь, мания величия, надменность, надутость, напыщенность, претенциозность, спесивость, спесь, фанаберия, форс, чванливость, чванность, чванство, эгоизм.

Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949—1992.


*** ДОСЕЛЬ —
нареч. устар. 1. Прежде, ранее. // До сих пор, до настоящего времени.
2. До данного места.

Толковый словарь Ефремовой. Т.Ф. Ефремова. 2000.



  Сонет 98 — один из 154-х сонетов, написанных английским драматургом и поэтом Уильямом Шекспиром. Это часть последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь», «Fair Youth» (1—127), в которой повествующий выражает свою симпатию и приверженность дружбы к молодому человеку. Это второй из группы, состоящей из трёх сонетов (97—99) «об периоде разлуки» барда с юношей, где автор переводит фокус внимания на мизансцены придворной жизни, используя поэтические образы-символы. Сонеты 97—99, предположительно были написан Шекспиром под впечатлением после прочтения поэтического сборника Барнабе Барнса «Партенофил и Партенофа», опубликованного в 1593 году.


Парафраза сонета 98

Мы были в разлуке весной, пока кичливо разодетый Апрель, рукой накладывал дух молодости на все вещи вокруг, чтобы тяжёлый Сатурн смеялся и подпрыгивал с ним; несмотря на это, ни красота, что Я видел около себя, не могла вызвать у меня симпатии и моему окружению. Я не мог восхищаться Лилией, либо глубиной киновари Розы, поскольку для меня они были всего лишь отражениями вашего образа, и вы образец для них. Поэтому, с тех пор как вас не было, мне всё ещё казалось, что наступила зима.


Структура построения сонета 98

Сонет 98 — английский или «шекспировский» сонет. Английский сонет состоит из трёх четверостиший, за которыми следует заключительное рифмованное двустишие. Оно следует типичной схеме рифмовки формы ABAB CDCD EFEF GG и составлено пятистопным ямбом, разновидностью поэтического метра, основанного на пяти парах метрически слабых / сильных слоговых позиций. Четвёртая строка иллюстрирует правильный пятистопный ямб:

# / # / # / # / # /

«Покуда кичливо одетый во всё своё убранство пёстрый Апрель» (98, 4).

/ = ictus, метрически сильная слоговая позиция. # = nonictus.

Двенадцатая строка потенциально демонстрирует две метрические вариации: во-первых, первоначальный разворот, во-вторых, перемещение четвёртого иктуса вправо (в результате получается четырёхпозиционная фигура # # //, иногда упоминаемая, как малая ионная):

/ # # / # / # # / /

«Прочерченными после вас, вы — образец для всех них» (98, 12).

Те же вариации, примерно в тех же позициях, потенциально присутствуют и в строке 5. Однако, если повторение слова предлога «nor», «ни» привлечёт особое внимание читателя, то будут затронуты обе позиции, что приведёт к несколько более регулярному:

# / # / # / / # # /

«До тех пор, пока ни крики птиц, ни сладчайшие запахи» (98, 5).

Поэтический метр строки требует нескольких вариантов произношения:  слова «spirit» в строке 3, которое состоит из одного слога (возможно, произносится как «spear't», «sprite», «sprit» или «spurt»), в противовес тому, слово «different» в строке 6 состоит из двух слогов, а «flowers» — из одного. 
(Kerrigan, John, ed. 1995 (1st ed. 1986). «The Sonnets; and, A Lover's Complaint». New Penguin Shakespeare (Rev. ed.). Penguin Books. ISBN 0-14-070732-8, p. 299).


Источники и краткий критический анализ сонета 98.

Как отметил критик Сидни Ли (Sidney Lee), это стихотворение, подобно многочисленным сонетов эпохи Возрождения на схожие темы, в конечном счёте получили начало от 42-го сонета Петрарки; он приводит примеры из Суррея и Сиднея.
Критик Эдвард Дауден (Edward Dowden) отметил очевидное сходство с «Аморетти 64» (Amoretti 64) Эдмунда Спенсера (Edmund Spenser).
Критик Г. Уилсон Найт (George Richard Wilson Knight) объяснил происхождение образов роз и лилии сонета 98, предполагая, они были широко распространены в качестве эталона «цветочной» символики, примерно такими же, как в поэтических циклах поэтов «елизаветинской» эпохи.
(Knight, George Richard Wilson «Myth and Miracle: an Essay on the Mystic Symbolism of Shakespeare». Criticism and interpretation, Symbolism, 1929. London: E.J. Burrow). 


Семантический анализ сонета 98.

Итак, бросив беглый взгляд на группу сонетов 97-99 можно отметить, что поэт в этих сонетах описывал характерные детали уклада придворной жизни, будучи придворным аристократом, хорошо знавшим предмет повествования, это — во-первых.

Во-вторых, ввиду опасений за свою жизнь, когда любая критика против авторитарного правления Елизаветы могла привести к непромедлительным обвинениям в измене королевы, и как следствие к аресту, то автор тщательно зашифровал содержание сонетов 97-99 при помощи слов-символов «шекспировского» языка аллегорического иносказаний.

— Можно ли, назвать язык иносказаний в группе сонетах 97-99 литературным приёмом «эзопов язык»? 

— Отчасти да, и конечно же нет!

В действительности, Уильям Шекспир придумал собственный «шекспировский язык» аллегории, коренным образом отличающийся от так называемого
 «эзопова языка», в прямом смысле слова. Чем «шекспировский язык» иносказания применительно группы сонетов 97-99 отличался от «эзопова языка», поэтому основные отличия «шекспировского» языка иносказания от «эзопова языка» будут размещены в выводах семантического анализа сонета 98 ниже.

В действительности, «шекспировский язык» иносказаний лирики сонетов питал в себя все черты «эзопова языка», при этом автор обогатил его мифологическим символизмом Эдмунда Спенсера из «Королевы Фей», «Faerie Queene» и романтическим символизмом Барнабе Барнса его лирического сборника «Партенофил и Партенофа», «Parthenophil and Parthenophe», это — в-третьих.

— Но было ли, это слепым подражанием Эдмунду Спенсеру или Барнабе Барнсу?

 Отнюдь нет, в поэтическую лирику сонетов посредством «шекспировского языка» иносказаний вошла вместе с дыханием его литературных образов вселенская «торжественная оратория» уточённых «тактильных ощущений», прошедших через все органы чувств, которые смог в себя вместить, лишь только — «homo sapiens», «человек разумный».
Однако, низшим видам сознания не дано было прочувствовать, расслышать и вдыхать в себя амброзию «вселенской оратории» во всём её великолепии, мысли поэта и драматурга, освобождённой от оков условностей «елизаветинского» авторитаризма.

По определению, религиозного писателя и химика Джорджа Уилсона (George Wilson 1818—1859), который необычайно высоко оценил поэтический иносказательный символизм Шекспира в своей книге «Пять Врат Познания», «Five Gateways of Knowledge», где описал сонет 99, следующим образом: «...a poem which  beautifully weaves together the eye, the nostril, and the ear, each as it were  instruments in an orchestra, in turn playing the air, and then falling back into an accompaniment, so that now it is colour which is most prominent before us, and then smell, and then sound, and thereafter through  colour we return to sound and fragrance again», «...стихотворение, в котором очень красиво сплетены воедино глаз, ноздря и ухо, где каждый (орган чувств) как будто  уподобился инструменту в оркестре, по очереди играющие воздухом, а следом возвращающиеся к аккомпанементу, так что отныне всё это является цветом, который наиболее заметен перед нами, и затем запахи, а потом звук, и после того через цвет, мы вновь возвращаемся к звукам и ароматам». (George Wilson. «Five Gateways of Knowledge», pp. 77—78).

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 99, 6—10, 12—15

«The Lillie I condemned for thy hand,
And buds of marjoram had stol'n thy hair;
The Roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair:
A third, nor red nor white, had stol'n of both» (99, 6-10).

    William Shakespeare Sonnet 99, 6—10.

«Лилли, Я осуждённый от твой руки (увы),
И завязи сухого майорана твои волосы похищали;
Розы, наполненные страхом на шипах — стояли,
Одни застенчивым стыдом, каждая вторая отчаяньем белым;
Третьи, ни красным, ни белым, похищенным — у обоих» (99, 6-10).

   Уильям Шекспир, Сонет 99, 6—10.      
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.01.2023).

«But, for his theft, in pride of all his growth
A vengeful canker eat him up to death.
More flowers I noted, yet I none could see
But sweet, or culler it had stol'n from thee» (99, 12-15).

   William Shakespeare Sonnet 99, 12—15.

«Но, от его кражи в гордыне во весь рост (впредь)
Мстительная червоточина до смерти заест его (спустя).
Цветов куда более Я заметил, хотя Я никого не мог разглядеть
Но сладость, или выборочность ей была похищена — у тебя» (99, 12-15).
      
  Уильям Шекспир, Сонет 99, 12—15.      
  (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.01.2023).

Предлагаю читателю переместить фокус внимания к содержанию «до конца непонятого» критиками сонета 97, который также как и сонет 98 подготавливает читателя к восприятию сонета 99, который по праву является «симфонией» чередующихся: оттенков цвета, звуков и источающихся ароматов.

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 97, 1—4, 5—8, 9—12

«How like a Winter hath my absence been
From thee, the pleasure of the fleeting year!
What freezings have I felt, what dark days seen!
What old December's bareness every where!» (97, 1-4).

   William Shakespeare Sonnet 97, 1—4.

«Как, подобно Зиме было моё отсутствие (сродни)   
Для тебя, услада ускользающего года (мзде)!
Какую стужу Я испытал, какие повидал мрачные дни!
Какие давнишние декабрьские оголённости — везде!» (97, 1-4).

     Уильям Шекспир, Сонет 97, 1—4.      
      (Литературный перевод Свами Ранинанда 09.07.2023).

«And yet this time remov'd was summer's time;
The teeming Autumn, big with rich increase,
Bearing the wanton burden of the prime,
Like widowed wombs after their lords' decease» (97, 5-8).

  William Shakespeare Sonnet 97, 5—8.

«И ещё в это время удалился порой летней; (намедни)
Изобильная Осень, великая с богатым приростом,
Несущая ничем не вызванное бремя главного (притом),
Словно овдовевшие утробы после их господ — кончины» (97, 5-8).

    Уильям Шекспир, Сонет 97, 5—8.      
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 09.07.2023).

«Yet this abundant issue seem'd to me
But crop of Orphans and unfather'd fruit;
For summer and his pleasures wait on thee,
And, thou away, the very birds are mute» (97, 9-12).

  William Shakespeare Sonnet 97, 9—12.

«И всё ещё эта изобилующая проблема показалась мне,
Но урожаем Сирот и непорождёнными плодами (ныне);
Ибо лето и его удовольствия, в ожидании по тебе,
И с тобой напролёт, те самые птицы, онемевшие (от пения)» (97, 9-12).

    Уильям Шекспир, Сонет 97, 9—12.      
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 09.07.2023).

(Примечание от автора эссе: рассматривая строку 10 сонета 97, не согласившись с заменой  слова «crop», «урожай» текста оригинала Quarto 1609 на слово «hope», «надежда» в более поздних переизданиях, поэтому счёл важным вернуть его обратно, так как оно со следующим словом-символом с заглавной, и раскрывает подстрочник всей строки «But crop of Orphans and unfather'd fruit», отражающий образ «unfather'd», «безотцовщины», который пронизывает последовательность «Прекрасная молодёжь».
Подобным образом, было возвращено английское слово, «burden», «бремя», которое было заменено издателями сонетов Шекспира более поздних переизданий словом «burthen», «обременять», чтобы восстановить поэтическую структуру конца строки 7. Однако эти изменения напрочь разрушили ключевую идею, отражающую образ «unfather'd», «безотцовщины», изначально заложенную автором при написании оборота речи «burden of the prime», «бремя главного». Так, как мне показалось психологический аспект оборота речи «бремя главного» в контексте подстрочника включал проблему, затронувшую самого автора, это горькие воспоминания сиротского детства в доме опекуна Уильяма Сесила). (Shakespeare, William (1609). «Shake-speares Sonnets: Never Before Imprinted. London: Thomas Thorpe).

 Версии критиков об заимствовании Шекспиром литературных приёмов и методов у Эдмунда Спенсера, на самом деле не соответствовали действительности; и были порождены только из желания принизить роль новаторских подходов поэта и драматурга не только в пьесах, но и при написании сонетов.

  Наоборот, Уильям Шекспир критиковал и ратовал против, получившего распространение «вычурного украшательства» при использовании эпитетов в описании своих возлюбленных дам поэтами «елизаветинской» эпохи, что мы можем увидеть, к примеру, в сонете 64 Эдмунда Спенсера.
Наперекор, слишком частому применению поэтами вычурной строки в их произведениях, Шекспиром был написан сонет 130, в содержании которого он показал противоположное отношение к распространённому применению поэтами напыщенных эпитетов при описании своих возлюбленных. 

 К примеру, критик Эдвард Дауден, (Edward Dowden) отметил в своих тезисах, что сонет 98 своим содержанием, словно вторит сонету 64 Эдмунда Спенсера в сборнике «Аморетти и Эпиталамион», в которых он, как автор отразил чувства, наполненные трепетным обожанием и любовью к юной Элизабет Бойл перед свадьбой. Критик Сидни Ли, (Sydney Lee), также связал написание сонета 98 Шекспиром, как подражательство сонету 64 Эдмунда Спенсера.

Независимо от позиции вышеуказанных критиков, моя точка зрения на сонет 98 отличается диаметрально противоположным взглядом, поэтому для ознакомительных целей и сопоставления читателем прилагаю перевод фрагмента сонета 64 Эдмунда Спенсера.
 
— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by Edmund Spenser «Amoretti and Epithalamion» Sonnet LXIV

(This text of «Amoretti and Epithalamion» was prepared from Alexander Grosart's
«The Complete Works in Prose and Verse of Edmund Spenser» 1882).

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

Her lips did smell like unto gillyflowers;
Her ruddy cheeks like unto roses red;
Her snowy brows like budded bellamoures;
Her lovely eyes like pinks but newly spread;
Her goodly bosom like a strawberry bed;
Her neck like to a bunch of columbines;
Her breast like lilies ere their leaves be shed;
Her nipples, like young blossomed jessamine.

   Edmund Spenser «Amoretti and Epithalamion» Sonnet LXIV.
 
Её губы источали ароматы, словно от левкоев;
Её румяные щеки, как будто розы красные (узришь);
Её белоснежные брови, подобны цветущей белладонне;
Её любимые глаза, словно гвоздики, но только распустились;
Её красивые груди, подобно клубничной грядке (носит);
Её шейка, словно для букета колумбин;
Её бюст, как будто лилии, прежде чем свои листья сбросят;
Её соски, словно юный расцветающий жасмин.

   Эдмунд Спенсер «Аморетти и Эпиталамион» сонет 64.
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 19.12.2022).

Впрочем, давайте приступим непосредственно к семантическому анализу сонета 98, в качества предварительного сонета для осознанного понимания сонета 99.  При рассмотрении сонета 89 в ходе семантического анализа, рекомендую пользоваться текстом оригинала Quarto 1609 года, для прочтения подстрочника при расшифровке «шекспировских» слов-символов, формирующих аллегорическое иносказание строк, шифруя их истинное содержание при помощи «шекспировского» языка иносказания.
Обращаю внимание читателя и подчёркиваю важность того очевидного факта, что только в тексте Quarto 1609 года, можно увидеть слова-символы, выделенные с заглавной буквы и курсивом, которые, на самом деле, служат идентификационными маркерами для раскрытия подстрочника сонета 98 в контексте всего великолепия авторского замысла сборника сонетов.

Для лучшего понимания в ходе семантического анализа первые четыре строки сонета следует вместе, так как они входят в одно многосложное предложение. 

«From you have I been absent in the spring,
When proud-pied April (dress'd in all his trim)
Hath put a spirit of youth in every thing:
That heavy Saturn laugh'd and leap'd with him» (98, 1-4).

«От вас расположившийся далече, отсутствовал Я по весне,
Покуда кичливо одетый во всё своё убранство пёстрый Апрель
Накладывал дух молодости на каждую вещь (извне),
Чтобы тяжёлый Сатурн смеялся и прыгал с ним (досель)» (98, 1-4).

В строках 1-4, повествующий применил метафорическую аллегорию, где по касательной упомянул юношу, назвав его «Апрелем», то есть «Солнечным»: «От вас расположившийся далече, отсутствовал Я по весне, покуда кичливо одетый во всё своё убранство пёстрый Апрель накладывал дух молодости на каждую вещь (извне), чтобы тяжёлый Сатурн смеялся и прыгал с ним (досель)». Чтобы окончательно разобраться с происхождением таких «шекспировских» слов-символов, как «Апрель» и «Солнечный» придётся окунуться в исторический ракурс. При внимательном рассмотрении оказалось, что эти слова-символы, являются литературным приёмом «аллюзия» с ссылкой на древнеримский календарь.

Краткая справка.

Древнейший римский календарь содержал десять месяцев, причём первым месяцем считался март. Этот календарь был заимствован у греков; согласно традиционному мнению, его ввёл основатель и первый царь Рима Ромул в 738 году до н. э. Календарь содержал 304 дня. Первоначально месяцы обозначались лишь порядковыми номерами: первый, второй, третий и так далее.
Примерно к концу VIII века до н. э. некоторые месяцы получили свои названия: первый месяц был назван «Martius», в честь Марса — бога войны. Второй назван «Aprilius», что означает «раскрывать», так как в этом месяце раскрываются почки на деревьях и открываются бутоны первоцвета, ранних весенних цветов; или от латинского слова «Apricus» — «Солнечный», месяц Апрель находился под покровительством Венеры.
Третий месяц — «Maius», в честь Майи — италийской богини, покровительницы плодоносной земли. Четвёртый «Iunius» — в честь богини Юноны, супруги Юпитера.

Есть резон отметить, что литературный образ «Апреля» сонета 98 нашёл отражение в образе «well-apparell'd April», «хорошо разодетого Апреля» пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта» акт 1, сцена 2. По всей вероятности, схожесть образов предоставляет очевидный намёк на приблизительное время написания сонета 98.
Поэтому, для ознакомления и сравнения со схожим образом «Апреля» в строке 2 сонета 98, любезно прилагаю фрагмент перевода пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта»:

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare «Romeo and Juliet» Act I, Scene II, line 271—310

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

ACT I. SCENE II. A street.
Enter CAPULET, PARIS, and Servant

CAPULET

But Montague is bound as well as I,
In penalty alike; and 'tis not hard, I think,
For men so old as we to keep the peace.

PARIS

Of honourable reckoning are you both;
And pity 'tis you lived at odds so long.
But now, my lord, what say you to my suit?

CAPULET

But saying o'er what I have said before:
My child is yet a stranger in the world;
She hath not seen the change of fourteen years,
Let two more summers wither in their pride,
Ere we may think her ripe to be a bride.

PARIS

Younger than she are happy mothers made.

CAPULET

And too soon marr'd are those so early made.
The earth hath swallow'd all my hopes but she,
She is the hopeful lady of my earth:
But woo her, gentle Paris, get her heart,
My will to her consent is but a part;
An she agree, within her scope of choice
Lies my consent and fair according voice.
This night I hold an old accustom'd feast,
Whereto I have invited many a guest,
Such as I love; and you, among the store,
One more, most welcome, makes my number more.
At my poor house look to behold this night
Earth-treading stars that make dark heaven light:
Such comfort as do lusty young men feel
When well-apparell'd April on the heel
Of limping winter treads, even such delight
Among fresh female buds shall you this night
Inherit at my house; hear all, all see,
And like her most whose merit most shall be:
Which on more view, of many mine being one
May stand in number, though in reckoning none,
Come, go with me.

