Леся Украинка. Давня казка. Часть 1, первая ред

Леся Украинка. Давня казка. Часть 1, первая редакция. Перевод.

От переводчицы. Широко известна поэма Леси Украинки “Давня казка” (“Давняя/ Старая сказка”) (1893) – о поэте, отстаивающем интересы народа, и рыцаре, ставшем эксплуататором. Михаил Светлов сделал ее русский перевод (“Старая сказка”). Но мне в этом переводе не понравилась всего одна деталь: буквально у поэта, главного героя, талант к стихам «не одолженный, а свой» («не позичений, а власний»). В переводе М. Светлова это передано так: поэт владел талантом “напрокат нигде не взятым“. Я решила, что слово «напрокат» не подходит для стилизации под Средневековье или Возрождение (условное время действия поэмы).


У этой поэмы есть ещё одна особенность – заметное отличие разных редакций.


Первоначально главный герой-поэт был калекой; в беловом автографе Леся указания на это убрала. (Как широко известно, Леся была больна туберкулезом костей). Из-за исчезновения этой детали логика повествования местами заметно пострадала. Непонятно, почему поэт никак не уходит с дороги при встрече с рыцарской охотой и не идет на войну. Поэтому в Сети стали часто выкладывать текст со вставками из первой редакции, и украинское радио сделало с ними радиоспектакль. Это нарушение последней воли автора, но логику восстанавливает.


Дальше следует мой перевод первой части этой поэмы без пролога и со вставками из первой редакции. Старалась, чтобы с переводом М. Светлова он не пересекался.


Источник текста оригинала: сайт Poetree https://ru.poetree.club/poems/davnya-kazka


Мой перевод:

Леся Украинка.

Давняя сказка

Первый вариант. Часть первая.
 

Как-то, где-то там, когда-то –
Вы назначьте век и место,
Ведь случиться что угодно
Может в сказке, как и в песне.

Как-то, где-то там, когда-то
Жил поэт с судьбиной злобной.
Лишь владел к стихам талантом
Не присвоенным, врожденным.

Что до внешности, красавцем
Мы назвать его не можем,
Хоть уродом тоже не был,
Просто – человек был Божий!

Он к тому же был калека, -
Пусть не удивит вас слово! –
Лишь владел рукою правой,
Голова была здорова.

Тот певец – но вновь заминка!
Что ж, признаем откровенно:
Он певцом не должен зваться,
Не владел искусством пенья.

Он не пел. Слагал он песню,
Что гремела без огреха,
Что по миру расходилась
Скоро, стоголосым эхом.

Эту песню, мысль за нею
Вся страна слыхала ясно.
Не нашлось бы человека,
Чтоб не слышал их ни разу.

Автор не был одиноким,
Малый домик не был скучен, -
Молодежь ходила в гости,
Чтобы песню, слово слушать.

Это слово всех пришедших
Развлекало иль учило,
И певца благодарили:
Дело помощью служило.

Как могли, так помогали,
Он за все был благодарен.
Рад был, что кусок имеет
И от холода избавлен.

Как весною шум зеленый
Из дубравы грусть изгонит,
Чтобы говорить с дубравой,
Каждый день поэт приходит.

Среди зелени душистой
Он весь день лежал, бывало.
Молодежь, придя под вечер,
Снова к дому провожала.

Так однажды утром в роще
Наш поэт лежал, внимая ль
Шуму, голосу дубравы,
Сочиняя ли – не знаю!

Только шум другой и крики
Слышит, и рога, что громки.
Лай собачий, человечьи
Голоса слышны в сторонке.

Резвые топочут кони,
Ближе, ближе шум тот дальний…
И из-за кустов охота
Выбегает на поляну.

На пути ее – поэт наш,
Он лежит, сам встать не может.
“Эй! – кричит он – осторожно!
Человек здесь! Жить он хочет”.

Хорошо, что не за зверем
Гнались, - так остановились.
Не заметили б поэта,
Если б больше торопились.

