Немыслимый как африканский лёд

Немыслимый как африканский лёд,
как ожерелье из смертельной лавы,
экспресс из разрушительных невзгод
смёл, уничтожил годы яркой славы.
Повисли слёзы каплями росы
на скорбных днях, настрой хлебнул отравы,
и жалом взбунтовавшейся осы
напасти разогнали вмиг забавы.
Бессмысленный как вопли мертвеца
рождался крик обиды на эпоху,
и вылупилась словно из яйца
болезнь и вторглась в ритм выдох-вдоха.
Часы назойливо тик-такали в ночи,
в сознании до кончины закрепляясь,
в видении загорелись три свечи,
любезно осветив ворота рая.
На нём висел внушительный замок,
табличка на вратах уведомляла,
что должен подождать из душ поток,
терпения набраться предлагала.

Маршрутами небесной пустоты
их встретили холодные просторы,
но утешали Космоса холсты
и ангелов возвышенные хОры.
А вскоре отворились воротА
и роем светлым и невозмущённым
влетели души, дан был всё же старт
приятной жизне, светом озарённой.
Страдания забылись в тот же час,
покой и радость души колыхали,
а впереди несметный ждал запас
счастливых дней без боли и печали.
 
Видение исчезло, захватив
с собой болезнь, настроя гнёт и темень,
измученного перевоплотив
в волнующий, дарящий радость пламень.
И с той поры смотрел он с верой вдаль,
не клял свой путь, возвышенные смыслы
сумел найти, теперь ему не жаль
ушедшей славы, света полны мысли.
Он этот свет, тепло несёт в наш мир,
наполненный несчастьями, раздором,
и начинает блекнуть мрачный пир,
устроенный безумствующей сворой.
Её уже корёжит от питья,
от золота что вырвано из плоти
миллионов жертв, и стаи воронья
летят за нею, наготове когти.

Пока ещё в туннели только тьма,
но мыслящим итог сражений ясен,
Земля – живущих праведная Мать
сумела показать – наш путь опасен.
Число прозревших множится сейчас,
в лавину постепенно превращаясь.
Согласия намечен звёздный час.

А зло пойдёт на корм вороньим стаям.