To Servant, giving a paper

Go, sirrah, trudge about
Through fair Verona; find those persons out
Whose names are written there, and to them say,
My house and welcome on their pleasure stay.

Exeunt CAPULET and PARIS

  William Shakespeare «Romeo and Juliet» Act I, Scene II, line 271—310.

АКТ I. СЦЕНА II. Улица.
Входят КАПУЛЕТТИ, ПАРИС и слуга

КАПУЛЕТТИ

Только Монтекки скован так же, как и Я,
Во взыскании похожем; и это нетрудно Я думаю,
Для людей столь закадычных, как мы, сохранить спокойствие.

ПАРИС

По расчёту благородства вы оба;
И при этом вы долго жили в противоречии.
Но сейчас, милорд, что скажете вы о моем удовлетворении?

КАПУЛЕТТИ

Зато скажу поверх того, что Я говорил прежде:
Моя дочь, пока ещё отстранённая в этом мире;
Она не заметила изменений в свои четырнадцать лет,
Пусть ещё два лета увянут в своей горделивости,
Прежде чем мы смогли обдумать её созревание, чтоб стать невестой.

ПАРИС

Моложе, чем она становятся счастливыми матерями.

КАПУЛЕТТИ

И слишком скоро выходят замуж те, какие столь рано ими стали.
Земля скорее проглотит все мои упования, только она,
Она наполнена надежд, леди моей тверди:
Но добивайтесь её, нежный Парис, завладейте её сердцем,
Моя воля к её согласию является только участием;
По любому, она даст согласие в рамках её выбора
Возлежит моё согласие и честность в предоставлении права голоса.
Этой ночью Я проведу пиршество по давнишней привычке,
Куда Я пригласил многочисленных гостей,
Таких, как я люблю; и вы, в числе приглашённых,
Ещё один, самый желанный, увеличивший моё количество.
В моём жалком доме взгляните, чтоб созерцать эту ночь
Земную поступь звёзд, что сделают тёмные небеса светлыми:
Подобное утешение, насколько похотливые молодые люди ощущают
Когда хорошо разодетый Апрель наступал на пятки
Прихрамывающей зимы, даже подобная услада
Среди свежих женских бутонов вам этой ночью будет
Унаследована в моем доме; услышат все, и все узрят,
И полюбите её больше всего, чья заслуга большей будет:
Какая, на первый взгляд, из многих моих окажется единой
Может остаться многочисленной, хотя из расчёта не единственной,
Пошли, идите со мной.

Вручает бумагу слуге

Пойдите, сэр, тащитесь по округе
Через прекрасную Верону; найдите этих людей,
Чьи имена там написаны, и покажите им
Мой дом и добро пожаловать на их отдых с удовольствием.

Уходят КАПУЛЕТТИ и ПАРИС

   Уильям Шекспир «Ромео и Джульетта» акт 1, сцена 2, 271—310
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 17.01.2024).

Мысленно возвратимся к сонету 3, где читатель может обнаружить образ юноши, адресата сонета, который также промаркирован словом-символом «Апрель». Впрочем, в содержании сонета 1, поэт назвал юношу «герольд огласивший приход аляпистой весны»: Cf.! «Thou that art now the world's fresh ornament, and only herald to the gaudy spring», «Ты, будто мастерство ныне, узор свежий мира (появясь), и лишь, герольд огласивший приход аляпистой весны» (1, 9-10).

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 3, 9—10

«Thou art thy mother's glass, and she in thee
Calls back the lovely April of her prime» (3, 9-10).

   William Shakespeare Sonnet 3, 9—10.

«Ты — мастерство зеркал твоей матери, и она в тебе, (теперь)
Призывающая обратно тебя, её расцвета любимый Апрель» (3, 9-10).

    Уильям Шекспир сонет 3, 9—10.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 23.10.2023).

Перемещая фокус внимания на сонет 33, обнаруживаем, что поэт описывал первые творческие контакты с «молодым человеком», где повествующий бард обозначил юношу словом-символом, — мой «Солнечный».
В данном случае слово-символ «Солнечный» служит идентификационным маркером, ровно также, как — «Апрель». Ещё раз напоминаю читателю, что во всех случаях при исследовании мной использовался для прочтения подстрочника текста оригинала Quarto 1609 года!

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 33, 9—11

«Even so my Sunne one early morn did shine
With all-triumphant splendor on my brow,
But out, alack! he was but one hour mine» (33, 9-11).

   William Shakespeare Sonnet 33, 9—11.

«Ровно также, как мой Солнечный одним ранним утром засиял
С всепобеждающим блеском на моём челе (одухотворял);
Но прочь, увы! Он был моим, на один час только (оставался)» (33, 9-11).

   Уильям Шекспир сонет 33, 9—11.
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 15.05.2023).

Перемещая фокус внимания к сонету 21, который все критики назвали «сонетом предисловием» к теме поэта-соперника, в которую входят сонеты 77—86, из группы «Поэт Соперник», «The Rival Poet», мы обнаруживаем образ-символ. Причём, это также «Апрель», сё тот же юноша, который тогда начал помогать поэту-сопернику Джорджу Чапмену (George Chapman) писать сборник стихов «Любовный Зодиак», «The Amorous Zodiac».   

Именно, тогда Джордж Чапмен написал в сборнике стихов «Любовный Зодиак» хвалебное посвящение юному Саутгемптону в своих поэтических строках, перевод на русский которых любезно предлагаю вдумчивому читателю для ознакомительных целей:

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by George Chapman «The Amorous Zodiac» 9, (1595)

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«All this fresh Aprill, this sweet month of Venus,
I will admire this browe so bounteous:
This brow, braue Court for loue, and vertue builded,
This brow where Chastitie holds garrison,
This brow that (blushlesse) none can looke vpon,
This brow with euery grace and honor guilded».

   George Chapman «The Amorous Zodiac» 9.

«Весь этот свежий Апрель, этого сладчайшего месяца Венеры,
Я буду восхищаться этим челом, настолько будучи изобильным:
Этим челом, придворной любовью бравирует и возводит добродетели,
Этим челом, где Целомудрие крепко удерживается гарнизоном,
Этим челом, на которое (без тени смущенья) никто не может взглянуть,
Этим челом, с помощью любой добродетели и почести позолоченным».

    Джордж Чапмен «Любовный Зодиак» 9.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 31.01.2024).

Примечательно, но в поэтическом содержании сонета 21, повествующий Шекспир подверг насмешке самого автора «Любовного Зодиака», предположительного поэта-соперника, в лице Джорджа Чапмена.
Была хорошо известна история про помощь юного Саутгемптона при написании сборника стихов «Любовный Зодиак», «The Amorous Zodiac» Джорджу Чапмену, а в 1695 году был издан, является документированным фактом. Из чего можно, установить дату написания сонета 21, это, в качестве ориентира — 1695 год.

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 21, 3—7

«Who heaven itself for ornament doth use
And every fair with his fair doth rehearse,
Making a couplement of proud compare,
With sun and moon, with earth and sea's rich gems,
With April's first-born flowers, and all things rare» (21, 3-7).

   William Shakespeare Sonnet 21, 3—7.

«Кто само небо использовал, как украшения (акцент)
И каждое прекрасное с его прекрасным повторяя,
Создавший в сравнении горделивом комплимент,
С солнцем и луной, землёй и богатыми жемчугами моря,
С Апреля перворождёнными цветами и всеми редкими вещами» (21, 3-7).

    Уильям Шекспир сонет 21, 3—7.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.07.2022).

Не вызывает сомнения, что, именно, в строке 7 сонета 21: «With April's first-born flowers, and all things rare», «С Апреля перворождёнными цветами и всеми редкими вещами», повествующий бард при помощи литературного приёма «аллегория», где в виде насмешки по касательной намекнув на помощь юноши в написании сборника стихов.

Артур Ачесон (Acheson, Arthur 1864—1930) утверждал в своих исследованиях, вошедших в книгу, что «...сонет 21 Шекспира своим содержанием был, словно насмешка над сборником стихов «Любовный зодиак», «The Amorous Zodiac» Джорджа Чапмена, опубликованного в 1595 году».
(Acheson, Arthur: «Shakespeare's Lost Years in London, 1586—1592». Description: New York, Haskell House, 1971; VII, p. 261. ISBN: 0838312357;).

Затрагивая тему весны в творчестве гения драматургии, хочу предложить читателю для ознакомления и сравнения виртуозно написанную вариацию аллегорического образа «Апреля» и «солнца Апреля» из пьесы Шекспира «Король Эдуард III:

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare «King Edward III» Act I, Scene II, line 141—144

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«Let not thy presence, like the April sun,
Flatter our earth and suddenly be done.
More happy do not make our outward wall
Than thou wilt grace our inner house withal» (141-144).

  William Shakespeare «King Edward III» Act I, Scene II, line 141—144

Пусть твоё присутствие не будет, подобно солнцу Апреля,
Польстившему нашей земле и будучи внезапно завершившимся.
Куда более крепче не сделавшим наши внешние крепостные стены,
Чем твоя увядающая светлость наш внутренний дом, помимо того» (141-144).

   Уильям Шекспир «Король Эдуард III» акт 1, сцена 2, 141—144.
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 02.02.2024).

В этом фрагменте одного из диалогов пьесы графиня Солсбери, которая описывает свой дом сравнивая его с деревенским пареньком, где с насмешкой обращается к Эдуарду Третьему, чтобы подчеркнуть его упадок и увядание по сравнению с его прежней мощью. Читателя не должно смущать то, что перевод на русский этого фрагмента несколько отличается от перевода такого же фрагмента в предыдущем эссе. Стоит напомнить читателю об характерных особенностях мутабельного процесса перевода на русский сложных литературных образов, выраженных через архетипы «шекспировского» языка аллегорического иносказания.

Впрочем, чтобы получать наслаждение при прочтении произведений Шекспира нужно научиться безошибочно понимать и чувствовать дыхание и движение его замысловатой, но чарующей строки.
 
Предлагаю возвратиться к семантическому анализу сонета 98, в поиске новых интересных находок в удивительном мире, созданном поэтом и драматургом «на все времена».

«From you have I been absent in the spring,
When proud-pied April (dress'd in all his trim)
Hath put a spirit of youth in every thing:
That heavy Saturn laugh'd and leap'd with him» (98, 1-4).

«От вас расположившийся далече, отсутствовал Я по весне,
Покуда кичливо одетый во всё своё убранство пёстрый Апрель
Накладывал дух молодости на каждую вещь (извне),
Чтобы тяжёлый Сатурн смеялся и прыгал с ним (досель)» (98, 1-4).

Строки 3-4 входит в первое четверостишие, но фраза начала второго четверостишия: «До тех пор, пока…» подсказывает читателю, что события описанные в строке 4 происходили в прошлом и, по всей вероятности, далёком прошлом.
Конечная цезура строки 3 была мной заполнена наречием в скобках «извне», которое решило проблему рифмы строки. Конечная цезура строки 4 была мной заполнена словом наречием в скобках «досель», с помощью которого была установлена рифма строки.

Критик Кэтрин Данкан-Джонс (Katherine Duncan-Jones) предположила, что оборот речи «heavy Saturn», «тяжёлый Сатурн» в строке 4 сонета 98, является одним из намёков на Уильяма Сесила, резюмируя так: «The planetary deity Saturn is associated with old age coldness and disaster, here he is seen as heavy in the sense of «grave», «ponderous» or «slow, sluggish», «Планетарное божество Сатурн, обычно ассоциировалось со старостью, холодом и катастрофами, здесь он рассматривался, как тяжёлый, в смысле слова «серьёзный», «тяжеловесный», либо «слишком медлительный и неповоротливый». (Duncan-Jones, Katherine, ed. 2010 (1st ed. 1997). «Shakespeare's Sonnets». Arden Shakespeare, third series (Rev. ed.). London: Bloomsbury. ISBN 978-1-4080-1797-5. OCLC 755065951).

Очень важно читателю уловить важнейшую роль архетипичного мифологического образа Сатурна для связи с контекстом сонетов, ввиду того, что он олицетворял в романской культуре Время, а также главенствовал над «howers», «хоры», что определило их незаменимую и ключевую роль не только в первой строке сонета 5, но и в контексте сюжетной линии всех сонетов, особенно в контексте двух заключительных 153 и 154.   

В рассматриваем аспекте читателю необходимо понять, сам процесс трансформации в повышении значимости роли Сатурна в романской культуре, поэтому ниже мной приводится краткая справка.

Краткая справка.

Квинтус Луцилиус Бальбус (Quintus Lucilius Balbus) приводил свои доводы в отношении ранжирования иерархии божеств, и в связи с чем, особо выделял отдельную взятую этимологию для характеристики бога Сатурна в своём труде «De Natura deorum», взяв за основу труды Цицерона. В используемой им интерпретации, сельскохозяйственный аспект Сатурна имел изначально вторичное значение по отношению к первичной связи с персонализированными богом Времени — Хроносом и сезонами года — юными Хорами.
Исходя из содержания мифа, а также доминировавшей в нём аксиомы «Время поглощает все вещи», Бальбус утверждал, что слово «Saturn», «Сатурн» этимологически взяло своё начало от латинского слова «satis», где Сатурн является антропоморфным представлением времени, которым заполнялось или пресыщалось вокруг всеми вещами или всеми жившими поколениями, которые по истечению срока поглощало Время.
Квинтус Луцилиус Бальбус (Quintus Lucilius Balbus) приводил отдельную этимологию в «De Natura Deorum» Цицерона. В этой интерпретации сельскохозяйственный аспект Сатурна был бы вторичен по отношению к его первичному отношению ко времени и сезонам года. Поскольку, тезис: «Время поглощает все вещи» Бальбуса (Balbus) утверждал, что название Сатурн происходит от латинского слова «satis»; Сатурн являлся антропоморфным представлением времени, которое было заполнено с избытком всеми вещами предыдущих поколений. Но поскольку сельское хозяйство было, так тесно связано с сезонами года, следуя, закономерностям циклического течения времени во всех проявлениях Природы.
Таким образом, сельское хозяйство, которое стало иметь первостепенное значение в культуре древнеримской цивилизации стало ассоциироваться с богом Сатурном ввиду того, что в культуре римской империи он заменил древнегреческого бога — Хроноса, атрибутами которого были: серп, зеркало и песочные часы.
В качестве убедительного аргумента цитирую фрагмент из трудов Цицерона, приводившийся в трактатах Бальбуса: «By Saturn they seek to represent that power which maintains the cyclic course of times and seasons. This is the sense that the Greek name of that god bears, for he is called Cronus, which is the same as Chronos or Time. Saturn for his part got his name because he was «sated» with years; the story that he regularly devoured his own children is explained by the fact that time devours the courses of the seasons, and gorges itself «insatiably» on the years that are past. Saturn was enchained by Jupiter to ensure that his circuits did not get out of control, and to constrain him with the bonds of the stars».
«Посредством Сатурна они стремятся представить ту силу, которая поддерживает циклический ход времени и смены сезонов года. Именно такой смысл несёт греческое имя этого бога, ибо его зовут Хронос, что то же самое, олицетворение «Chronos» или «Времени». Сатурн, со своей стороны, получил своё название потому, что он «насыщался» поглощением сезонов года; это история о том, что он регулярно пожирал своих собственных детей. Этот факта послужил объяснением того, что божество управляющее временем в конце концов последовательно поглощало каждый сезон года, продолжив «ненасытно поедать» все прошедшие года. Поэтому, чтобы обуздать Сатурн, он был скован Юпитером, дабы получить гарантии, что его цепи не будут разорваны, таким образом ограничив его действия при помощи оков, простиравшихся между звёздами».
— Квинтус Луцилиус Бальбус (Quintus Lucilius Balbus), который приводил доводы Цицерона, изложенные в его трудах.
(Cicero, Marcus Tullius (2008) (45 BCE). «De Natura Deorum», («On the Nature of the Gods»). Translated by Walsh, P.G. (in German re issue ed.). Oxford, UK: Oxford University Press. Book II, Part II, § C, pp. 69—70. ISBN 978-0-19-954006-8).
 
Предположение критика Кэтрин Данкан-Джонс, действительно, подкреплялось тем фактом, что Саутгемптон, будучи 8-летним ребёнком был передан в декабре 1581 года, когда в начале января 1582 года окончательно переехал жить в Сесил-хаус на Стрэнде, семейное имение его опекуна сэра Уильяма Сесила. Именно о нём, прибывшем в дом опекуна было описано Шекспиром при помощи необычайно образной аллегории «шекспировского» иносказательного языка в содержании «до конца непонятого» критиками сонета 5.

Рассматривая литературный образ «heavy Saturn», «тяжёлого Сатурна» сонета 98, хочу отметить схожий образ «Сатурна» в пьесе Шекспира «Цимбелин, Король Британии» акт 2, сцена 5. Фрагмент перевода, которого любезно прилагаю ниже для ознакомления и сопоставления читателем:

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare «Cymbeline, King of Britain» Act II, Scene V, line 1372—1406   

ACT II, SCENE V.
Another room in PHILARIO'S house.

(Enter POSTHUMUS LEONATUS)

POSTHUMUS

Is there no way for men to be, but women
Must be half-workers? We are all bastards;
And that most venerable man which I
Did call my father, was I know not where
When I was stamp'd. Some coiner with his tools
Made me a counterfeit; yet my mother seem'd
The Dian of that time. So doth my wife
The nonpareil of this. O, vengeance, vengeance!
Me of my lawful pleasure she restrain'd
And pray'd me oft forbearance; did it with
A pudency so rosy, the sweet view on't
Might well have warm'd old Saturn; that I thought her
As chaste as unsunn'd snow. O, all the devils!
This yellow Iachimo, in an hour, — was't not? —
Or less, — at first? — perchance he spoke not, but,
Like a full-acorn'd boar, a German one,
Cried «O!» and mounted; found no opposition
But what he look'd for should oppose and she
Should from encounter guard. Could I find out
The woman's part in me! For there's no motion
That tends to vice in man, but I affirm
It is the woman's part; be it lying, note it,
The woman's; flattering, hers; deceiving, hers;
Lust and rank thoughts, hers, hers; revenges, hers;
Ambitions, covetings, change of prides, disdain,
Nice longing, slanders, mutability,
All faults that may be nam'd, nay, that hell knows,
Why, hers, in part or all; but rather, all.
For even to vice
They are not constant, but are changing still
One vice, but of a minute old, for one
Not half so old as that. I'll write against them,
Detest them, curse them; yet 'tis greater skill
In a true hate, to pray they have their will.
The very devils cannot plague them better.

(Exit)

William Shakespeare «Cymbeline, King of Britain» Act II, Scene V, line 1372—1406.   

АКТ II, СЦЕНА V.
Ещё одна комната в доме ФИЛАРИО.