Во главе охоты – рыцарь,
Лих – таких не скоро сыщешь!
“Экая – он крикнул – птица!
Ты не встанешь ли, дружище?”

“Не беда, - ответ поэта, -
Если сам свернешь с дороги.
Коль сбежать удастся рифмам,
Ты мне не вернешь их много! “

“Надо же! И тут охота! –
Дал тут рыцарь волю смеху. –
Слушай, лучше убирайся,
Будет горе, не потеха!”

“Зря меня пугаешь горем,
С ним не расстаюсь я, право.
Сам спасайся, ведь охочусь
На таких, на бар я бравых!

Рифмы, эти соколята,
Что с небес ко мне слетают,
На моей охоте точно
Кого надо мне, достанут!”

“Черт возьми! Ну ты и умник! –
Рыцарь говорит. - Найдутся
Молодцы, но вот такого
Не встречал я. Тороплюсь я.

Было б время,  я б проверил,
Кто кому добычей станет.
Слуги! Прочь его с дороги!
Умничать пусть перестанет!”

“Вот спасибо! Вот услуга! –
Наш поэт в ответ, – несите,
Костыли возьмите тоже,
Вон они, в траве, возьмите”.

“Он, наверное, безумец, –
Крикнул рыцарь. – Продолжаем!
Доброту покажем нашу –
Пусть лежит, мы объезжаем.

А ты жди меня, приятель.
Буду ехать я из рощи,
Дам тебе еще гостинец,
Но теперь – не медлю больше”.

“Буду ждать, но не тебя я, -
Так поэт ему ответил -
Кто ж кому подаст гостинец,
Тайна то для всех на свете”.

Рыцарь отвечать на это
Уж не стал и прочь поехал;
И опять кричит охота,
Рощу наполняет эхо.

Вот разъехались по роще,
Целый день охота длилась,
Но зверюшки, даже мелкой,
Не добыли – не случилось!

А как солнышко под вечер
Оком сонным поглядело,
Стихли шум, рога и крики,
Лесом тишина владела.

Мучает охоту голод,
Всяк охотник утомился,
Кто-то оставался в роще,
Кто-то и с дороги сбился.

Вот, от всех отбившись прочих,
Едет рыцарь одинокий.
Глядь! – поэт лежит, как прежде,
Прямо на его дороге.

“А, гостинца ожидаешь! –
Рыцарь поискал недолго
По карманам, - ой, приятель,
Деньги все забыл я дома!”

Отвечал поэт улыбкой:
“Барин, брось теперь трудиться,
Я богач. Владею стольким,
Что с тобой могу делиться!”

Вспыхнул гневом рыцарь гордый.
Смирным стать он не пытался,
Только гордость и упрямство
Были всем его богатством.

“Шутки прочь! – гордец тот крикнул.
Пожалеешь, не умолкнув!”
А поэт ему: “Не стану
С барами шутить я долго…

Погляди – дубрава эта,
Поле, небеса, синь моря,
Вот  – тот мир, где я – властитель,
И богат он, и просторен.

Я богат, и неизменно
Я свободен и доволен“.
И воскликнул рыцарь: “Боже!
Он безумен – Твоя воля! “

“Может, так, - поэт ответил,
Верно, все мы в воле Божьей,
Но владею счастьем, правда,
И не пожелаю больше.

Я свободен, ведь свободны
Мои мысли-чаровницы,
А для них нет в мире целом
Ни заставы, ни границы.

Все, чего душа захочет,
За минуту лишь создам я,
Мысль мне – крылья, и летаю
В небе по мирам я тайным.

Я – везде. Везде гуляю
Так, как ветер звонкий в поле;
Сам я волен, и вовеки
Не вредил чужой я воле! “

Рыцарь отвечает смехом:
“Я на басни не податлив,
Знаю, как тебе ответить:
Друг, ты все ж не слишком счастлив.

Пусть взлетать умеешь в небо,
Мир тебе покорен тайный,
Я б избрал земное графство
И под небом замок славный.

Пусть считаешь, что богат ты,
Пусть ты выдумал немало,
Для меня есть то, что лучше:
Милая б поцеловала…“

Не успел поэт ответить
Той небрежной гордой речи,
Только солнце за дубраву
Опустилось. Был уж вечер.

Молодежь села явилась,
Чтоб домой вести поэта,
Повела его вновь к дому,
Пела весело при этом.

Тут поэт взял мандолину,
Отвечать умел собранью.
Заиграл он, и, как чудо,
Песни говорил, играя.

И вокруг все без движенья,
Заворожены, стояли,
А у девушек всех больше
Радостью глаза сияли.

Рыцарь тоже долго слушал.
Молвил он, как прочь путь мерил:
“Что за чудо – сила слова!
Что тут думать… чародей он!“

Перевод 19.20.11.2023

Оригинал:

Леся Українка.

Давня казка

Перший варіант. Частина перша.

Десь, колись, в якійсь країні,
Де захочете, там буде,
Бо у казці, та ще в віршах,
Все можливо, добрі люде.

Десь, колись, в якійсь країні
Проживав поет нещасний,
Тільки мав талан до віршів
Не позичений, а власний.

На обличчі у поета
Не цвіла урода гожа,
Хоч не був він теж поганий, –
От собі – людина божа!

Ще ж до того був каліка, –
Не здивуйте сьому слову! –
Тільки й мав, що праву руку
Та ще голову здорову

Той співець – та що робити!
Видно, правди не сховати,
Що не був співцем поет наш,
Бо зовсім не вмів співати.

Та була у нього пісня
І дзвінкою, і гучною,
Бо розходилась по світу
Стоголосою луною.

Його пісня, його думка
По країні скрізь лунала,
Не було тії людини,
Щоб пісні його не знала.

І не був поет самотній, –
До його малої хати
Раз у раз ходила молодь
Пісні-слова вислухати.

Teє слово всім давало
То розвагу, то пораду;
Слухачі співцю за теє
Ділом скрізь давали раду.

Що могли, то те й давали,
Він зо всього був догодний.
Досить з нього, що не був він
Ні голодний, ні холодний.

Як навесні шум зелений
Оживляв сумну діброву,
То щодня поет приходив
До діброви на розмову.

Сам весь день лежав поет наш
В зеленочку запашному,
А на вечір його молодь
Знов одводила додому.

Так одного разу ранком
Наш поет лежав у гаю,
Чи він слухав шум діброви,
Чи пісні складав – не знаю!

Тільки чує – гомін, гуки,
Десь мисливські сурми грають,
Чутно разом, як собачі
Й людські крики десь лунають.

Тупотять прудкії коні,
Гомін ближче все лунає,
З-за кущів юрба мисливська
На долинку вибігає.

Як на те ж лежав поет наш
На самісінькій стежині.
«Гей! – кричить він, – обережно!
Віку збавите людині!»

Ще, на щастя, не за звіром
Гналася юрба, – спинилась,
А то б, може, на поета
Не конечне подивилась.

Попереду їхав лицар,
Та лихий такий, крий боже!
«Бачте, – крикнув, – що за птиця!
Чи не встав би ти, небоже?»

«Не біда, – поет відмовив, –
Як ти й сам з дороги звернеш,
Бо як рими повтікають,
Ти мені їх не завернеш!»


«Се ще также полювання! –
Мовить лицар з гучним сміхом. –
Слухай, ти, втікай лиш краще,
Бо пізнаєшся ти з лихом!»

«Ей, я лиха не боюся,
З ним ночую, з ним і днюю,
Ти втікай, бо я, мосьпане,
На таких, як ти, полюю!

В мене рими-соколята,
Як злетять до мене з неба,
То вони мені вполюють,
Вже кого мені там треба!»

«Та який ти з біса мудрий! –
Мовить лицар, – ще ні разу
Я таких, як ти, не бачив.
Я тепер не маю часу,

А то ми б ще подивились,
Хто кого скорій вполює.
Хлопці! геть його з дороги!
Хай так дуже не мудрує!»

«От спасибі за послугу! –
Мовить наш поет, – несіте.
Та візьміть листки з піснями,
Не забудьте тільки милиць,
Он в траві лежать, візьміте».