(Входит ПОСТУМИЙ ЛЕОНАТУС)

ПОСТУМИЙ

Неужто, нет пути для мужчины быть мужчиной, но женщины
Должны быть наполовину трудягами? Мы все — бастарды;
И тот, самый достопочтенный человек, которого Я
Называл моим отцом, был Я не знаю, где
Когда меня отштамповывал. Некий чеканщик с помощью его инструмента,
Сделавший из меня подделку; и всё же моя мать казалось, что была
Дианой того времени. Так же делала моя жена
С бесподобностью той же. О, отмщение, отмщенье!
Она удерживала меня от моего законного удовольствия,
И меня куда чаще умоляла об воздержанности; и делала это с
Пухлостью настолько розовой, сладчайшим взглядом от того,
Что смогла бы отогреть старину Сатурна; чтоб Я посчитал её
Настолько целомудренной, как нерастаявший снег. О, всё дьяволы!
Этот жёлтый Яхимо, в течении часа, — не так ли? —
Иль менее того, — поначалу? — Возможно, он говорил нет, но зато
Словно, объевшийся желудями боров, какой-то немецкий,
Завопил «О!» и вскарабкался на неё; и не встречая сопротивленья
Но та, которую он высматривал, должна была противиться ему, и
Она должна, исходя от вероятной стычки оградиться. Смогу ли Я, уяснить
Женскую позицию в себе! Чтобы не было движение сомнений там,
Когда появится тенденция к пороку с мужчиной, только Я подтверждаю
Это женская черта; хоть, будет это ложью, и отмечаю её 
Женской: льстивостью — её; обманчивостью — её;
Похотью и низменными мыслями — её, её; отмщением — её;
Амбициями, вожделением, сменой горделивости презреньем,
Милым устремлением к страсти, навету клеветой, изменчивостью,
Всеми недостатками, что могут быть перечислены, нет, да что чёрт их знает,
Почему же её, частично или вместе все; но, если быть точнее, все.
Ради, сглаживания самого порока
Они непостоянны, но зато изменяются до сих пор 
Одним пороком, но сроком в одну минуту, ради единственного
Нет не вполовину столь давнего, как тот. Я напишу вопреки им,
Ненавижу их, проклинаю их; и всё же это величайшая способность
В праведной ненависти помолиться, чтобы они обладали их желаниями всеми.
Чтобы сами дьяволы не смогли извести их куда лучше.

(Уходит)

    Уильям Шекспир «Цимбелин король Британии» акт 2, сцена 5, 1372—1406.   
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 20.01.2024).

Иносказательная аллегория пьесы покоряла и продолжает покорять искромётным юмором сердца зрителя из любого сословия, к примеру, если взять фразу из пьесы: «И меня куда чаще умоляла об воздержанности; и делала это с пухлостью настолько розовой, сладчайшим взглядом от того, что смогла бы отогреть старину Сатурна; чтоб Я посчитал её настолько целомудренной, как нерастаявший снег».

Впрочем, давайте вернёмся к семантическому анализу сонета 98, проводя сравнительный анализ литературных образов.

При внимательном рассмотрении слова-символа «Сатурн» в контексте строки 4 сонета 98, мы обнаруживаем, что оно служит идентификационным маркером для обозначения конкретной личности, Уильяма Сесила, которой действительно, являлся «тяжеловесной» фигурой в политике и экономике Англии. Занимая должность Госсекретаря и казначея, помимо этого выполнял обязанности главы Секретной службы, как внутренней, так и внешней, являясь членом Тайного Совета при дворе Елизаветы.
По моему мнению, строку 4 следует воспринимать, как имперсональный опыт фрагментов воспоминаний, связанный далёким сиротским детством самого поэта и драматурга, будучи «безотцовщиной», также проживавшей в Сесил-хаус на Стрэнде. 

Второе четверостишие представляет собой одно многосложное предложение, которое также являясь «аллюзией», намекающей на другое воспоминание. Содержание второго четверостишия подтверждает риторическим приёмом начальной части строки 5: «Yet nor…», «До тех пор, пока ни…».
С другой стороны, в антитезе двух воспоминаний, происходившего в разное время, поэт хотел раскрыть поменявшееся отношение Уильяма Сесила к Саутгемптону по истечения длительного времени, а именно после его содействия в создании и поставке первых двух пьес Шекспира «Венера и Адонис» или «Изнасилование Лукреции». на подмостках при дворе королевы Елизаветы.

«Yet nor the laies of birds, nor the sweet smell
Of different flowers in odour and in hue,
Could make me any summer's story tell:
Or from their proud lap pluck them where they grew» (98, 5-8).

«До тех пор, пока ни крики птиц, ни сладчайшие запахи
От разных цветов во всех ароматах и оттенках,
Не могли меня вынудить рассказать какую-либо историю лета,
Или выдёргивать их с гордых колен там, где они выросли» (98, 5-8).

В строках 5-6, повествующий бард языком иносказательной аллегории описывал жизнь придворных аристократов: «До тех пор, пока ни крики птиц, ни сладчайшие запахи от разных цветов во всех ароматах и оттенках». Аллегория строк 5-6 становится понятной после прочтения последующих строк, входящих в это четверостишие. Особенно, при прочтении строки 8, содержание которой проясняет содержание строк 5-6 в том, что они служат в качестве метафорической аллегорией для последующего текста сонета.

В строках 7-8, повествующий продолжил «цветочную» тему: «Не могли меня вынудить рассказать какую-либо историю лета, или выдёргивать их с гордых колен там, где они выросли». Оборот речи строки 7: «any summer's story tell», «рассказать какую-либо историю лета» по сути, является литературным приёмом «аллюзия», дающим намёк на одну из пьес-комедий Шекспира, имеющей мифологический сюжет. Конечно же, это «Венера и Адонис» или «Сон в летнюю ночь», где действия актов сцен происходили летом, а содержание пьес при помощи аллегории описывает жизнь и забавы аристократов при дворе Елизаветы, включая её саму и её фаворитов.
Хочу подчеркнуть для верного понимания, что фраза строки 7: «any summer's story», «какую-либо историю лета» своим синтактическим оборотом, словно подсказывает, что речь шла не об «единственной истории лета», а об двух или одной из двух.

Оборот речи строки 8: «Or from their proud lap pluck them where they grew», «Или выдёргивать их с гордых колен там, где они выросли» показывает отстранённую позицию поэта и драматурга к вопросу повсеместного доносительства, как непреложного правила в бурной и насыщенной жизни при дворе.

Согласно пунктуации, принятой в тексте оригинала Quarto 1609 года на английском следует, что второе и третье четверостишия входят в единое многосложное предложение, что подтверждает мою версию об описании в них в аллегорически иносказательной форме событий, происходивших при дворе Елизаветы. В связи с наличием очевидно выраженной тематической связи между сонетами 98 и 99, то эта связь укрепляет аналогичную версию, принятую мной при прочтении подстрочника сонета 99.
Подстрочники второго и третьего четверостиший сонета 98 при прочтении текста Quarto 1609 года, по-видимому, следует воспринимать не обособленно, а скорее всего вместе.

«Nor did I wonder at the Lillies white,
Nor praise the deep vermilion in the Rose,
They were but sweet, but figures of delight:
Drawn after you, you pattern of all those» (98, 9-12).

«Ни вопрошал вопросом о белизне Лилли Я,
Ни восхищался в Розе глубиной киновари,
Они были, зато милыми, лишь только фигуры восхищенья,
Прочерченные после вас, вы — образец для всех них» (98, 9-12).

В строках 9-10, повествующий бард в подстрочнике перевёл внимание к королеве и её любимой придворной даме Элизабет Вернон: «Ни вопрошал вопросом о белизне Лилли Я, ни восхищался в Розе глубиной киновари».
Использование автором усилительных частиц «Nor», «Ни», начале каждой строки 9 и 10 является литературным приёмом «аллитерация», служащая для усиления и выделения, описанного в строках.
 
 Краткая справка.

  Аллитерация — это повторение одинаковых или однородных согласных, частиц или предлогов в начале стихотворной строки, придающее тексту особую звуковую выразительность, особенно в стихосложении. Подразумевается большая, по сравнению со средне языковой, частотность этих звуков на определённом отрезке текста или на всём его протяжении. Об аллитерации не принято говорить в тех случаях, когда звуковой повтор появляется, вследствие повторения морфем.

Упоминание поэтом в строке 10 «глубины киновари» прямо указывает на слово-символ «киноварь», то есть цвет, указывающий на принадлежность леди Элизабет Вернон к монархии. Впрочем, обратившись к строками 8-10 сонета 99, мы видим, слово-символ «Розы» с заглавной и курсивом во фразе «Розы на шипах стояли», является идентификационным маркером, обозначающим придворных дам Елизаветы:

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 99, 8—10 

«The Roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair:
A third, nor red nor white, had stol'n of both» (99, 8-10).

   William Shakespeare Sonnet 99, 8—10.

«Розы, наполненные страхом на шипах — стояли,
Одни застенчивым стыдом, каждая вторая отчаяньем белым;
Третьи, ни красным, ни белым, похищенным — у обоих» (99, 8-10).

   Уильям Шекспир, Сонет 99, 8—10.      
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.01.2023).

Причём, строки 11-12, также получили усиленное звучание, так как в них продолжилось повествование об персонах упомянутых в предыдущих двух строках 9-10.

«They were but sweet, but figures of delight:
Drawn after you, you pattern of all those» (98, 11-12).

«Они были, зато милыми, лишь только фигуры восхищенья,
Прочерченные после вас, вы — образец для всех них» (98, 11-12).

В строках 11-12, повествующий провёл сравнительную оценку и сделал по поводу юноши, адресата сонета вывод: «Они были, зато милыми, лишь только фигуры восхищенья, прочерченные после вас, вы — образец для всех них». По-видимому, но хвалебный отзыв в адрес юноши был связан с разлукой, ввиду его отсутствия; о чём читатель узнаёт по наитию из содержания заключительных двух строк.
 
В заключительном двустишии поэт, как бы подводит черту вышенаписанному.  Причём, строки 13-14 входят в одно предложения и связаны по смыслу, что соответствует канону построения последних строк чисто «шекспировского» сонета.

«Yet seem'd it Winter still, and you away,
As with your shadow I with these did play» (98, 13-14).

«Пока же казалось той зимой по-прежнему, а вы вдали (коль),
Так с помощью ваших теней, Я с ними разыгрывал роль» (98, 13-14).

В строках 13-14, повествующий бард, видимо, в своём воображении разыгрывал роль с образами юноши: «Пока же казалось той зимой по-прежнему, а вы вдали (коль), так с помощью ваших теней, Я с ними разыгрывал роль». Строки 13-14, дают намёк, что во время разлуки с юношей бард «разыгрывал роль». с образами юноши в своём воображении.
Конечная цезура строки 13 была заполнена мной союзом в скобках «коль», с помощью которого была удачно установлена рифма строки.
 
Выводы: семантический анализ сонета 98 показал, что автор предпочитал скрывать подстрочник при помощи аллегорического «шекспировского» языка иносказания не только этого сонета, но и других вошедших в число «до конца непонятых» критиками и исследователями творчества великого драматурга, это, — во-первых.

Во-вторых, недопонимание криками сонетов в течении длительного времени было то, что они в научной трудах недобросовестно отнеслись, а если быть точнее не приняли во внимание слова-символы, выделенные курсивом с заглавной буквы в тексте оригинала Quarto 1609 года на английском по не совсем понятной причине.

В-третьих, одной из основных причин недопонимания большей части сонетов и ошибочной оценки «характера сексуальной ориентации Шекспира» в научных трудах послужил тот факт, что критиками были проигнорирован факт использования Шекспиром философских трудов Платона «Идея Красоты», и «О природе вещей» Аристотеля, в качестве основополагающего философского базиса на котором была построена конструкция поддерживающая сюжетную линию, исключительно всех сонетов Шекспира.

В-четвёртых, слова-символы в контексте сонета 98 из Quarto 1609 года, входящие в аллегорический языка иносказания Шекспира служили идентификационными маркерами, которые мне, как исследователю дали подсказки на конкретных персон из окружения поэта и драматурга.
 
«Дело в том, что иносказательный язык Шекспира в группе сонетов 97-99 был им применён для описания мизансцен придворной жизни королевы Елизаветы. Шекспировский язык иносказаний коренным образом отличался от «эзопова языка» тем, что он был значительно изящнее и опирался на распространённую у поэтов «елизаветинской» эпохи тему «культивируемых цветов» в саду, а также образы мифологических персонажей, в отличии от «эзопова языка». Где античный автор, как правило, использовал тему «животных» для сопоставления их с патрициями, имевшими общие черты как в поведении, так и во внешнем облике с животными, описанными в баснях. Ярким примером использования в качестве литературного приёма «эзопова языка» могут служить басни Жана де Лафонтена, переведённые на русский язык писателем и драматургом Иваном Андреевичем Крыловым. Именно, благодаря переводам басен Лафонтена он получил широчайшую популярность и хрестоматийную известность» 2024 © Свами Ранинанда.


(Примечание: для ознакомления читателем прилагаю критические дискуссии и заметки, имеющие прямое отношения к сонету 98, которые могут заинтересовать исследователей, занимающихся углублённым изучением наследия гения драматургии. По этическим соображениям, текст предоставленного материала в ходе перевода максимально сохранен, поэтому автор эссе не несёт ответственности за грамматические сокращения, стилистику и пунктуацию ниже предоставленного ознакомительного архивного материала).


Критические дискуссии и заметки к сонету 98.

Критик Сидни Ли )Sydney Lee), дискутируя об стилистике сонета 98 отметил: «Почти все сонеты XVI века, посвящённые весне во время разлуки  поэта с юношей, являются вариациями на тему настроения и фразеологии хорошо известного S. 42 Петрарки «К смерти М. Лауры» («In mortedi M. Laura»), начинающегося так: «Zefiro torna e'l tel tempo rimena», «Зефиро возвращается, и время пришло» (и т.д.). Смотрите в переводе Драммонд из Хоторндена этих «Сонетов», стр. 2, No. 9 («Sweet Spring, thou turn'st with all thy goodly train», «Милая весна, ты поворачиваешься со всем твоим великолепным шлейфом»). Подобных сонетов и од, посвящённых апрелю, весне и лету, предостаточно на французском и английском языках (Cf.! Becq de Fouquiere's Ceuvres Choisies de J.-A. de Baif, passim, and Ceuvres ckoisies des contemporains de Ronsard) «Избранные произведения» Ж.- А. де Баифа, «Пассима» Бека де Фукьера и «Избранные произведения современников Ронсарда»), стр. 108 Реми Беллоу (by Remy Belleau); стр. 129 Амадис Джаминет «Повсюду» (by Amadis Jamynet «Passim»). (Life, p. 111).
(Эта условность темы была ранее была отмечена критиком Исаак (Archiv, S. 62: 5-8), который, в дополнение к аналогиям, отмеченным Ли, приводил примеры из Данте и Суррея («The soote season, that bud and bloom forth brings», «Сезон копоти, который приносит распускание почек»), или Сидни («In wonted walks», «В обычных прогулках»).
Относительно строк 1-4 критик Джордж Уиндхэм (George Wyndham) отметил характерную особенность: «Созвучие между двумя рифмованными звуками, обычно являющееся недостатком, здесь является результатом искусства. Быстрое повторение коротких звуков «i», «ай», по-видимому, наводило поэтов елизаветинцев на мысль об весне». Cf.! A. Y. L., V, III, 20:

«In the spring time, the only pretty ring time,
When birds do sing, hey ding a ding, ding:
Sweet lovers love the spring...»

«Весеннее время лишь только прекрасное время пробужденья,
Когда птицы поют, эй, динь-динь, динь-динь:
Милые влюблённые обожают весну...»

или Нэша «Последняя Желание Лета» (Summer's Last Will by Nash):

«Spring, the sweet spring, is the year's pleasant king;
Then blooms each thing, then maids dance in a ring,
Cold doth not sting, the pretty birds do...»

«Весна, сладкая весна — приятнейший король года;
В то время расцветает всякая вещь, тогда девушки танцуют в хороводе,
Не щиплет холод, прелестные птички заняты тем...»

По поводу строки 2 критик Эдмонд Малоун (Edmond Malone) предложил ссылку на фрагмент пьесы. Cf.! R. & J., I, II, 27: «When well-apparell'd April on the heel of limping winter treads», «Когда хорошо разодетый Апрель наступал на пятки прихрамывающей зимы».
Критик Рольф (Rolfe) подчеркнул повторяемость образа в других сонетах: «Sh. ссылался на Апрель чаще, чем на любой другой месяц... Cf.! S. 3, 10; S. 21, 7; S. 104, 7. «May, however, is a «close second», «Май, впрочем, близкий «второй».
В строке 4 относительно оборота речи heavy Saturne», «тяжелый Сатурн» критик Джордж Уиндхэм (George Wyndham) (цитировал «Введение в астрологию» Лилли (Lilly's Introduction to Anthology, 1647), а также предоставил объяснение: «... родившиеся в зодиаке планеты Сатурн меланхоличны... в сочинительстве уединённые... в спорах серьёзны... во всех своих поступках аскетичны». (К тому же Уиндхэм был склонен рассматривать этот отрывок, как (необычайно) важный для даты написания сонета, высказав следующее, — Я убеждён, что Sh.  не стал бы (вводить Сатурна в описание конкретного месяца апреля), если бы Сатурн не был видимым объектом на небе в течение апреля месяца на что он ссылается... Сатурн находился в противостоянии и, следовательно, был столь заметной фигурой на ночном небе в течение апреля месяца в 1600, 1601 годах... Если, как я полагаю, Sh. написал S. 98, имея в виду реальный Сатурн, тогда он не мог написать это раньше 1600 года и, с большей вероятностью, мог написать это в 1601 или 1602 году, когда Сатурн был наиболее заметен и постепенно представлял собой увеличенный диск» (p. 245). (Я уделил должное место этому интересному аргументу, но понятия не имею, следует ли воспринимать его всерьёз. «Сатурн» сонета — это не планета, а (образ) божества, задуманный примерно, как в пьесе Cymb., II, V, 12: «...the sweet view on't might well have warm'd old Saturn», «сладчайшим взглядом на то, что смогла бы отогреть старину Сатурна». — Ed.).

В строке 7 относительно оборота речи «any summer's story», «какую-либо историю лета» Малоун (Malone) предположил: «Под «историей лета» Sh., похоже, подразумевал какую-либо весёлую беллетристику. Так, свою комедию, основанную на приключениях короля и королевы фей, он называет «Сон в летнюю ночь» (A Midsummer Night's Dream). С другой стороны, в пьесе W.T. (II, I, 25) он написал нам: «A sad tale's best for winter», «Грустная сказка куда лучше для зимы». А также и во фрагменте пьесы Cymb. (III, IV, 12):

«If 't be summer news
Smile to 't before; if winterly, thou need'st
But keep that countenance still».

«Если б эти летние весточки
Улыбнулись им до тог как; нежели зимние, тебе так нужные
Впрочем, удерживал то выражение лица всё ещё».

По поводу строк 9-10 критик Сидни Ли (Sydney Lee) предложил для сопоставления фрагмент: Cf.! Барнфилда «Ласковый Шепард» (Barnfield, Affectionate Shepherd, I, III):

«His ivory-white and alabaster skin
Is stain'd throughout with rare vermilion red...
But as the lily and the blushing rose,
So white and red on him in order grows».

«Его кожа слоновой кости и алебастра цвета
Была окрашена причём повсюду редким ярко-красным...
Но только, как у лилии и покрасневшей розы,
Дабы белый и красный на нём чтобы возрастали».

В строке 11 относительно оборота «but sweet», «зато милыми» критик Эдмонд Малоун (Edmond Malone) (защищая предложенное им исправление): «Чего ещё можно ожидать от цветов, кроме того, что они должны быть сладкими? Наслаждение запахом — их высшая похвала. Я подозреваю, что составитель уловил многообразное (значение слова) «but», «но» в следующей части строки».

Критик Джордж Стивенс (George Steevens) дополнил оппонента: «Старое прочтение, безусловно, верное. Поэт отказывается распространяться о красоте цветов, заявляя, что они лишь сладки, и лишь восхитительны, поскольку напоминают его друга.
Критик Генри Чарльз Бичинг (Henry Charles Beeching) апеллировал оппонента: (обратившись к Малоун) «...достаточно ответить, что «они были всего лишь милыми» — это отсылка к строке 5; и в следующем сонете... Где говорилось как о сладости, так и о красоте. (See S. 99, 15. — Ed.).
Относительно строк 11-12 критик Симпсон (Simpson) (на эту идею дал ссылку к учению Платона о том, что) «...привязанность может быть перенесена путём ассоциации с помощью её примитивного объекта на новые, и всё же примитивный объект всё равно останется реальным... Привязанность к новым объектам, говорил он, — это всего лишь привязанность к старому под другими названиями и личинами». (Стоит посмотреть его заметки на S. 31, как для этих строк, так и для «тени» строки 14, примечание Уиндхэма на S. 37, 10).
Об строке 14 критик Мэсси (Massey), резюмируя выразил неординарно позитивную уверенность в том, «...что эта строка относится к весне ровно так же, как к одной из теней, склонившейся к (юноше), которая была символом Леди Вернон с обыгрыванием её имени», (в отражении её образа в сонетах 98-99 (p. 180).
 
Минто (нашёл поразительное сходство между этим сонетом и одним (стихотворением) называемым «Фаэтон к его другу Флорио», «Phaeton to his friend Florio», предисловием к Florio's «Second Frutes» (1591):
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by John Florio «Second Frutes», «Phaeton to his friend Florio»

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«Sweet friend whose name agrees with thy increase,
How fit arrival art thou of the Spring!
For when each branch hath left his flourishing,
And green-lock'd Summer's shady pleasures cease,
She makes the Winter's storms repose in peace,
And spends her franchise on each living thing:
The daisies sprout, the little birds do sing,
Herbs, gums, and plants do vaunt of their release» (etc.).

   John Florio «Second Frutes», «Phaeton to his friend Florio».

«Милый друг, какое имя согласится с твоим увеличеньем,
Насколько вписывает приход твой по Весне!
Ибо тогда любая ветвь оставит своё цветенье,
И прекратятся зеленью охваченного Лета тенистые утехи,
Она заставит зимние шторма покоиться с миром,
И потратит её привилегии на каждую живую тварь
Маргаритки прорастают, птички мелкие поют,
Травы, смолы и растения превозносят их освобожденье» (и т.д.).

   Джон Флорио «Вторые плоды», «Фаэтон его другу Флорио».
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 11.01.2024).

Как будто убеждая поверить его (предположению), что Sh. на самом деле являлся автором последнего (Chair, of Eng. Poetry, pp. 371—382).
Похоже, ни на никого из присутствующих это сравнение не произвело никакого впечатления.
(«Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).

(Примечание от автора эссе: «Second Frutes» — это вторая работа Джона Флорио лингвиста и переводчика, озаглавленная с полным названием «Entitled Second Frutes to be gathered of twelve trees», «Вторые плоды, собранные с двенадцати деревьев», с разнообразными, но восхитительными вкусами на итальянском и английском языках (1591), она появилась через тринадцать лет после публикации «First Fruits», «Первых плодов» и являлась материалом, возможно, самого интересного творческого периода жизни Джона Флорио переводчика и лингвиста).

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________


How sweet and lovely dost thou make the shame,
Which like a canker in the fragrant Rose,
Doth spot the beauties of thy budding name?
Oh, in what sweets dost thou thy sinnes inclose!
That tongue that tells the story of thy days,
(Making lascivious comments on thy sport)
Cannot dispraise, but in a kind of praise,
Naming thy name blesses an ill report.
Oh what a mansion have those vices got,
Which for their habitation chose out thee,
Where beauties vaile doth cover every blot,
And all things turnes to faire, that eyes can see!
Take heed (deare heart) of this large priviledge,
The hardest knife ill us'd doth lose his edge.


— William Shakespeare Sonnet 95
_____________________________

2024 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 95

*                *                *

Насколько милым и прекрасным будучи, позор ты навлёк,
Который, словно червоточину на благоухающую Розу (нарёк),
Пятно cделавшей красоте твоего расцветающего имени?
Ах, в какой сладости ты, окружённый своими грехами!
Чтобы язык, что рассказывал историю тех дней, (желая)
(Создавать блудливые высказывания, и на утеху выставляя)
Не мог порицать, но зато восхвалял в некотором роде, (притом)
Называл бы твоё имя, благословляя тебя дурным отзывом.
Ах, какой особняк эти пороки — получили,
Которые для своего обиталища, тебя избравшими были,
Где красота, вуалируя каждое пятно покрывала (зачастую),
И все вещи становятся на свои места, чтоб взор смог узреть!
Приняв во внимание (дорогое сердце), эту крупную привилегию,
Применённый твердейший клинок зла, потерял его остроту (впредь).

*                *                *

Copyright © 2024 Komarov A. S. All rights reserved
Swami Runinanda Jerusalem 03.01.2024
_________________________________



* НАРЕЧЬ, —
нареку, наречёшь, нарекут, прош. вр. нарек (нарёк и устар. нарек), нарекла, совер. (к нарекать), кого-что кем-чем (книжн. торж. устар.).
1. Назвать кого-нибудь каким-нибудь именем. «Тень грозного меня усыновила, Димитрием из гроба нарекла». А.С. Пушкин.
Указать на, назначить. Наречь кого-нибудь своим преемником.
2. Кому-чему чтобы. Дать кому-нибудь (какое-нибудь имя, прозвище). Наречь младенцу имя при рождении.

Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935—1940.


** inclose —
(глаг.) окружить, заключить, огораживать, огородить.

Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд. 1928 (Oxford English Dictionary, OED).





  Сонет 95 — один из 154-х сонетов, написанных английским драматургом и поэтом Уильямом Шекспиром. Это часть цикла «Прекрасная молодёжь» («Fair Youth»), в котором поэт высказывал свои претензии, обращаясь к «молодому человеку», адресату сонета. Само упоминание в ремарке заключительного двустишия образа «дорого сердца» указывает по касательной на персону женского пола, близкого для юноши человека, — леди Элизабет Вернон.


Краткий обзор сонета 95.

Распутное и бездумное поведение юноши детерминировано проявлялось во внутреннем моральном распаде положительных качеств юноши, будучи завуалированными грациозностью манер, внешней красотой и харизмой. Не зависимо от этого, поэт делает попытки в надежде на лучшее описывать юношу умозрительно представляя его образ прекрасным. Несмотря на то, что поэта сопровождали несколько публичных скандалов, с прямой причастностью их инициации со стороны юноши. Оказывается, что внешняя красота и грациозность адресата сонета скрывает пятна порока, хотя в конце концов всё лучшее должно будет потерять свои качества, если читателю ко всему этому присмотреться повнимательнее.


Структура построения сонета 95.

Сонет 95 — Один из 154-х сонетов, написанный поэтом и драматургом Уильямом Шекспиром. Как правило, чисто английский сонет состоит из трёх четверостиший, за которыми следует заключительное рифмованное двустишие. Оно следует типичной схеме рифмовки формы ABAB CDCD EFEF GG и составлено пятистопным ямбом, типом поэтического метра, основанного на пяти парах метрически слабых/сильных слоговых позиций. 11-я строка представляет собой пример правильного пятистопного ямба:

# / # / # / # / # /

«Где красота, вуалируя каждое пятно покрывала (зачастую)» (95, 11).

/ = ictus, метрически сильная слоговая позиция. # = nonictus.
В 8-й строке есть разворот как начальной, так и средней линии:

/ # # / / # # / # /

«Называл бы твоё имя, благословляя тебя дурным отзывом» (95, 8).

Начальные изменения также присутствуют в строках 6 и 10 и, возможно, в строках 2, 4 и 9. Метр требует, чтобы слово прилагательное во множественном лице «lascivious», «блудливые» в строке 6 состоял из трёх слогов.
(Pooler, Charles Knox, ed. (1918). «The Works of Shakespeare: Sonnets». The Arden Shakespeare (1st series). London: Methuen & Company. OCLC 4770201).
(Booth, Stephen, ed. 2000 (1st ed. 1977). «Shakespeare's Sonnets» (Rev. ed.). New Haven: Yale Nota Bene. ISBN 0-300-01959-9, pp. 308—309).


Семантический анализ сонета 95.

Прежде, чем приступить к семантическому анализу сонета 95 предлагаю рассмотреть близрасположенные сонеты, согласно нумерации, установленной в тексте Quarto 1609 года пытаясь уловить тематическую или образную связь между ними.

Итак, в сонете 93, повествующий бард как бы раскрывают критерии преимуществ полученных юношей при его «сотворении небесами», но оказывается, что он, как все смертные наделён зачатками «первородного греха», которые имеют тенденцию к полному раскрытию. Поэт, будучи старше юноши в содержании сонета 93 риторическую модель построили на наставлениях и притч, которые имеют намёки на очевидный источник, это — Библия.

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 93, 9—14

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«But heaven in thy creation did decree
That in thy face sweet love should ever;
Whate'er thy thoughts or thy heart's workings be,
Thy looks should nothing thence but sweetness tell.
How like Eve's apple doth thy beauty grow,
If thy sweet virtue answer not thy show!» (93, 9-14).

  William Shakespeare Sonnet 93, 9—14.

«Но небеса при твоём сотворении, постановили на самом деле
Чтоб на твоем лице всегда должна любовь сладкая обитать;
Какие перед этим твои помыслы, или вытворит сердце,
Твой взгляд не должен был быть даром, но речей сладость.
Насколько подобно яблоку Евы взрастает твоя красота,
Покуда у твоей милой добродетели нет на твой показ ответа!» (93, 9-14).

   Уильям Шекспир сонет 93, 11—14.   
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 05.02.2024).

(Примечание от автора эссе: оборот речи со словом-символом текста Quarto 1609 «Eve's apple», «яблоко Евы», будучи метафорической аллегорией в тоже время является литературным приёмом «аллюзия» с прямой ссылкой на «первородный грех» из Библии. К примеру, в поэме А.С. Пушкина «Евгений Онегин», глава VIII, строфа XXVII:

«О люди! все похожи вы
На прародительницу Эву:
Что вам дано, то не влечёт,
Вас непрестанно змий зовёт
К себе, к таинственному древу;
Запретный плод вам подавай:
А без того вам рай не рай». 

В Вульгате, Бытие 2:17, дерево описывается как «de ligno autem scientiae boni et mali», «но от дерева познания добра и зла» («mali» здесь — родительный падеж «malum»). Поскольку слово «malum» — яблоко, то есть имело двойное обозначение в текстах на латыни, поэтому в религиях Европы под «запретным плодом» подразумевалось яблоко).

Впрочем, при рассмотрении сонета 94 читатель может обнаружить некую оторванность от содержания сонета 93. Ввиду того, что сонет 94, начинается в первой строки с фразы: «They that have power…», «Они, у кого есть власть…», что нарушает неразрывность повествования между сонетами 93 и 94. Само повествование сонета 94 служит для раскрытия характерных черт власть имущих дворян, возглавляющих родовые кланы. Хотя к завершению сонета, повествующий мастерски провёл «антитезу» на контрасте аристократов назвав их «цветком», а подверженных низменным проявлениям чувств простолюдинов, — «низменным сорняком».

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 94, 1—8, 11—14

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«They that have power to hurt and will do none,
That do not do the thing they most do show,
Who, moving others, are themselves as stone,
Unmoved, cold and to temptation slow;
They rightly do inherit heaven's graces
And husband nature's riches from expense;
They are the lords and owners of their faces,
Others but stewards of their excellence» (94, 1-8).

  William Shakespeare Sonnet 94, 1—8.

«Они, у кого есть власть вредят так, и ничего не делая, (ища)
Чтобы не совершать дел, они куда чаще совершают зрелища,
Которыми, затрагивают других, сами оставаясь, подобно камню,
Неподвижные, холодные и медленно поддаваясь искушенью;
Они по праву унаследовали милосердие небес
И сберегают богатства природы для расходов (здесь);
Они — являются господами и владельцами своих личин,
Другие же — лишь распорядители их преимущества» (94, 1-8).

   Уильям Шекспир сонет 94, 1—8.   
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.02.2024).

«But if that flower with base infection meet,
The basest weed outbraves his dignity:
For sweetest things turn sourest by their deeds;
Lilies that fester smell far worse than weeds» (94, 11-14).

  William Shakespeare Sonnet 94, 11—14.

«Но если цветок тот с низменной инфекцией столкнулся (там),
Неблагородный сорняк его благородством превзойдёт (сполна):
Ибо самые сладкие вещи становятся скисшими по их делам,
Лилии, что гноятся, запахнут куда хуже, чем сорные плевела» (94, 11-14).

   Уильям Шекспир сонет 94, 11—14.   
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.02.2024).

По моему мнению, стоит выделить литературный образ «excellence», «преимущества» строки 8 сонета 94, так как он заслуживает внимания по основной причине, затрагивающей критерии социальное неравенства в условиях средневекового уклада жизни. Вопреки утверждениям Бернарда Шоу о том, что Шекспир в своих произведениях не затрагивал проблемы социального неравенства общества.

Примечательно, но содержание строки 14 сонета 94, содержит намёк, проводя директивную аналогию для понимания слова-символа «Lillies» сонетов 98 и 99. Помимо этого,  в данном контексте становится необходимым правильное понимание  последнего слова строки 14, в данном написании: «weeds», которое переводится на русский, как — «сорные плевела». Что не является случайностью, так как указывает на использование автором литературного приёма «аллюзия», давая ссылку на известную притчу «об плевелах» из Библии.

В тоже время, хиазм библейской притчи раскрывает характерную особенность аллегорического языка Шекспира, где оборот речи строки 11: «base infection», «низменная инфекция» ни в коем случает нельзя воспринимать в прямом смысле слова, ровно также в других сонетах слово-символ «canker», «червоточина» или «язва». Именно, эту ошибку сделали некоторые критики и исследователи, в своих научных трудах утверждавших об якобы «венерическом» заболевании Шекспира с симптомами «мягкого или жёсткого шанкра» на причинном месте гения драматургии.

Слово-символ «canker», «червоточины» можно обнаружить в сонетах 35, 54, 70, 95, 99, содержание подстрочников которых не было расшифровано большинством критиков, поэтому они классифицировали эти сонеты, как «до конца непонятные», как было отмечено ранее.
Что прямо указывало на их недопонимание не только ключевых идей, на которых основывалось написание самих сонетов, но и принципов «шекспировского» символизма, построенного на специфической иносказательной аллегории. Независимо от распространённого применения слов-символов, отмеченных «курсивом или с заглавной буквы» в тексте оригинального Quarto 1609 года.

Переведя фокус внимания на сонет 96, стоит отметить, что в его содержании поэт скрупулёзно указывал юноше на его недостатки и погрешности, имея почти неограниченные возможности для протекции при дворе. По причине очевидных случаев, использования этой протекции недостойными персонами с низменными помыслами.  По вполне очевидной причине подобное отношение к юноше, поэт и драматург воспринимал близко к сердцу.

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 96, 1—10

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«Some say thy fault is youth, some wantoness,
Some say thy grace is youth and gentle sport,
Both grace and faults are lov'd of more and less:
Thou makst faults graces, that to thee resort:
As on the finger of a throned Queene,
The basest jewel will be well esteem'd:
So are those errors that in thee are seen,
To truths translated, and for true things deem'd.
How many Lambs might the stern Wolfe betray,
If like a Lambe he could his lookes translate» (96, 1-10).

   William Shakespeare Sonnet 96, 1—10.
 
«Какие-то вменяли твоей виною молодость, некие — распутство,
Иные говорили об твоём изяществе юных и ласковых утех,
В обоих случаях грация и пороки любимы более иль менее (того):
Ты делаешь ошибки милостями, чтоб обращались к тебе:
Как на пальце, восседающей на троне Королевы,
Где низменные драгоценности бывают высоко оценены:
Как, все те же заблуждения, которые в тебе видны,
К истинам перевёрнутым и принятым за правдивые вещи
Скольких Агнецев мог бы суровый Волк предать (рядом),
Дабы, подобно Агнецу, он охватить мог своим взглядом» (96, 1-10).

   Уильям Шекспир сонет 96, 1—8.   
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 31.01.2024).

По моему мнению, когда повествующий бард описывал в сонете 96 черты характера юного Саутгемптона, то он таким образом охарактеризовал его, показав внутренние черты юноши, В тоже время, как содержании сонета 20 читатель может увидеть внешнее описание адресата последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь».
Известно, что Саутгемптон входил в число главных фаворитов королевы после графа Эссекса, и порой дело доходило до абсурда, когда он одаривал милостями с помощью протекции при дворе персон, недостойных благосклонностей с низменными и коварными помыслами. Именно, поэтому в сонете 96 в строках 9-10 поэт применил в качестве литературного приёма «аллюзию» на библейскую притчу «об волке и агнецах».

Однако, обратим свой взор к семантическому анализу сонета 95, который судя по содержанию заключительного двустишия, касался не только адресата сонета, но и «дорогого сердца» его возлюбленной — леди Элизабет Вернон.
 
Характерной особенностью сонета является то, что первое четверостишие сонета 95 состоит из двух предложений. Первое предложение является риторическим вопросом размером в три строки, но судя по восклицательному знаку четвёртой строки, бард применил риторической приём. Таким образом, повествующий выразил своё вполне справедливое возмущение действиями «молодого человека».
Поэтому строки 1-3 следует рассматривать вместе, в качестве составных частей основного риторического вопроса, сформировавшего сюжетную линию всего сонета.

«How sweet and lovely dost thou make the shame,
Which like a canker in the fragrant Rose,
Doth spot the beauties of thy budding name?» (95, 1-3).

«Насколько милым и прекрасным будучи, позор ты навлёк,
Который, словно червоточину на благоухающую Розу (нарёк),
Пятно cделавшей красоте твоего расцветающего имени?» (95, 1-3).

В строках 1-3, повествующий бард, обращаясь к юноше задаётся вопросом: «Насколько милым и прекрасным будучи, позор ты навлёк, который, словно червоточину на благоухающую Розу (нарёк), пятно cделавшей красоте твоего расцветающего имени?».
 Конечная цезура строки 2 мной была заполнена словом в скобках «нарёк», при помощи которого была решена проблема рифмы строки. В тоже время метафора строки 2 содержит такие слова-символы, как «canker», «червоточина» и «the fragrant Rose», «благоухающая Роза».
Хочу заострить внимание читателя на «определителе» «the» перед вторым словом-символом, так как оно по сути является идентификационным маркером придворной дамы, к которой юный Саутгемптон имел прямое отношение, так как она было его возлюбленной, это — во-первых.

Краткая справка.

«The» — определитель, используемый перед существительными для обозначения конкретных вещей или людей, о которых уже говорили или которые уже известны, или которые находятся в ситуации, когда ясно, что происходит. (Cambridge Academic Content Dictionary).
 