«Він, напевне, божевільний, –
Крикнув лицар. – Ну, рушаймо!
Хай він знає нашу добрість –
Стороною обминаймо.

А ти тут зажди, небоже,
Хай-но їхатиму з гаю,
Я ще дам тобі гостинця,
А тепер часу не маю».

«Не на тебе ждать я буду, –
Так поет відповідає, –
Хто ж кому подасть гостинця,
Ще того ніхто не знає».

Лицар вже на те нічого
Не відмовив, геть подався;
Знову юрба загукала,
І луною гай озвався.

Розтеклись ловці по гаю,
Полювали цілу днину,
Та коли б же вполювали
Хоч на сміх яку звірину!

А як сонечко вже стало
На вечірньому упрузі,
Стихли сурми, гомін, крики,
Тихо стало скрізь у лузі.

Гурт мисливський зголоднілий
Весь підбився, утомився,
Дехто ще зоставсь у гаю,
Дехто вже й з дороги збився.

Геть одбившися від гурту,
Їде лицар в самотині.
Зирк! – поет лежить, як перше,
На самісінькій стежині.

«Ах, гостинця ти чекаєш! –
Мовив лицар і лапнувся
По кишенях, – ой, небоже,
Вдома гроші я забувся!

Усміхнувсь поет на теє:
“Не турбуйсь за мене, пане,
Маю я багатства стільки,
Що його й на тебе стане!»

Спалахнув від гніву лицар,
Був він гордий та завзятий,
Але ж тільки на упертість
Та на гордощі багатий.

«Годі жартів! – крикнув згорда.
Бо задам тобі я гарту!»
А поет йому: «Та й сам я
Не люблю з панами жарту…

Бачиш ти – оця діброва,
Поле, небо, синє море –
То моє багатство-панство
І розкішне, і просторе.

При всьому сьому багатстві
Я щасливий завжди й вільний».
Тут покликнув лицар: «Боже!
Чоловік сей божевільний!»

«Може буть, – поет відмовив, –
Певне, всі ми в божій волі.
Та я справді маю щастя,
І з мене його доволі.

Так, я вільний, маю бистрі
Вільні думи-чарівниці,
Що для них нема на світі
Ні застави, ні границі.


Все, чого душа запрагне,
Я створю в одну хвилину,
В таємні світи надхмарні
Я на крилах думки лину.

Скрізь гуляю, скрізь буяю,
Мов той вітер дзвінкий в полі;
Сам я вільний і ніколи
Не зламав чужої волі!»

Засміявсь на теє лицар:
«Давню байку правиш, друже!
Я ж тобі скажу на теє:
Ти щасливий, та не дуже.

Я б віддав отой химерний
Твій таємний світ надхмарний
За наземне справжнє графство,
За підхмарний замок гарний.

Я б віддав твоє багатство
І непевнії країни
За єдиний поцілунок
Від коханої дівчини…»

Щось поет хотів відмовить
На недбалу горду мову,
Та вже сонечко червоне
Заховалось за діброву.

Надійшла сільськая молодь,
Що з роботи поверталась,
І побачила поета,
З ним приязно привіталась.

І прийшла сільськая молодь,
Щоб поета забирати,
І з веселими піснями
Повела його до хати.

Тут поет взяв мандоліну,
І на відповідь гуртові
Він заграв і до музики
Промовляв пісні чудові.

Всі навколо нерухомі,
Зачаровані стояли,
А найбільше у дівчаток
Очі втіхою палали.

Довго й лицар слухав пісню,
Далі мовив на відході:
«Що за дивна сила слова!
Ворожбит якийсь, та й годі!»

Примечание. О переводе строки “Тихо стало скрізь у лузі”: одно из значений слова «луг» в украинском языке – низина, поросшая лесом. (Низина, поросла лісом: https://www.inmo.org.ua/sum.html?wrd=луг). Поэтому можно здесь перевести “луг” как ”лес”, тем более, что действие происходит вокруг охоты.