Во-вторых, переместив фокус внимания к ремарке в скобках оборота речи строки 13 текста Quarto 1609 года: «Take heed (deare heart) …», «Приняв во внимание (дорогое сердце) …», мы обнаруживаем упоминание сердца возлюбленной юного Саутгемптона. Вне всякого сомнения, строки 13-14 обращённые непосредственно к юноше содержат в ремарке упоминание по касательной «дорогого или дражайшего сердца» леди Элизабет Вернон. Дальнейшая хронология документированных событий указывала на тайное венчание юного Саутгемптона с любимой придворной дамой королевы в связи с её беременностью. Ритуал этого тайного венчании, был совершён без разрешения королевы. Вследствие чего, в развернувшихся далее событиях привело к заключению в тюрьму Флит обоих, заключивших тайно брак влюблённых. 

И сразу читателю становится понятна причина, почему сонеты 98 и 95 мной были соединены в одном эссе! Дело в том, что несмотря на несколько «публичных скандалов» из-за беспечности юного Саутгемптона, поэт и драматург продолжал его любить, как сына, прощая все его проказы и выходки. По вполне естественной причине поэта беспокоила судьба безалаберного, но необычайно талантливого юноши.
Впрочем, вся гамма разных чувств поэта передана в лирических строках первого четверостишия сонета 95 при помощи риторическим приёмов:

«How sweet and lovely dost thou make the shame,
Which like a canker in the fragrant Rose,
Doth spot the beauties of thy budding name?
Oh, in what sweets dost thou thy sinnes inclose!» (95, 1-4).

«Насколько милым и прекрасным будучи, позор ты навлёк,
Который, словно червоточину на благоухающую Розу (нарёк),
Пятно cделавшей красоте твоего расцветающего имени?
Ах, в какой сладости ты, окружённый своими грехами!» (95, 1-4).

В строке 4, повествующий выразил возмущение: «Oh, in what sweets dost thou thy sinnes inclose!», «Ах, в какой сладости ты, окружённый своими грехами!».
Хочу обратить внимание читателя на то, что автор сонета 95 в содержании обращался к юноше от первого лица на «ты», что говорит о высоких тональностях в эмоциональном накале страстей. Шекспир часто затрагивает тему «греха» особенно в пьесах, но в строке 4 сонета 95 эта тема выработана чересчур прямо в безапелляционной и ультимативной форме, таким образом достигла «апогея», приближаясь к точке кульминации в строках 13-14.

Для сопоставления данной темы «греха» в пьесе Шекспира «Два джентльмена из Вероны» акт 5, сцена 4, любезно прилагаю читателю ниже фрагмент перевода:

— Confer!
 ________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
 
Original text by William Shakespeare «The Two Gentlemen of Verona» Act V, Scene IV, line 2256—2275

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

ACT V. SCENE IV. Another part of the forest. 
Enter VALENTINE

JULIA

Behold her that gave aim to all thy oaths,
And entertain'd 'em deeply in her heart.
How oft hast thou with perjury cleft the root!
O Proteus, let this habit make thee blush!
Be thou ashamed that I have took upon me
Such an immodest raiment, if shame live
In a disguise of love:
It is the lesser blot, modesty finds,
Women to change their shapes than men their minds.

PROTEUS

Than men their minds! 'tis true.
O heaven! were man
But constant, he were perfect. That one error
Fills him with faults; makes him run through all the sins:
Inconstancy falls off ere it begins.
What is in Silvia's face, but I may spy
More fresh in Julia's with a constant eye?

VALENTINE

Come, come, a hand from either:
Let me be blest to make this happy close;
'Twere pity two such friends should be long foes.

William Shakespeare «The Two Gentlemen of Verona» Act V, Scene IV, line 2256—2275.


АКТ V. СЦЕНА IV. Другая часть леса.
Входит ВАЛЕНТИН

ДЖУЛИЯ

Созерцай её, что предоставлялась цель всем твоим клятвам
И забавлялась ими глубоко в её сердце.
Насколько часто ты, владея ею с помощью лжесвидетельств подрубал тот сук!
О, Протей, пусть эта привычка заставит тебя покраснеть!
Был ли ты, стыдливым от того, что Я принял на себя
Подобное нескромное одеяние, покуда стыд ещё живёт
Под маскировкою любви:
Этим наименьшим пятном, что скромность находит   
У женщин, изменяющих своё обличие чаще, чем мужчины — их разум.

ПРОТЕЙ

Не более, чем люди — есть их умы! Это истинно.
О, небеса! Будучи человеком,
Но зато неизменным, он был бы совершенным. Дабы единственной ошибкой,
Наполнившей его с помощью недостатков, заставляющих его совершать все существующие грехи:
Непостоянство отпадает прежде, чем начнётся.
Что написано на лице Сильвии, впрочем, Я могу скрытно наблюдать
Куда более свежее по Джулии с помощью неустанного взгляда?

ВАЛЕНТИН

Давай, давай, протяни руку для любого из них:
Позволь мне быть благословенным, сделав это счастливо завершившимся;
Всегда жаль, что два подобных друга надолго должны стать врагами.

   Уильям Шекспир «Два джентльмена из Вероны» акт 5, сцена 4, 2256—2275.
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 02.01.2024). 


Причём, выразительная реплика из пьесы Шекспира «Два джентльмена из Вероны» отражала мысль автора: «Twere pity two such friends should be long foes», «Всегда жаль, что два подобных друга надолго должны стать врагами», конечно же отражала опасения автора касаемые разрыва творческого сотрудничества и дружеских отношений с юным Саутгемптоном, адресатом сонетов «Прекрасная молодёжь».

Но, давайте возвратимся к семантическому анализу сонета 95, в поиске новых интересных находок в творческом наследии барда и драматурга.

Второе четверостишие сонета 95, представляет собой одно многосложное предложение, и именно, поэтому строки 5-8 следует рассматривать вместе для облегчения прочтения подстрочника.
Одной из характерных особенностей второго четверостишия является строка 6, которая представляет собой авторскую ремарку, заключённую в скобки в тексте оригинала Quarto 1609 года. Однако, эта авторская ремарка отчасти нарушает каноническое написания чисто английского сонета, это — во-первых. Во-вторых, риторическая модель второго четверостишия построена в сослагательном наклонении, на котором повествующий, как бы предостерегает предположительными вариантами, относительно ближайшего будущего юноши, адресата сонета. Из содержания, мы видим, что поэта, действительно, волновала репутация «молодого человека».

«That tongue that tells the story of thy days,
(Making lascivious comments on thy sport)
Cannot dispraise, but in a kind of praise,
Naming thy name blesses an ill report» (95, 5-8).

«Чтобы язык, что рассказывал историю тех дней, (желая)
(Создавать блудливые высказывания, и на утеху выставляя)
Не мог порицать, но зато восхвалял в некотором роде, (притом)
Называл бы твоё имя, благословляя тебя дурным отзывом» (95, 5-8).

В строках 5-6, повествующий бард, описал возможные последствия «позора», описанного в первых строках: «Чтобы язык, что рассказывал историю тех дней, (желая) (создавать блудливые высказывания, и на утеху выставляя)».
Конечная цезура строки 5 мной была заполнена деепричастием в скобках «желая», с помощью которого была установлена рифма строки.

В строках 7-8, повествующий продолжил излагать довольно-таки замысловатую риторическую фигуру в сослагательном наклонении: «Не мог порицать, но зато восхвалял в некотором роде, (притом) называл бы твоё имя, благословляя тебя дурным отзывом».
Конечная цезура строки 7 мной была заполнена присоединительным союзом в скобках «притом», который органично вписался в «шекспировскую» открытую строку, попутно установив рифму строки.   

Краткая справка.

Цезура (лат. caesura «срубание»; «рассечение, отсечение, отрубание»): 1. Ритмическая пауза в стихе, разделяющая стих на некоторое количество частей.
2. Граница смысловых частей картины, обозначенная композицией или контрастом цветов, светотеней. В классической греческой и латинской поэзии цезура — это место, где одно слово заканчивается, а следующее начинается в пределах фута. Напротив, соединение слов на конце ступни называется диэрезисом. Некоторые цезуры являются ожидаемыми и представляют собой точку артикуляции между двумя фразами или предложениями. Цезура, также описывается её положением в стихотворной строке: цезура, расположенная рядом с началом строки, называется начальной цезурой, одна в середине строки — медиальной, а одна в конце строки — конечной. Начальная и конечная цезуры редко встречаются в формальном, романтическом и неоклассическом стихах, которые предпочитают медиальные цезуры.

Образ «sport», «забавы» или «утехи» строки 6, вполне можно сопоставить с похожим литературным образом пьесы Шекспира «Отелло» (William Shakespeare «Othello» Act II, Scene I, line 229): — Confer! «When the blood is made dull with the act of sport», «Когда кровь переполнена уныньем с помощью деяний для утех».

— Но, о каких утехах идёт речь в контексте пьесы?

Вполне очевидно, что это могли быть любовные утехи при дворе, в которые входили флирт и адюльтер между придворными аристократами мужского и женского пола. Хотя, в число забав или утех могли входить: пиры, охота, рыцарские турниры, возможно, дуэли и так далее. Осталось только выявить, где пролегает граница между образом жизни в «утехах» удовлетворявших придворных аристократов и многочисленными «прегрешениями» и «пороками», полагаясь на морально-этические установки в повседневном образе жизни!

Третье четверостишие, включающее строки 9-12 представляет собой одно многосложное предложение, которое заканчивается восклицательным знаком. 

«Oh what a mansion have those vices got,
Which for their habitation chose out thee,
Where beauties vaile doth cover every blot,
And all things turnes to faire, that eyes can see!» (95, 9-12).

«Ах, какой особняк эти пороки — получили,
Которые для своего обиталища, тебя избравшими были,
Где красота, вуалируя каждое пятно покрывала (зачастую),
И все вещи становятся на свои места, чтоб взор смог узреть!» (95, 9-12).

В строках 9-10, повествующий восклицая сетует на множество пороков, которые избрали юношу в качестве обиталища: «Ах, какой особняк эти пороки — получили, которые для своего обиталища, тебя избравшими были». На первый взгляд могло сложиться впечатление, что поэт, слишком часто и занудно напоминал юноше об его пороках, в то время, когда сердца юных девиц и доступ в спальни прекрасных дам был ему беспрепятственно открыт. Но так ли, это было на самом деле, или же это был всего лишь только литературный приём, либо выпендрёж гения?

Образ «обиталища пороков» строк 9-10, вполне можно сопоставить с очень похожим литературным образом пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта» (William Shakespeare «Romeo and Juliet» Act III, Scene II, line 83—85): — Confer! «Was ever book containing such vile matter So fairly bound? O, that deceit should dwell In such a gorgeous palace!», «Была ли когда-либо книга, содержащая подобные мерзкие материалы, так хорошо переплетена? О, дабы обману должно было проживать в столь великолепном дворце!». 
Впрочем, приведённый фрагмент пьесы пронизан почти неуловимой, необычайно утончённой иронией присущей только Шекспиру. Как «книга, содержащая подобные мерзкие (то есть порочные) материалы, так хорошо переплетена», что смогла «проживать в столь великолепном дворце!»? Но, как великолепно написано!

В строках 11-12, повествующий бард углубляет тему, однако, строку 12 завершает, опираясь на воззрения стоиков «Об логике»: «Где красота, вуалируя каждое пятно покрывала (зачастую), и все вещи становятся на свои места, чтоб взор смог узреть!».
Конечная цезура строки 11 сонета 95 была мной заполнена неизменяемым наречием в скобках «зачастую», которое разрешило проблему рифмы строки. 

В заключительном двустишии, которое обращено непосредственно адресату, повествующий подводя черту вышенаписанному затронул тему «knife evil», «клинка зла», которая по сути являлась одной из производных всеобъемлющего образа «первородного греха». Однако, в медиальной ремарке, что в скобках строки 13 текста оригинала Quarto 1609 года, можно увидеть упоминание об «дорогом сердце», «deare heart» молодой девушки, которая была слишком близка «молодому человеку», адресату сонета. 
 
«Take heed (deare heart) of this large priviledge,
The hardest knife ill us'd doth lose his edge» (95, 13-14).
   
«Приняв во внимание (дорогое сердце), эту крупную привилегию,
Применённый твердейший клинок зла, потерял его остроту (впредь)» (95, 13-14).

В строках 13-14, повествующий бард, обращается на прямую от первого к юноше, сделав медиальную ремарку в скобках строки 13: «Приняв во внимание (дорогое сердце), эту крупную привилегию, применённый твердейший клинок зла, потерял его остроту (впредь)». Конечная цезура строки 14 мной была заполнена неизменяемым наречием в скобках «впредь», которое органически вписалось в «шекспировскую» свободную строку, одновременно установило рифму строки.
 
— Но, что имел ввиду поэт, говоря об «hardest knife ill us'd doth lose his edge», «твердейшем клинке зла, потерявшем его остроту» в строке 14 сонета 95?

Похожий образ «conquests of knife evil», «завоевания клинка зла» в апогее накала страстей между поэтом и юношей, читатель мог встретить при прочтении строки 11 сонета 74:

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 74, 1—4, 9—12

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«But be contented when that fell arrest
Without all bail shall carry me away;
My life hath in this line some interest,
Which for memorial still with thee shall stay» (74, 1-4).   

   William Shakespeare Sonnet 74, 1—4.

«Но будь удовлетворён, если что подпаду под арест.
Без полного залога будешь увозить меня долой;
Моя жизнь имеет в этом плане некоторый интерес,
Который для памяти всё ещё останется с тобой» (74, 1-4).   

   Уильям Шекспир, Сонет 74, 1—4.
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 21.09.2023).

«So then thou hast but lost the dregs of life,
The prey of worms, my body being dead,
The coward conquest of a wretch's knife,
Too base of thee to be remembered» (74, 9-12).   

   William Shakespeare Sonnet 74, 9—12.

«Итак, что ты имеешь, но я остатки жизни потерял,
Добычей червей, моё тело будучи умерщвлённым (проклял),
В трусливым завоевании — жалкого клинка (зла),
Слишком низко для тебя, быть упомянутым (тогда)» (74, 9-12).   

    Уильям Шекспир, Сонет 74, 9—12.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 21.09.2023). 

Судя по содержанию сонета 74, который был написан в виде послания, предназначенного юноше накануне одного из крупнейших «публичных скандалов», где юный Саутгемптон, непосредственно сам по беспечности подставил поэта и драматурга, создав ситуацию вероятного ареста поэта, для которого публичная потеря чести и достоинства в лице литературного бомонда, была бы куда хуже физической смерти. Причём, столь частое использование юридической терминологии в оборотах речи сонетов не случайна, так как она была актуальна и обусловлена необходимостью.

Впрочем, прочитав строки сонета 95, читатель может обратить внимание на похожую ситуацию из жизни барда при участии не только юноши, но и сторонней персоны, инсайдера, по-видимому, молодой и прекрасной дамы — «тёмной леди». Ситуация накала страстей с угрозой публичного позора при непосредственном участии «молодого человека» в качестве инициатора «публичного скандала» поставила поэта в глазах общественного мнения в роли плагиатора. Юный Саутгемптон в порыве беспечного самолюбования, создал предпосылки патовой ситуации, когда очередной раз поставил поэта и драматурга на грань очередного «публичного скандала».

Необычайно выразительный литературный образ «клинка зла», «knife evil» или «завоеваний клинка зла», «conquests of knife evil», используемый автором в качестве иносказательной аллегорией как в сонетах, так и пьесах несомненно заслуживает пристального внимания по причине неверного трактования и недопонимания рядом критиков его роли в творчестве Шекспира, в качестве кульминационной точки сюжетной линии, практически всех сонетов.
Ключевая роль этого образа заключалась в том, чтобы независимо ни от чего перемещать внимание читателя к теме «первородного греха», а именно дилемме при выборе человека, — какую сторону принять, добра или зла. Литературный образ «первородного греха», который определяет стратегию главных героев в ходе действа, на самом деле нашёл своё достойное место в сюжетах всех пьес, включая содержание сонетов.

Уильям Шекспир, будучи религиозным человеком, использовал фрагменты текстов из так называемой «Маргинальной Женевской Библии» («Marginalia of the Geneva Bible»), находившейся в личном пользовании поэта и драматурга, где на полях страниц были написаны его рукой пометки фрагментов пьес. При внимательном прочтении сонетов вдумчивый читатель может обнаружить, что их сюжеты по большей части опирались на мифологию, учения стоиков, а также хрестоматийные библейские притчи, дающие прямые ссылки на Библию.
 
«Человека разумного», «homo sapiens», созданного по сходству и подобию с Богом, где перед человеком истинно верующим поставлена задача, построенная на жёстких требованиях необходимых для вхождения в «царствие небесное». С другой стороны, дуальная основа всего материального мира со времён его сотворения творцом раскрывает, изначально заложенный процесс непрерывной борьбы добра со злом.
В итоге, сам Уильям Шекспир становится жертвой «завоеваний клинка зла», вследствие клеветы и инсинуаций, порочащих его честное имя придворного аристократа, поэта и драматурга не только в конце его жизни, но и на протяжении нескольких веков вплоть до сего времени.

Впрочем, сфокусирую внимание читателя на одном из фрагментов пьесы «Два джентльмена из Вероны» акт 4 сцена 4, в котором Шекспир в аутентичной манере описал мельчайшие детали своих чувств и переживания в риторический диалогах мизансцен самой пьесы.

В связи с чем, любезно прилагаю ниже для ознакомления и сопоставления читателем критериев образов «conquests of knife evil», «завоеваний клинка зла» во фрагменте пьесы Шекспира «Два джентльмена из Вероны»:   

— Confer!
 ________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________
 
Original text by William Shakespeare «The Two Gentlemen of Verona» Act IV, Scene IV, line 1893—1913

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

ACT IV. SCENE IV. The same.
Enter LAUNCE, with his Dog

PROTEUS

Go get thee hence, and find my dog again,
Or ne'er return again into my sight.
Away, I say! stay'st thou to vex me here?

Exit LAUNCE

A slave, that still an end turns me to shame!
Sebastian, I have entertained thee,
Partly that I have need of such a youth
That can with some discretion do my business,
For 'tis no trusting to yond foolish lout,
But chiefly for thy face and thy behavior,
Which, if my augury deceive me not,
Witness good bringing up, fortune and truth:
Therefore know thou, for this I entertain thee.
Go presently and take this ring with thee,
Deliver it to Madam Silvia:
She loved me well deliver'd it to me.

JULIA

It seems you loved not her, to leave her token.
She is dead, belike?

PROTEUS

Not so; I think she lives.

JULIA

Alas!

PROTEUS

Why dost thou cry 'alas'?

William Shakespeare «The Two Gentlemen of Verona» Act IV, Scene IV, line 1893—1913.

АКТ IV. СЦЕНА IV. То же самое.
Входит ЛАУНС со своей собакой

ПРОТЕЙ

Иди, пошёл ты отсюда вон и поищи мою собаку заново,
Или никогда больше не попадайся в поле моего зрения.
Прочь, Я сказал! Останешься ли ты, меня досаждать здесь?
 
Уходит ЛАУНС

Раб, что до конца по-прежнему ввергает меня в стыд!
Себастьян, похоже Я развлёк тебя
Отчасти потому, что Я нуждался в таком юноше,
Чтобы он умел с некоторой осторожностью вести мои дела,
Ибо нельзя доверять вот так это глупому мужлану,
Но только главным образом из-за твоего лица и твоей манеры поведения,
Которые, если моё предчувствие меня не обманывает,
Свидетельствует о хорошем воспитании, удачливости и правдивости:
Поэтому знай ты, ради этого Я развлекал тебя.
Пойди сейчас же, и возьми это кольцо с собой,
Передай его мадам Сильвии:
Она меня очень любила, что же, доставь его от меня.

ДЖУЛИЯ

Похоже, вы не любили её, оставляя её символ.
Похоже, она мертва?

ПРОТЕЙ

Нет не поэтому; Я думаю, она жива.

ДЖУЛИЯ

Увы!

ПРОТЕЙ

Так, почему ты кричишь: «Увы»?

  Уильям Шекспир «Два джентльмена из Вероны» акт 4, сцена 4, 1893—1913.
  (Литературный перевод Свами Ранинанда 01.02.2024). 

Возвращаясь к семантическому анализу сонета 95, хочу подчеркнуть важное значение литературного образа «дорого сердца», «deare heart», помеченного авторской ремаркой в строке 13 для осмысленного понимания в прочтении подстрочника сонетов 98 и 99, где по касательной  образ «молодой придворной фрейлины» был упомянут языком «шекспировского» аллегорического символизма. 

«Take heed (deare heart) of this large priviledge,
The hardest knife ill us'd doth lose his edge» (95, 13-14).
   
«Приняв во внимание (дорогое сердце), эту крупную привилегию,
Применённый твердейший клинок зла, потерял его остроту (впредь)» (95, 13-14).

Итак, «приняв во внимание дорогое сердце (молодой придворной фрейлины), эту крупную привилегию, где применённый твердейший клинок зла, потерял его остроту (впредь)», иными словами, в обоюдной любви юноши и молодой фрейлины королевы «твердейший клинок зла» потерял остроту и свои смертоносные свойства. Из всего этого следовало, что настоящая любовь всегда побеждает любое проявление зла!

Выводы: несмотря на то, что сонет 95 был адресован и посвящён «молодому человеку» в подстрочнике по касательной было упомянуто в ремарке строки 13 «дорогое сердце» его возлюбленной юной придворной фрейлины, следуя хронологии исторических событий, — леди Элизабет Вернон. Причём, сам факт её сосуществования, в качестве «возлюбленной Саутгемптона, поэтом был отмечен, как «large priviledge», «крупная привилегия», где применённый «hardest knife ill», «твердейший клинок зла» наветов и сплетен потерял свою смертоносную остроту по причине взаимной любви, это — во-первых.
   
Во-вторых, содержание сонета 95 из Quarto 1609 года содержало слова-символы, служившие идентификационными маркерами входящие в «шекспировский» язык аллегорического иносказания. Один из этих идентификационных маркеров предоставил мне подсказку на образ «дорогого сердца» Элизабет Вернон, возлюбленной юного Саутгемптона, служивший ключом для расшифровки в полном объёме подстрочника сонета 95.
 
В-третьих, идентификационные маркеры сонетов 98 и 95 в ходе исследования дали возможность раскрыть подстрочники сонетов 94 и 96, а также значительно раньше были подтверждены результатами исследования сонета 99.

В-четвёртых, в ходе исследовательской работы данная методология использования идентификационных маркеров для расшифровки слов-символов, входящих в качестве составной части в «шекспировский» язык аллегорического иносказания, принимая во внимание текст оригинала Quarto 1609 года, показала свою релевантность. Это предоставило мне возможность прочитать подстрочник ряда сонетов, по определению критиков, входивших в число «не до конца понятных», чтобы донести до читателя через чётко сформулированные окончательные выводы при помощи «релевантной логики», «relevant logic».

Кратная справка.

Релевантность (от англ. relevant — существенный, уместный) в информационной науке и информационном поиске означает степень соответствия найденного документа или набора документов в полной мере удовлетворяющим информационным нуждам пользователя. Профессор Тефко Сарацевич отметил тесную связь данной концепции с базовыми понятиями когнитивной теории релевантности, разработанной Дэном Спербером и Дейдрой Уилсон в разделе математики, в качестве «релевантной логики», «relevant logic».


(Примечание: для ознакомления читателем прилагаю критические дискуссии и заметки, имеющие прямое отношения к сонету 95, которые могут заинтересовать исследователей, занимающихся углублённым изучением наследия гения драматургии. По этическим соображениям, текст предоставленного материала в ходе перевода максимально сохранен, поэтому автор эссе не несёт ответственности за грамматические сокращения, стилистику и пунктуацию ниже предоставленного ознакомительного архивного материала).


Критические дискуссии и заметки к сонету 95.

Критик Тайлер (Tyler) при обсуждении содержания сонета 95 отметил описанную ситуацию в нём, как «на грани скандала», примерно так: «Скандал... который поэт ранее упомянул и расценил, как (последствие) клеветы, кажется (если это, тоже самое то) теперь оказался очевидной правдой, чтобы можно было бы допустить опровержение или смягчение».

В строке 6 относительно слова «sport», «забава» или «утехи» критик Шмидт (Schmidt) предположил: «Удовольствие».
Критик Рольф (Rolfe) апеллировал оппонента: «Чувственность». Cf.! Oth., II, I, 229: «When the blood is made dull with the act of sport», «Когда кровь переполнена уныньем с помощью деяний для утех».

По поводу строки 8 критик Джордж Стивенс (George Steevens) комментировал и предложил ссылку на фрагмент пьесы: «Гнуснейшие вещи». Cf.! A. & C, II, II, 243—345: «Become themselves in her; that the holy priests bless her when she is riggish», «Станьте самим собой с ней; чтобы святые священники благословляли её, когда она предстанет неуклюжей».

Относительно строк 9-12 критик Мэсси (Massey), предоставил ссылку на фрагмент пьесы: Cf.! R. & J., III, II, 83—85: «Was ever book containing such vile matter So fairly bound? O, that deceit should dwell In such a gorgeous palace!», «Была ли когда-либо книга, содержащая подобный мерзкие материалы, так хорошо переплетена? О, чтоб обману должно было проживать в столь великолепном дворце!» (p. 177).

В строке 12 относительно оборота речи «turnes to faire», «становятся на свои места» критик Рольф (Rolfe) сослался: Cf.! (S. 40, 13). (Тайлер явно и, предположительно, Бичинг и Нильсон положили, что это может быть воспринято транзитивно, с «vaile doth», «вуалируются» в качестве сопутствующего подлежащему).
Критик Герман Исаак (Hermann Isaac) сделал предположение: «Этот со следующим сонетом отчасти адресованы тёмной леди... Строки 9-12 ясно указывают на неё; а строки 4, 7, 8 из S. 96, вполне могли стоять в S.150. Или же, сопоставив заметки на S. 70». (Archiv, 62: 14, 18).
(«Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).


________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________


Against that time (if ever that time come)
When I shall see thee frown on my defects,
When as thy love hath cast his utmost sum,
Call'd to that audit by advis'd respects,
Against that time when thou shalt strangely pass,
And scarcely greet me with that sunne thine eye,
When love converted from the thing it was
Shall reasons find of settled gravity.
Against that time do I insconce me here
Within the knowledge of mine own desert,
And this my hand, against myselfe uprear,
To guard the lawful reasons on thy part,
To leave poor me, thou hast the strength of laws,
Since why to love, I can allege no cause.


— William Shakespeare Sonnet 49
_____________________________

2024 © Литературный перевод Свами Ранинанда, Уильям Шекспир Сонет 49

*                *                *

Вопреки тому времени (если, когда-либо придёт то время),
Когда увижу, как ты нахмурил брови на мои изъяны (напоказ),
Когда только, как сбросит твоя любовь предельной суммы (бремя),
Призывающее к тому аудиту, советующему соблюдение (на сей раз),
Вопреки тому времени, когда ты мимо по-странному — пройдёшь,
И едва ли, поприветствуешь меня тем солнечным (взором) твоих глаз,
Когда любовь преображалась, судя по тому, чем была (и что ж),
Должны были найтись поводы устоявшейся гравитации (днесь).
Вопреки тому времени Я, укрываемый мной — здесь
В рамках познания моей собственной пустыни,
И эта моя рука позади против самого себя,
Защищает законные основания — твоей стороны,
Покинул убогого меня ты, силой законов обладая,
После чего зачем любить, коль Я не смогу заявить причины.


*                *                *

Copyright © 2024 Komarov A. S. All rights reserved
Swami Runinanda Jerusalem 06.01.2024
_________________________________



* settled —
постоянный, установившийся, устоявшийся
(прилагательное)
когда не изменяется или не двигается с места; то, что не изменяется;
установившаяся погода или устоявшийся образ жизни.
Примеры:

He never had a settled home as a child (= he moved around a lot or lived with different people).
Он никогда не имел постоянного дома в детстве (= он много переезжал, либо жил с совершенно разными людьми).

Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд. 1928 (Oxford English Dictionary, OED).


** ensconce —
(уст. форма. insconce)
укрывать, укрываться, устроиться (поудобнее)
(глагольные формы) (формальный глагол)
(+прил. / преп.) | Если вы где-то устроились удобно, укрылись устроившись, или же закрепились; вы сделали так, что ощущаете себя в том месте или в том положении комфортно и безопасно.
Примеры:

He ensconced himself in my bedroom as if he owned it.
Он устроился в моей спальне, как будто он владел ей.

The teacher was ensconced in an elaborate wooden chair.
Учитель устроился на искусно сделанном деревянном стуле.

Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд. 1928 (Oxford English Dictionary, OED).


*** allege —
утверждать, утверждается, заявить, заявлять
(глагольные формы)
(часто пассивный) (формальный)
констатировать что-то, как факт, но без предоставления доказательств; что-то утверждать или утверждалось (о том, что).
Примеры:

The prosecution alleges (that) she was driving carelessly. 
Обвинение утверждает, (что) она вела себя небрежно.

He is alleged to have mistreated the prisoners.
Он, как утверждается, плохо обращался с заключёнными.

This procedure should be followed in cases where dishonesty has been alleged.
Эта процедура должна соблюдаться в случаях, когда была заявлена нечестность.

Оксфордский Большой словарь в 12-ти томах изд. 1928 (Oxford English Dictionary, OED).




 Сонет 49 — один из 154-х сонетов, написанных английским драматургом и поэтом Уильямом Шекспиром. Сонет 49 входит в последовательность сонетов «Прекрасная молодёжь», «Fair Youth» (1—126). В сонете 49 поэт предстал перед дилеммой «переоценки отношений» с юношей, но при этом предоставляя доводы их многолетней дружбы, в связи с тем, что силой законов он сам отдалился от поэта.


Структура построения сонета 49

Сонет 49 — английский или шекспировский сонет. Английский сонет содержит три четверостишия, за которыми следует заключительное рифмованное двустишие, в общей сложности четырнадцать строк. Оно следует типичной схеме рифмовки формы, ABAB CDCD EFEF GG, и написано пятистопным ямбом, типом поэтического метра, основанного на пяти парах метрически слабых / сильных слоговых позиций. Тринадцатая строка иллюстрирует обычный пятистопный ямб:

# / # / # / # / # /

«Покинул убогого меня ты, силой законов обладая» (49, 13).

/ = ictus, метрически сильная слоговая позиция. # = nonictus.

Создавая полную рифму со словом «part», «сторона» строки 12 при помощи написанного слова «desert», «пустыня» строки 10 текста Quarto 1609 года.
(Pooler, Charles Knox, ed. (1918). «The Works of Shakespeare: Sonnets». The Arden Shakespeare (1st series). London: Methuen & Company. OCLC 4770201).
(Kerrigan, John, ed. 1995 (1st ed. 1986). «The Sonnets And A Lover's Complaint». New Penguin Shakespeare (Rev. ed.). Penguin Books. ISBN 0-14-070732-8).


Семантический анализ сонета 49.

Перед началом рассмотрения семантического анализа сонета 49 предлагаю читателю переместить фокус внимания на содержание близрасположенных сонетов для выявления образных или тематических связей.
Сонеты 46-47, согласно содержанию, входят в небольшую группу посвящённых теме борьбы «взгляда и сердца», где в сонете 47 «союз пролёг между взглядом и сердцем».

В группе сонетов 44-45, согласно содержанию, оба сонета тематически объединены философскими аспектами Платона из «Идеи Красоты» и Аристотеля из «О природе вещей», слова-символы с заглавной сонета 45, а образ «тусклой субстанция плоти» сонета 44, прямо указывают на очевидность данного утверждения.

— Confer! 
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 45, 3—7

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«The first my thought, the other my desire,
These present absent with swift motion slide.
For when these quicker Elements are gone
 In tender Embassie of love to thee,
My life being made of foure, with two alone» (45, 3-7).

     William Shakespeare Sonnet 45, 3—7.

«Сперва моя мысль, следующим моё стремление
Их присутствие ускользает с ускоренным движеньем.
Ибо, когда эти более быстрые Элементы исчезнут
В нежном Представительстве любви к тебе (тут),
Моя жизнь состоит из четырёх, с двумя в одиночку» (45, 3-7).

     Уильям Шекспир сонет 45, 3—7.
     (Литературный перевод Свами Ранинанда 24.02.2024).

Оборот речи «with two alone», «с двумя в одиночку» прямо подсказывает на то, что поэт и драматург в конце поэтической строке сонета 45 строки 7 искренне намекал на чувства разлучённого человека в момент написания сонета.

________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 44, 1—4

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«If the dull substance of my flesh were thought,
Injurious distance should not stop my way;
For then, despite of space, I would be brought,
From limits far remote, where thou dost stay» (44, 1-4).

   William Shakespeare Sonnet 44, 1—4.

«Ежели тусклая субстанция моей плоти была бы мыслью,
То пагубная дистанция не остановила бы мой путь;
Дабы тогда, несмотря на пространство, Я был бы перенесён,
За пределы далёко удалённых, где ты оставался» (44, 1-4).

     Уильям Шекспир сонет 44, 1—4.
     (Литературный перевод Свами Ранинанда 24.02.2024).

Предметом поэтических размышлений, повествующего барда в сонете 44 являлись такие категории, как человеческой мысль и пространство, где мысль человека может моментально преодолеть любую дистанцию, что выглядит в виде очевидной подсказки, указывающей на источник и это, — труд Аристотеля «О природе вещей».

Рассматривая литературный образ «jewels trifles», «драгоценных мелочей», сонета 48 можно лишь только догадаться, что в этом образе были упомянуты мастерски сочинённые, удачно написанные бардом фрагменты пьес. По сути, само содержание сонета 48 по сравнению с окружающими его сонетами, согласно нумерации, принятой в тексте Quarto 1609 года выглядит, словно имплантат, как не имеющий общей сюжетной линии с близрасположенными, ни объединяющей образной, либо тематической связи.

— Confer! 
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 48, 1—8

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«How careful was I, when I took my way,
Each trifle under truest bars to thrust,
That to my use it might unused stay
From hands of falsehood, in sure wards of trust!
But thou, to whom my jewels trifles are,
Most worthy comfort, now my greatest grief,
Thou, best of dearest and mine only care,
Art left the prey of every vulgar thief» (48, 1-8).

   William Shakespeare Sonnet 48, 1—8.

«Насколько был осторожен Я, когда мой путь принимал,
Каждой мелочью, навязанной под правдивым запретом,
Для меня в праве том не применённого оставшись я (внимал)
Из рук фальшпокрытия, в надёжной опеке доверия (и поделом)!
Но ты, кому мои драгоценные мелочи будучи (юдолью),
Самым достойным утешеньем, теперь стали великой скорбью,
Ты, лучший из дражайших и мне лишь только оказывал заботу,
Мастерство оставил добычей любому вульгарному вору (в угоду)» (48, 1-8).

    Уильям Шекспир сонет 48, 1—8.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.12.2023).
 
Содержание сонета 48, куда более похоже на ряд претензий поэта к юноше, возникших в ходе творческого сотрудничества накануне возникновения «публичного скандала», по-видимому, связанного с нарушениями авторских прав на фрагменты некоторых пьес.

В тоже время, содержание следующего сонета 50 не сильно отличается по тематике от сонета 49, и вполне можно предположить, что оба сонета входят в одну из малых групп. Дело в том, что риторическая модель сонета 50 более похожа на размышления поэта в одиночестве, поэтому её условно можно назвать «аутопсихоанализом», где автор мог свободно что-либо выразить самому себе при помощи внутреннего диалога со своим «подсознательным Я». Вполне вероятно, что Уильям Шекспир основательно исследовал область психологии и на несколько веков опередил психоанализ Зигмунда Фрейда.

— Confer! 
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnet 50, 1—4

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«How heavy do I journey on the way,
When what I seek, my weary travel's end,
Doth teach that ease and that repose to say,
'Thus far the miles are measur'd from thy friend» (50, 1-4).

    William Shakespeare Sonnet 50, 1—4.

«Насколько тяжко совершал Я странствие — на пути (всласть),
Когда в том, что Я искал моего изнурительного путешествия итогом,
Научился той лёгкости и тому покою, чтоб (себе) сказать, —
До сих пор от твоего друга мили отмерять лишь только (слогом)» (50, 1-4).

    Уильям Шекспир сонет 50, 1—4.
    (Литературный перевод Свами Ранинанда 22.02.2024).

Но, давайте возвратимся непосредственно к семантическому анализу сонета 49, в предвкушении необычайно интересных находок. При прочтении сонета 49, желательно строго следовать знакам препинания, то есть учитывать «пунктуацию» оригинального текста Quarto 1609 года. При прочтении на языке оригинала данного сонета вслух, у меня аж, дух перехватило от великолепия шекспировской строки в необычайно красивом звучания на английском! 

Стоит отметить, что строки 1-8 сонета 49, входящие в первое и второе четверостишия представляют собой одно многосложное предложение. Поэтому для облегчения семантического анализа указанных строк, предлагаю рассматривать по две строки, согласно шекспировскому правилу, — «двух строк».

«Against that time (if ever that time come)
When I shall see thee frown on my defects» (49, 1-2).

«Вопреки тому времени (если, когда-либо придёт то время),
Когда увижу, как ты нахмурил брови на мои изъяны (напоказ)» (49, 1-2).

При прочтении первых двух строк сонета 49, содержащих ремарку в скобках в конце первой, сложилось впечатление, что повествующий бард после очередного «публичного скандала» предчувствовал предстоящий полный разрыв дружеских отношений с «молодым человеком», поэтому поэт стремился момент разрыва дружеских отношений, как можно дольше оттянуть. Несомненно, привязанность к юноше была настолько велика, что подталкивает читателя на мысль об кровном родстве.

В строках 1-2, повествующий обращаясь к юноше от первого лица в сослагательном наклонении перечислял признаки их полного разрыва отношений, только он против этого: «Вопреки тому времени (если, когда-либо придёт то время), когда увижу, как ты нахмурил брови на мои изъяны (напоказ)».
Впрочем, в оригинале Quarto 1609 года первая строка сонета 49 содержит ремарку в скобках, поэтому выделение ремарки при переводе на русский, в знак уважения автора по этическим соображениям ремарка сонета 49 оригинального текста была мной полностью сохранена.

Конечная цезура строки 2 мной была заполнена наречием в скобках «напоказ», которое обозначает «на виду у всех». Наречие при заполнении конечной цезуры не только органично вошло в «шекспировскую» свободную строку, но и разрешило проблему рифмы строки, возникшую при переводе на русский.

Хочу отметить, что структура построения английского сонета, где начальная строка в каждом из трех четверостиший начиталась с фразы: «Against that time…», «Вопреки тому времени…», по-моему, было новаторским приёмом в любовной лирике «елизаветинской» эпохи.
В то же время, повторение предлога «Against», «Вопреки» в начале каждого из трёх четверостиший указывает на применение литературного приёма «аллитерация», с помощью которой поэт придал необычайно выразительное и неповторимое звучание всему стихотворному произведению, подчёркивая его значимость в общем контексте последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь».

 Краткая справка.

  Аллитерация — это повторение одинаковых или однородных согласных частиц или предлогов в начале стихотворной строки, придающее тексту особую звуковую выразительность, особенно в стихосложении. Подразумевается большая, по сравнению со средне языковой, частотность этих звуков на определённом отрезке текста или на всём его протяжении. Об аллитерации не принято говорить в тех случаях, когда звуковой повтор появляется, вследствие повторения морфем. Словарным видом «аллитерации» является тавтограмма.

Тогда, как повторение фразы: «Against that time», «Вопреки тому времени» трижды в начале каждого из трёх четверостиший указывает на применение литературного приёма «ассонанс». Таким образом, «ассонанс» придал поэтические ритмы сюжетной линии сонета, характеризуя его значимость для поэта и драматурга.
Характерной особенностью подобного построения риторического фигуры в сослагательном наклонении является, создание при помощи предлога «вопреки» риторического противопоставления в «антитезе», основанной на противопоставлении мотиваций дальнейших действий в отношениях между двумя лицами.

«Against that time (if ever that time come)
When I shall see thee frown on my defects,
When as thy love hath cast his utmost sum,
Call'd to that audit by advis'd respects» (49, 1-4).

 «Вопреки тому времени (если, когда-либо придёт то время),
Когда увижу, как ты нахмурил брови на мои изъяны (напоказ),
Когда только, как сбросит твоя любовь предельной суммы (бремя),
Призывающее к тому аудиту, советующему соблюдение (на сей раз)» (49, 1-4).

В строках 3-4, повествующий бард, используя финансовую терминологию расширил тему разрыва отношений с юношей: «Когда только, как сбросит твоя любовь предельной суммы (бремя), призывающее к тому аудиту, советующему соблюдение (на сей раз)».
Повторение наречий «ever», «когда-либо» первой строки и «when», «когда» дважды в строках 2-3, что указывает на применение автором сонета литературного приёма «ассонанс», который выделяет первое четверостишие, а также по отдельности каждую строку.

Конечная цезура строки 3 мной была заполнена словом в скобках «бремя», которое не только органически вписалось в «шекспировскую» строку, но и разрешило проблему рифмы строки. Конечная цезура строки 4 мной была заполнена оборотом речи в скобках «на сей раз», подошедшим по смыслу и установившим рифму строки. Иносказание строк 3-4, выраженное через финансовую терминологию, на самом деле показывает применение автором, такого литературного приёма, как «метонимия».

Краткая справка.
 
Метонимия (др.-греч. metomia «переименование», от meta — «над» + otoma / otvma «имя») — вид тропа, словосочетание, в котором одно слово заменяется другим, обозначающим предмет (явление), находящийся в той или иной (пространственной, временной и т. п.) связи с предметом, который обозначается заменяемым словом. Замещающее слово, при этом употребляется в переносном значении. Для того, чтобы скрыть подстрочник в тексте произведения автору требуются литературные приёмы в качестве инструментов, скрывающих основной авторский замысел, чтобы автор мог зашифровать многоуровневый смысл написанного. Метонимию следует отличать от метафоры, с которой её нередко путают: метонимия основана на замене слов «по смежности» (часть вместо целого или наоборот, представитель класса вместо всего класса или наоборот, вместилище вместо содержимого или наоборот и т. п.), а метафора — «по сходству». Частным случаем метонимии является синекдоха.

Строки 3-4 сонета 49 получили логическое обоснование в закономерном желания поэта «провести аудит», то есть переоценку их дружбы и творческого сотрудничества, проистекающего из содержания строк 4-8 сонета 48, что прямо указывает на взаимосвязанность сонетов общей сюжетной линией:

— Confer! 
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare Sonnets 49, 3—4; 48, 4—8

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«When as thy love hath cast his utmost sum,
Call'd to that audit by advis'd respects» (49, 3-4).

   William Shakespeare Sonnet 49, 3—4.

«Когда только, как сбросит твоя любовь предельной суммы (бремя),
Призывающее к тому аудиту, советующему соблюдение (на сей раз)» (49, 3-4).

   Уильям Шекспир сонет 49, 3—4.
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 06.01.2024).

«From hands of falsehood, in sure wards of trust!
But thou, to whom my jewels trifles are,
Most worthy comfort, now my greatest grief,
Thou, best of dearest and mine only care,
Art left the prey of every vulgar thief» (48, 4-8).

   William Shakespeare Sonnets 48, 4—8.

«Из рук фальшпокрытия, в надёжной опеке доверия (и поделом)!
Но ты, кому мои драгоценные мелочи будучи (юдолью),
Самым достойным утешеньем, теперь стали великой скорбью,
Ты, лучший из дражайших и мне лишь только оказывал заботу,
Мастерство оставил добычей любому вульгарному вору (в угоду)» (48, 4-8).

   Уильям Шекспир сонет 48, 4—8.
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 07.12.2023).

(Примечание от автора эссе: поэт и драматург был вынужден признать, что находится на грани «публичного скандала» из-за причастности юного Саутгемптона к его возникновению, поэтому в строках 3—4 сонета 49 Шекспир поставил под сомнение надёжность творческого сотрудничества по причине нарушения его авторских прав).   
 
Но, давайте вернёмся к семантическому анализу сонета 49, где автор в втором четверостишии продолжил тему» отчуждения на фоне, надвигающего «публичного скандала». Впрочем, поэтические строки сонета принизывает чувство внутреннее сожаления барда в предчувствии полного разрыва с беспечным и самовлюблённым юношей, инициирующим своими действиями возникновение очередного «публичного скандала» у драматурга, как автора.

«Against that time when thou shalt strangely pass,
And scarcely greet me with that sunne thine eye,
When love converted from the thing it was
Shall reasons find of settled gravity» (49, 8-11).

«Вопреки тому времени, когда ты мимо по-странному — пройдёшь,
И едва ли, поприветствуешь меня тем солнечным (взором) твоих глаз,
Когда любовь преображалась, судя по тому, чем была (и что ж),
Должны были найтись поводы устоявшейся гравитации (днесь)» (49, 8-11).

В строках 8-9, повествующий обращаясь к юноше в сослагательном наклонении далее развил тему: «Вопреки тому времени, когда ты мимо по-странному — пройдёшь, и едва ли, поприветствуешь меня тем солнечным (взором) твоих глаз». Для верного построения предложения при переводе, согласно правилам, грамматики и стилистики на русском мной была заполнена медиальная цезура строки 9, соответствующим словом в скобках «взором», которое прибавило поэтическую стопу строке. Таким образом, заполнение медиальной цезуры упорядочило пятистопный ямб строки, зафиксировав рифму.

Литературный образ «солнечного (взора) глаз» строки 9 не случайный, так как устанавливает связь сонета 49 со всеми сонетами, в которых присутствовал образ «Апреля» и «солнечного Апреля», играя роль ключевого сонета, фиксирующего кульминационную точку в переоценке взгляда автора сонета на окружение, что указывает на один из переломных моментов в жизни поэта и драматурга.
Вне всякого сомнения, образ «солнечного (взора) глаз» юноши, поддерживает ключевую «аллюзию» истории о сезонах года, «howers» — «хорах», молодых девушек в хороводе первой строки сонета 5, взятой Шекспиром из сюжета древнегреческого мифа в интерпретациях Гесиода и Гомера. (Hesiod, «Works and Days» pp. 74—75). (Homeric «Hymn to Aphrodite» 6.5—13).

Помимо этого  сонет 49, благодаря образу «солнечного (взора) глаз» строки 9 имеет чересчур очевидную связь с сонетами 3, 21, 33 и 98, в которых также нашёл своё место образ «Апреля» являющимся идентификационным маркером обозначающим юного Саутгемптона в поэтическом «шекспировском» языке аллегорического иносказания.

Впрочем,  ключевой образ «солнечного (взора) глаз» строки 9 нашёл своё отражение в образе «солнечного Апреля» из пьесы Шекспир «Король Эдуард III» акт 1, сцена 2, 141—142 (William Shakespeare King Edward III, I, II, line 141—142): «Let not thy presence, like the April sun, flatter our earth and suddenly be done», «Пусть не будет твоё присутствие, подобное Апрельскому солнцу, польстившему нашей земле и будучи внезапно завершившимся».

Поэтому, любезно прилагаю для ознакомительных целей и сравнения читателем фрагмент пьесы Шекспира «Король Эдуард III»:

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by William Shakespeare «King Edward III» Act I, Scene II, line 141—144

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«Let not thy presence, like the April sun,
Flatter our earth and suddenly be done.
More happy do not make our outward wall
Than thou wilt grace our inner house withal» (141-144).

  William Shakespeare «King Edward III» Act I, Scene II, line 141—144

Пусть твоё присутствие не будет, подобно солнцу Апреля,
Польстившему нашей земле и будучи внезапно завершившимся.
Куда более крепче не сделавшим наши внешние крепостные стены,
Чем твоя увядающая светлость наш внутренний дом, помимо того» (141-144).

   Уильям Шекспир «Король Эдуард III» акт 1, сцена 2, 141—144.
   (Литературный перевод Свами Ранинанда 02.02.2024).

Однако, давайте возвратимся к семантическому анализу сонета 49. Пара строк 7-8 заслуживает особого внимания читателя, ибо знаменует ряд эпохальных событий в истории не только Британии, но и всего научного мира.

«When love converted from the thing it was
Shall reasons find of settled gravity» (49, 7-8).

«Когда любовь преображалась, судя по тому, чем была (и что ж),
Должны были найтись поводы устоявшейся гравитации (днесь)» (49, 7-8).

В строках 7-8, повествующий бард в «антитезе» второго четверостишия описывал аспекты любви юноши: «Вопреки тому времени …когда любовь преображалась, судя по тому, чем была (и что ж), должны были найтись поводы устоявшейся гравитации (днесь)».
Вполне возможно, что когда Саутгемптон в отроческом возрасте был привезён в Сесил-хаус на Стрэнде поместье опекуна, его отношение было значительно лучше к поэту, по сравнению более поздним временем, когда достигнул совершеннолетия, став всеобщим любимцем и фаворитом королевы Елизаветы.

Конечная цезура строки 7 мной была заполнена оборотом речи в скобках «и что ж», который разрешил проблему рифмы строки.  Конечная цезура строки 8 мной была заполнена наречием в скобках «днесь», который обозначает «ныне» или «сейчас», установившим рифму строки.

Если внимательно вчитаться в строки 7-8, то можно обнаружить смысловую «антитезу», построенную на контрасте содержания строки 7 с содержанием строки 8. Независимо от этого, строка 8, согласно замыслу автора, предназначена служить контраргументом, для того чтобы убедить юношу не идти на дальнейшую конфронтацию, чтобы не разрывать многолетнюю дружбу и творческое сотрудничество с драматургом.

Дело в том, что поэт в строке 8 сонета 49 сравнил свои отношения с юношей, сравнив их с силой магнетизма, к примеру притяжения двух небесных тел, как нечто высшее, данное свыше. Сама по себе строка 8 служит основным контраргументом в том объяснении, что их отношения не случайны, а объединены «волей высших сил в соединении их судеб» непосредственно, судя по риторике изложения: «Должны были найтись поводы устоявшейся гравитации (днесь)», где фраза «reasons of settled gravity», «причины устоявшейся гравитации», на самом деле, является литературным приёмом «аллюзия» с конкретной ссылкой на уже опубликованный трактат Уильяма Гилберта на латыни «О Магните и магнитных телах, а также о Великом Магните — Земле», «On the Magnet and Magnetic Bodies, and on That Great Magnet the Earth», и опубликованном в 1600 году. («De Magnete, magnetecisque corporibus, et de magno magnete Tellure Physiologia Nova». London, 1600, folio).

По этому поводу, хочу сослаться на известное произведение Джона Драйдена «Моему почитаемому другу доктору Чарльстону», которое он посвятил великим соотечественникам, внёсшим свой неоценимый вклад в науку, литературу и дипломатию, именно, там есть упоминание об Уильяме Гилберте.  В связи с чем, любезно прилагаю перевод фрагмента «Моему почитаемому другу доктору Чарльстону» Джона Драйдена для ознакомительных целей и сравнения читателем:

— Confer!
________________
© Swami Runinanda
© Свами Ранинанда
________________

Original text by John Dryden «To my Honor'd Friend, Dr. Charleton» Epistle the Third, line 17—22

The Project Gutenberg eBook of The Works of John Dryden, now first
collected in Eighteen Volumes, Volume 11, by John Dryden

This text is distributed for nonprofit and educational use only.

«The world to Bacon does not only owe
Its present knowledge, but its future too.
Gilbert shall live, till loadstones cease to draw,
Or British fleets the boundless ocean awe.
And noble Boyle, not less in nature seen,
Than his great brother, read in states and men» (17-22).

John Dryden «To my Honor'd Friend, Dr. Charleton». Epistle the Third, line 17—22. 

Мир, будучи обязанным Бэкону, не только задолжал (как вы)
Своими нынешними знаниями, но и — к тому же будущими, (как знать).
Гилберт будет жить, до тех пор покуда перестанут притягивать магниты,
Либо Британский флот перед безграничным океаном станет трепетать.
И благородный Бойль, тем не менее в природе понимал (придя),
Чем его великий брат, сокрытое читавший по странам и людям» (17-22).

Джон Драйден «Моему почитаемому другу доктору Чарльстону». Эпистола Третья, 17—22. 
(Литературный перевод Свами Ранинанда 11.01.2024).

(Примечание от автора эссе: Уильям Гилберт (24 мая 1544? —30 ноября 1603), также известный как Гилберт, в «елизаветинскую» эпоху английский врач, физик и натурфилософ. Уильям Гилберт, будучи доктором медицины длительное время занимал должность главного врача при дворе королевы Елизаветы, а также короля Якова I.
Дело в том, что Уильям Гилберт фактически открыл земное притяжение задолго до Исака Ньютона. В связи чем, им был написан примечательный трактат на латыни «О Магните и магнитных телах, а также о Великом Магните — Земле», «On the Magnet and Magnetic Bodies, and on That Great Magnet the Earth», опубликованный в 1600 году.
(«De Magnete, magnetecisque corporibus, et de magno magnete Tellure Physiologia Nova». London, 1600, folio).
 Френсис Бэкон назвал этот знаковый трактат о магнетизме «a painful and experimental work», «изнурительной и экспериментальной работой». Хотя, В IV веке до н.э. греческий философ Теофраст писал об «magnitis lithos» — «камнях из магнезии».
Известно, что Гилберт сконструировал и реализовал два прибора (прототипы современных гироскопов), при помощи которых моряки могли беспрепятственно проводить навигацию в облачную погоду без помощи секстанта, навигационного прибора для определения местонахождения судна по расположению небесных тел, с помощью которого определялась широта и долгота на морских просторах в безоблачную погоду. В своих многих изысканиях Гилберт предпочитал игнорировать и полностью отвергать, распространённые в средние века аристотелевские идеи в области философии, наряду со схоластическим методом университетского преподавания. Стоит отметить, что единица измерения силы или индукции магнитного поля, известная, как индукция магнитного потенциала в его честь была изначально названа «гильберт», но боле позднее стали использоваться «амперметр» и «тесла».
(«On the Magnet, Magnetick Bodies Also, and on the Great Magnet The Earth», the 1900 English edition printed by Chiswick Press at Project Gutenberg).

Краткая справка.

Роберт Бойль (Robert Boyle), прославивший своё имя научно-экспериментальными исследованиями, был сыном великого графа Корка. Примерно в это время, он активно участвовал в создании научного Королевского общества, одним из главных основателей которого его по праву можно считать с полным правом. Этим фактом, выделившим его заслуги в фокусе внимания поэта, литературного критика, драматурга, переводчика Джона Драйдена, который будучи действительным членом научного Королевского общества своими посвящениями увековечил на поэтическом Олимпе имена выдающихся учёных. Таким образом поэт ознаменовал свой вклад в сообщество учёных Англии, известное по всему миру.
Роберт Бойль (Robert Boyle) (25 января 1627 — 31 декабря 1691) — англо-ирландский натурфилософ, химик, физик, алхимик и изобретатель. Примечателен тот неоспоримый факт, что Бойль по множеству признакам можно считать пионером современной химии, именно такой, какой мы все её знаем. И как следствие, одним из основателей современной химии, то есть будучи первооткрывателем современного экспериментально-научного метода познания в современной науке.
Несомненно, Бойль наиболее известен в научной среде благодаря закону Бойля-Мариотта, который описывал обратно пропорциональную зависимость между абсолютным давлением и объёмом газа, если температура поддерживается постоянной в замкнутой системе. Среди его наиболее значимых работ, стоит отметить «Скептический химик», «The Sceptical Chymis». Впрочем, методологии Роберта Бойля, как учёного его принципы исследований в современной науке считаются краеугольным камнем в области научных методов для познания не только химии, но и других фундаментальных наук. Бойль, будучи набожным англиканцем в своё время был широко известен публикациями трактатов в области прикладной теологии.

Однако, давайте возвратимся к семантическому анализу сонета 49 в поиске новых, совершенно неведомых находок. При рассмотрении третьего четверостишия, включающего в себя строки 9-12 читатель обнаруживает, что, согласно «знакам препинания» текста оригинала Quarto 1609 года, оно входит в единое многосложное предложение, включающее в себя заключительное двустишие. Таким образом, следуя замыслу автора, каноническая структура построения чисто «английского» сонета в тексте сонета 49 была полностью нарушена, что вполне можно взять себе на заметку.

«Against that time do I insconce me here
Within the knowledge of mine own desert,
And this my hand, against myselfe uprear,
To guard the lawful reasons on thy part» (49, 9-12).

«Вопреки тому времени Я, укрываемый мной — здесь
В рамках познания моей собственной пустыни,
И эта моя рука позади против самого себя,
Защищает законные основания — твоей стороны» (49, 9-12).

В строках 9-10, повествующий бард переходит к изложению о себе, то есть своём статусе: «Вопреки тому времени Я, укрываемый мной — здесь в рамках познания моей собственной пустыни».
Фраза строки 9 современному читателю может показаться странной: «Вопреки тому времени Я, укрываемый мной — здесь» из-за оборота речи «Я, укрываемый мной здесь». Дело в том, поэт вначале повествует о себе от первого лица «Я, укрываемый», затем о себе от третьего лица «укрываемый мной здесь», но в «елизаветинскую» эпоху подобный стилистический оборот речи вполне мог быть нормой.
 
Широко распространённый оборот речи, входящий полностью в строку 10: «Within the knowledge of mine own desert», «В рамках познания моей собственной пустыни» в «елизаветинскую» эпоху вполне мог обозначать, — «в рамках познания самого себя в своей библиотеке, в полнейшем уединении».

В строках 11-12, повествующий ещё раз напоминает юноше, адресату сонета, что всегда остаётся на его стороне: «И эта моя рука позади против самого себя, защищает законные основания — твоей стороны».

Некоторые критики, в своё время приняли во внимание фразу строки 11 сонета 39: «against myselfe», «против самого себя» чисто прагматически, как содержащую парадокс, состоящий из «противоречий, не вписывающихся в логику любого здравомыслящего человека».
Впрочем, если обратить свой взгляд к изысканиям в предыдущих эссе, то моя точка зрения к указанному критиками парадоксу, содержащемуся во фразе: «against myselfe», «против самого себя», отличается от общепринятой позиции критиков, поэтому моя точка зрения на указанный критиками парадокс диаметрально противоположная, так как утверждаю об полном отсутствии его, как такового.

Рассматривая непонятый критиками парадокс фразы, «за тебя, как против самого себя» можно констатировать, он был описан критиком Джеральдом Хаммондом в сонетах 88-93 относительно противоречивых мотиваций поэта объединённые в одной фразе: «за тебя, как против самого себя», «for you as against yourself», характеризующие  неординарность поведения автора сонета 89, как например, в строке 13: «из-за тебя, наперекор себе оспорить я клянусь — услышь». Это и есть, один из парадоксов Шекспира, — «наперекор себе, оспорить я клянусь (себя)». Словно, отрицание отрицания своего персонального Эго, как поэта и человека.
Строка 14 сонета 89 усиливает строку 13, подтверждая её: «для этого, не должен я любить того, кого ты ненавидишь». Но через парафразу подстрочник мне пишет: «для этого, не должен я любить (себя), (того) кого ты ненавидишь», которой подводит черту. (Gerald Hammond. «The Reader and Shakespeare's Young Man Sonnets». Totowa, N. J.: Barnes and Noble Books, 1981, pp. 243—247).

Однако, апеллируя вышеупомянутый парадокс в ходе исследований сонетов 3, 31 и 53, мной было обнаружено отсутствие данного парадокса, основной причиной недопонимания критиками этих противоречий являлось отрицание ими применение Уильямом Шекспиром философских воззрений Платона из его «Идеи Красоты», в качестве идейно философской основы при создании последовательности сонетов «Прекрасная молодёжь», «Fair Youth».

Возвращаясь к семантическому анализу сонета 49, хочу ещё раз отметить, что заключительные две строки не представляют собой исключительно обособленное предложение, как должно было предусмотрено при каноническом построении чисто «английского» сонета.

«To leave poor me, thou hast the strength of laws,
Since why to love, I can allege no cause» (49, 13-14).

«Покинул убогого меня ты, силой законов обладая,
После чего зачем любить, коль Я не смогу заявить причины» (49, 13-14).

В заключительных строках 13-14, повествующий бард сетовал на юношу, покинувшего его используя силу законов: «Покинул убогого меня ты, силой законов обладая, после чего зачем любить, коль Я не смогу заявить причины». По-видимому, отношения между драматургом и «молодым человеком сами себя изжили по причине эгоцентричного характера Саутгемптона, поэтому поэт логически пришёл к выводу, «зачем любить (тебя), коль Я не смогу заявить причины».

Семантика изложения фразы: «не смогу (то есть не имею права или возможности) заявить причины» потому, что за это поплачусь своей жизнью. Примечательно, но эта фраза несёт в подстрочнике очевидную подсказку, что драматург, будучи на 23 года старше адресата сонета, вполне мог иметь прямую кровную связь с юношей, но при этом без юридических прав публичного заявления своего биологического отцовства.

Хочу напомнить читателю, что в число известных авторов, посвятивших свои произведения Эдуарду де Вер, 17-й графу Оксфорда (Edward de Vere, 17th Earl of Oxford) вошли: Эдмунд Спенсер (Edmund Spenser), Артур Голдинг (Arthur Golding), Роберт Грин (Robert Greene), Джон Эстер (John Hester), Джон Брук (John Brooke), Джон Лили (John Lyly), Энтони Манди (Anthony Munday) и Томас Черчьярд (Thomas Churchyard).
Причём, Джон Лили (John Lyly), Энтони Манди (Anthony Munday) и Томас Черчьярд (Thomas Churchyard) непосредственно работали личными секретарями у графа Эдуарда де Вер в течении различных периодов времени. Согласно очеркам архивариуса Энтони Вуда, английский учёный Николас Хилл (Nicholas Hill), также некоторое время работал секретарём у графа Оксфорда. 

Краткая справка.

Николас Хилл (Nicholas Hill) (1570 — ок. 1610) — английский натурфилософ, считавшийся одним из учеников Джордано Бруно. Он, также был известен своей книгой «Философия эпикурейства» (Philosophia epicurea), написанной в 1601 году. Хилл получил образование в школе Мерчанта Тейлора и колледже Святого Иоанна в Оксфорде, куда поступил в 1587 году, получил степень бакалавра и стал стипендиатом в 1590 году. Николас Хилл в 1591 году был исключён из своей стипендии. После предполагаемой должности секретаря или дворецкого у Эдуарда де Вера, 17-го графа Оксфорда, при поддержке Генри Перси, 9-й граф Нортумберленд. Архивариус Джон Обри как-то раз проговорился, что Николас Хилл был новообращённым католиком, но Кристофер Хилл выразил сомнения в этом. В пересказах архивариуса Джона Обри также говорилось, что он близкий друг Роберта Хьюса, входящего в круг Нортумберленда. Николас Хилл покинул Англию и проживал в Роттердаме со своим сыном.
Хью Тревор-Ропер считал, что Хилл был католиком, и именно, по этой причине его исключили из Сент-Джонса. Он, также связывал Хилла с заговором сэра Роберта Бассета. Согласно отчёту «Hues», запротоколированному Обадией Уокером (Obadiah Walker), что сразу же после скоропостижной смерти сына, Хилла покончил с собой.
Джон Донн открыто высмеивал научный вклад Николаса Хилла в своем «Catalogus Librorum Aulicum»; к тому же поэт Бен Джонсон, также подверг Хилла насмешкам в своей эпиграмме (Epigram 133/134).

Выводы: семантический анализ сонета 49 показал, что автор сонета находясь на грани очередного «публичного скандала» пришёл к решению об переоценке многолетней дружбы, значительно ограничив рамки творческого сотрудничества. Содержание сонета по стилистике необычайно выразительное, состоящее из нескольких риторически построенных «антитез», где автор обращается к адресату сонета от первого лица в подчёркнуто ультимативной форме на «ты», что указывало на апогей эмоционального накала страстей, это — во-первых.

Во-вторых, литературный образ «солнечного (взора) глаз» строки 9 сонета 49, мы можем обнаружить в сонетах 3, 21, 33 и 98, что указывает на прямую образную связь с литературным образом прекрасного «солнечного Апреля» этих сонетов, который, согласно первоначальному замыслу автора, являлся идентификационным маркером «шекспировского» языка аллегорического иносказания для обозначения юного Саутгемптона в текстах оригинала Quarto 1609 года. Что предоставило мне объяснение откуда и каким образом в литературных кругах Лондона возник псевдоним Саутгемптона — «Солнечный».

 В-третьих, образ «settled gravity», «устоявшейся гравитации» в строке 8 сонета 49, являясь литературным приёмом «аллюзия», который давал прямую  ссылку на трактат Уильяма Герберта «О Магните и магнитных телах, а также о Великом Магните — Земле», «On the Magnet and Magnetic Bodies, and on That Great Magnet the Earth», опубликованного в 1600 году. Из чего можно предположить, Шекспир, в лице графа Оксфорда вполне мог знать об многолетних изысканиях Уильяма Герберта от учёного Николаса Хилла, поскольку тот служил у графа Оксфорда личным секретарём.

Шекспир прекрасно знал изречение Гераклита, «Нельзя дважды войти в одну и ту же воду», но до конца свой жизни продолжал в глубине души искренне любить Саутгемптона, как сына в тщетной надежде на восстановление давней дружбы. Впрочем, фраза гения драматургии из строки 14 сонета 53 об юноше с «сердцем, лишённым чувства постоянства» оказалась профетической.

Краткая справка.

«Нельзя дважды войти в одну и ту же реку» — античный фразеологизм, обозначающей «всё изменяется» по истечению некоторого времени. Изречение, позднее ставшее крылатой фразой древнегреческого философа Гераклита из Эфеса (ок. 554 – 483 гг. до н.э.). «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку» на латыни: «In idem flumen bis non descendimus». Иногда эту крылатую фразу переводят, как «Нельзя дважды войти в одну и ту же воду». Гераклит Эфесский.


(Примечание: для ознакомления читателем прилагаю критические дискуссии и заметки, имеющие прямое отношения к сонету 49, которые могут заинтересовать исследователей, занимающихся углублённым изучением наследия гения драматургии. По этическим соображениям, текст предоставленного материала в ходе перевода максимально сохранен, поэтому автор эссе не несёт ответственности за грамматические сокращения, стилистику и пунктуацию ниже предоставленного ознакомительного архивного материала).


Критические дискуссии и заметки к сонету 49.

В строке 3 об обороте речи «cast ...summe», «сбросить ...сумму» критик Эдвард Дауден (Edward Dowden) аргументировал свои доводы: «Закрыть его расчётный счёт и подвести итоговую сумму». (Cf.! S. 2, 11: «sum my count», «просуммируйте мой счёт». — Ed.).

В строке 4 относительно оборота «advis'd respects», «советующее соблюдение» критик Эдвард Дауден (Edward Dowden) предложил ссылку эквивалент образа во фрагменте пьесы: «Хорошо продуманные причины. Cf.! K. J., IV, II, 214: «It frowns more upon humour than advised respect», «Это более осуждает юмор, чем советует соблюденье».

Относительно содержания строк 7-8 критик Джордж Стивенс (George Steevens) предложил для сравнения ссылку на отрывок пьесы: Cf.! J. C., IV, II, 20—21: «When love begins to sicken and decay It useth an enforced ceremony», «Когда любовь начинается претить или распадаться, то к ней применяется церемония принужденья».

В строке 8 относительно оборота речи «reasons of setled gravitie», «поводы устоявшейся гравитации» критик Шмидт (Schmidt) пояснил: «(Поводы для) представительного резерва». (Итак, Делиус; и Бичинг, который отмечает, что это) констатировали использование слова «gravity», «гравитация» у Sh., с другой стороны, Дауден и Рольф подразумевали, а Тайлер, Уиндхэм и Портер явно воспринимали фразу, как эквивалент фразе «advis'd respects», «соответствующего соблюдения» в строке 4, или «lawful reasons», «законные причины» в строке 12, т.е. могло означать «weighty reasons», «весомые причины».

Критик мисс Портер (Porter) предположила: «Страх перед холодными и формальными аргументами звучит в конце каждого четверостишия, как «Against that time», «Вопреки того времени» находящегося парадокса раньше».
(Эта параллель, безусловно, наводит на предположение в пользу второго толкования; а что касается обычного значения слова «гравитация» у Sh., то оно относится скорее к правилам приличного поведения, чем к отстранённому высокомерию, и вряд ли оно может быть здесь. Можно также сравнить с Хукером (Hooker, Keel. Polity, I, X, § 9): «To punish the injury committed according to the gravity of the fact», «Наказать за причинённый вред в соответствии с тяжестью факта». (Цитируется в T.E.D.) — Ed.).

В строке 10 Quarto было написано слово «desart», после редакторской правки последующих переизданий «desert», «пустыня», не зависимо от этого критик Делиус (Delius) предложил следующий комментарий: «Маленькая пустыня или желать находиться в пустыне, то есть пожелание пребывать в уединённом месте». (Для сравнения с рифмой. Cf.! S. 11, 4 и S. 14, 12. — Ed.).
По поводу строк 11-12 он же предоставил своё предположение: «Это касается (странной) идеи о том, что поэт становится обвинителем против самого себя. Cf.! S. 88». (Этот сонет — один из тех, которые лучше всего отражают совокупный эффект структуры из трёх четверостиший. Cf.! S. 52 и 73. — Ed.).

Маккей считал, что этот сонет вводился в последовательность, написанную для предоставления доказательств любви Лестера к королеве Елизавете (предположительно), но та же тема развивается в S. 57—58; S. 62—69; S. 104—107; S. 113—114; S. 118—122; S. 128; S. 140—142. (Nineteenth Century, 16: 256). («Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).


Post Scriptum. В 1663 году королевский врач Уолтер Чарлтон (Dr. Charleton & Stonehenge) опубликовал книгу «Хорея гигантум», «Chorea gigantum», «Танец гигантов», или «Самая знаменитая древность Великобритании», в просторечии называемая Стоунхендж, который стоит на равнине Солсбери, возвращённый датчанам, которые утверждали, что этот артефакт был делом рук викингов. Эта уникальная книга является единственной в своём роде из всех редких в библиотеке Наследия. Презентационный экземпляр был подарен его покровителю, королю Карлу II.
Дед Чарльза, Яков I, узнал о камнях в 1620 году, когда останавливался в соседнем Уилтон-хаусе, и попросил своего королевского землемера Иниго Джонса исследовать памятник. В отчёте Джонса, опубликованном посмертно в 1655 году, утверждалось, что Стоунхендж имел римское происхождение и специфически тосканский стиль. Джонс, который побывал в Италии и сам видел римские руины, пришёл к удивительному (и, откровенно говоря, круговому) выводу, что как «великолепный памятник» Стоунхендж, должно быть, был построен римлянами, поскольку их культура была единственной способной создать такое великолепие из всех народов, населявших территорию современной Англии.

Гигантская хорея была ответом Чарлтона на римские притязания Джонса. В первой половине книги описание руин Джонсом сравнивается с находками Уильяма Кэмдена, выдающегося антиквара и топографа, который обследовал это место для своей книги «Британия». Чарлтон присоединяется к Кэмдену, отмечая, что не раз и не два я получал удовольствие от созерцания этой замечательной древности и со всей возможной внимательностью рассматривал её форму, порядок и отдельные части; я всегда замечал, что проект мистера Кэмдена гораздо ближе по сходству.
Затем Чарлтон систематически сравнивает памятник со «множеством нагромождённых огромных камней» в Дании, описанных датским королевским врачом Оле Вормом в «Danicorum monmentorum» (1643). Чарлтон приходит к выводу, что Стоунхендж, должно быть, был делом рук датчан, поскольку у них были технологии и навыки для транспортировки и подъёма монолитных камней, и что монумент был построен, как место встречи для выборов и коронации датских королей.

Уолтер Чарлтон (Walter Charleton) был в центре событий научной исторической революции 17-го века. Это сын ректора из Сомерсета, который получил образование в Оксфорде, где ему преподавал влиятельный натурфилософ Джон Уилкинс (John Wilkins). Именно в оксфордском доме Уилкинса в этот период регулярно собирался «Экспериментальный Философский Клуб» («Experimental Philosophical Clubbe»), предшественник Королевского научного общества, форум, на котором влиятельные фигуры, включая Кристофера Рена, члена клуба Томаса Уиллиса и Ральфа Батерста, встречались и обсуждали науку, идеи и эксперименты.
В 1643 году Чарлтон, которому тогда было чуть за двадцать, был назначен ординарным врачом Карла I, проживавшего тогда в Оксфорде во время гражданской войны. В этой роли он, предположительно, вступил в контакт с великим Уильямом Харви (William Harvey), который в качестве старше го королевского врача, также должен был присутствовать при дворе короля.

Покинув Оксфорд и после казни Карла I в 1649 году, Чарлтон переехал в Лондон, где открыл врачебную практику на Рассел-стрит в Ковент-Гардене. Он стал кандидатом Коллегии врачей в апреле 1650 года, став почётным членом в 1664 году, стипендиатом в 1676 году и президентом Коллегии врачей в 1689 году и, сохранив свою верность делу роялистов, был назначен ординарным врачом изгнанного Карла II. В 1663 году, после реставрации, он стал членом недавно созданного Королевского научного общества, где он активно участвовал в дискуссиях, проявив себя, как увлечённый экспериментатор, например: он был первым, кто показал, что головастики превращаются в лягушек и что скорость звука меняется в зависимости от различий во влажности и температуры в течение всего дня и ночи. В этот период он также написал ряд медицинских текстов, включая «Патологические упражнения» (1661) и первый учебник физиологии на английском языке «Естественная история питания, жизни и произвольных движений» (1659).

Несмотря, на эти связи Королевского научного общества с «новой наукой» и современными идеями, Чарлтон на самом деле был куда более неоднозначной фигурой в научных изысканиях. Как показала Эмили Бут (Emily Booth) в своем исследованиях научной деятельности доктора Чарлтона, он был эклектичен в своем подходе, используя смесь идей и философий, старых и новых. Помимо медицинских текстов, например, он написал и перевёл несколько религиозных и философских книг, включая некоторые из первых работ по эпикурейству на английском языке. Чарлтон происходил из скромной семьи, не имел независимого дохода и зарабатывал на жизнь, как работающий врач, полагаясь на привлечение и удержание пациентов. Его эклектизм, возможно, был основан на прагматизме, позволявшем ему поддерживать связи с традиционными основами, на которых была основана медицинская практика, а также демонстрировать осведомлённость о последних инновациях и дискурсах, защищая себя от критики «догматизма».

Впрочем,  в «Хорея гигантум» автор применил классическую традицию аналитической логики для изложения своей теории в которой прямо  указывал на то факт, что «no one hath so much as mentioned Stone-Heng, until a long time after the Danes had conquered England», «никто даже не упоминал Стоунхенджа с тех пор, пока датчане не завоевали Англию» и, обращаясь к более ранним, признанным в исторической науке авторитетам таким, как Джонс, Кэмден и Ворм (Jones, Camden and Worm), в противовес тому, чтобы использовать факты, собранные и обобщённые из его собственных наблюдений.

Содержание книги «Хорея гигантум», «Chorea gigantum», по-видимому, лучше всего стоит воспринимать, как нескрываемую лесть в адрес короля Карла II политическое или, откровенно говоря, восхваляющее произведение главной персоны в лице своего покровителя. Экземпляр фолианта, который Чарлтон подарил своему покровителю, был переплетён в красную сафьяновую кожу и украшен золотым тиснением с двойной короной и его инициалами, а также включал стихотворение «Моему почитаемому другу доктору Чарльстону», Эпистола Третья выдающегося поэта Джона Драйдена. Чарлтон был прекрасно осведомлён о том, что Стоунхендж имел особое значение для Карла II, который находясь «в бегах» спасался от боевых действий подальше от битвы при Вустере в 1651 году, Король Карл II примерно в тогда останавливался в Хил-хаусе в Уилтшире и провёл почти целый день в близрасположенном Стоунхендже. После восстановительного шестинедельное эпического бегства Карла к побережью через всю Англию, оно приобрело почти мистическое и символическое значение для короля и его многочисленной свиты в тот период. Карл II, несомненно, был рад тому, что эта поездка напомнила ему об захватывающих исторических событиях происходивших значительно раньше на таком сакральном месте, как Стоунхендж для упрочения королевской власти в Британии.
Уолтер Чарлтон, по всей вероятности намеревался передать королю Карлу II куда более утончённый намёк на знаковые судьбоносные события предыдущих поколений в качестве политического послание. где Стоунхендж будучи ритуальным местом, где датчане избирали своих королей, играл важнейшую роль в зарождении могущественной мировой державы. Таким образом, автор в «Хорея гигантум» пытался внести свой вклад уже начавшиеся злободневные дебаты о значимости сохранения власти короля.




        03.03.2024 © Свами Ранинанда «Уильям Шекспир Сонеты 98, 95, 49. William Shakespeare Sonnets 98, 95, 49»