Жизненные наблюдения - 32. поэты. неизвестные знам

                Жизненные наблюдения -32
                ПОЭТЫ               
                Неизвестные знаменитые
                Сергей Чудаков

 Это выражение - "неизвестные знаменитые поэты" - явный оксюморон. Однако, если
произнести эту фразу в разговоре с поэтами, то она перестаёт быть оксюмороном - к
сожалению, в нашей стране полным-полно поэтов, стихи которых прекрасно знали и любили вполне себе известные всем читателям авторы. А больше - никто. Может, такое же происходило и происходит во всех цивилизованных странах с богатой культурой, но точно знаю,- это часто случается у нас, о чём и хочу написать.
 Все учились в школе, знают, что Пушкин - великий русский поэт, но тем, кто любит поэзию, известно мнение некоторых литературных критиков и поэтов о том, что Боратынский, живший в одно время с Пушкиным, высоко ценившим его поэзию, выше Пушкина.
Пушкин сказал о своём современнике так:"Он у нас оригинален — ибо мыслит. Он был бы оригинален и везде, ибо мыслит по-своему, правильно и независимо, между тем как чувствует сильно и глубоко."
 Вопрос: знают ли поэзию Боратынского бывшие школьники? Уверен, что лишь единицы.
Бунин восхищался стихами Боратынского, написал прекрасную статью к столетию со дня его рождения.
 Белинский писал:"Из всех поэтов, появившихся вместе с Пушкиным, первое место бесспорно принадлежит г. Баратынскому."
 Такие же слова восхищения написали о Боратынском Гоголь, Вяземский, Киреевский и многие, многие другие.
 Вопрос о недооценённости либо о забвении творчества того или иного поэта стар, как мир, - об этом можно написать много, но всё и так ясно.
 В наши времена все хотя бы знали(не все, - это я погорячился), кто такие Евтушенко и Вознесенский, а ведь рядом с ними жили и писали замечательные стихи поэты, о которых "широкая читающая публика" вообще не знает.
 Я уже писал в эссе о Евгении Блажеевском, что сильно огорчился, прочитав в Интернете подборку его стихов под рубрикой "Забытые поэты". Бред какой-то, но ведь если подумать, так оно и есть - Блажеевский(1947-1999) при жизни увидел свою книгу, когда ему было уже 38 лет(в 1984 году), а вторую(и последнюю) - через 11 лет, в 1995 году. После смерти поэта, которого многие литераторы и поэты называют гениальным поэтом, вышла лишь одна книга, да и та - стараниями его друзей, которая тут же стала библиографической редкостью - тираж больно мал. Вот так и живём.
 Хочется вспомнить и познакомить вас со стихами "неизвестных знаменитых поэтов" -  Сергея Чудакова и Михаила Дидусенко. Хотелось бы написать о многих забытых поэтах, которые не "торговали лицом", а некоторые ещё живы. Я постараюсь это сделать.
 Сергея Чудакова его друг поэт и критик Олег Михайлов называет русским Вийоном - уж больно схожими были их судьбы: Чудаков был блестящим поэтом, но "большим оригиналом", попадавшим то в тюрьму, то в психушку за свои пакости - он был фарцовщиком, сутенёром, мелким воришкой, и тому подобное, наказываемое по закону.
 Родился он в 1937 году, окончив школу поступил на факультет журналистики МГУ, откуда его изгнали за фрондёрское поведение, недовольство низким уровнем преподавания.
 Слухи о его "подвигах" постоянно гуляли по Москве, обрастая сплетнями. В начале 70-х они долетели и в США к его другу Иосифу Бродскому, знавшему наизусть многие стихи Чудакова, очень высоко ценившего поэта. Бродскому сообщили, что его друг в пьяном виде насмерть замёрз в подъезде.
 Бродский был поражён этим известием и написал стихотворение, посвящённое Чудакову, которое входит в любое собрание его сочинений:

             На смерть друга

Имяреку, тебе, — потому что не станет за труд
из-под камня тебя раздобыть, — от меня, анонима,
как по тем же делам: потому что и с камня сотрут,
так и в силу того, что я сверху и, камня помимо,
чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса —
на эзоповой фене в отечестве белых головок,
где наощупь и слух наколол ты свои полюса
в мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;

имяреку, тебе, сыну вдовой кондукторши от
то ли Духа Святого, то ль поднятой пыли дворовой,
похитителю книг, сочинителю лучшей из од
на паденье А. С. в кружева и к ногам Гончаровой,
слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы,
обожателю Энгра, трамвайных звонков, асфоделей,
белозубой змее в колоннаде жандармской кирзы,
одинокому сердцу и телу бессчетных постелей —

да лежится тебе, как в большом оренбургском платке,
в нашей бурой земле, местных труб проходимцу и дыма,
понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке,
и замерзшему насмерть в параднике Третьего Рима.
Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто.
Человек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,
вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто,
чьи застежки одни и спасали тебя от распада.

Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,
тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.
Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и неважно.

1973 г.

 Гениально стихотворение!  Но слух о смерти не подтвердился.
Чудаков прочитал стихотворение и, как говорят его друзья, очень растрогался, восхитился и воодушевился("а я ведь жив!").
 Но жил он так же, как и раньше, - балансируя на грани свободы и тюрьмы, жизни и смерти.
 Он то появлялся, то пропадал, судачили о том, что видели его то там, то здесь. Он звонил друзьям и снова исчезал на многие месяцы, а в 90-е годы некие мутные кавказцы окрутили его, опоили и переоформили его квартиру на Кутузовском проспекте,доставшуюся от сумасшедшей матери с которой он жил, на себя.
  Так он пропал последний раз - никто не знает, где, как и от чего он умер и где похоронен, - знать, прикопали его мурые мошенники. Всё - как у Вийона. Точь в точь.
 Замечательный актёр, поэт, художник Лев Прыгунов, знавший всех и вся, друживший с Бродским, другими поэтами, актёрами, режиссёрами, написал в 2018 году книгу - "Сергей Иванович Чудаков и др." Очень хорошо написано. В книге рассказано о молодости тех, кто стали знаменитыми деятелями культуры, о весёлых и грустных временах.
 Купите её, пока она есть на сайтах "Озон" и "Лабиринт", - прочитайте, а потом, спустя время вас потянет её перечитать, не сомневаюсь
 В 2008 году я находился в очередной командировке в Москве, посетил, как страстный библиофил, все лучшие букинистические магазины, купил в "Доме книги" на Калининском проспекте много новых книг, в том числе и книгу Сергея Чудакова "Колёр локаль"(фр. Местный колорит) - его единственную книгу, которая выпущена стараниями его друзей. Книг у меня очень много и она затерялась среди них, а спустя какое-то время попалась мне на глаза - я начал читать и не смог оторваться. Всего 176 страничек с комментариями и статьями друзей о Чудакове, но она "томов премногих тяжелей". С тех пор я часто её перечитываю, как и книги других "неизвестных знаменитых поэтов".
 Вот некоторые стихи из этой книги(и не только из неё):
               
             ***               
Останусь псевдонимщиком и негром
Сожженной пробкой нарисую грим
Просуществую каторжником беглым
От плоти толп ничуть не отделим

На сборищах с оттенком либеральным
В общественных читалищах стихов
Приятно быть мне существом астральным
Актером не произносящим слов

О суетный! вернись в свою конуру
Омой лицо домашнею водой
Мучительно играть в литературу
И притворяться голубой звездой

Постигни как и я обыкновенье
Короткой жизни продлевая нить
В остывший чай накладывать варенье
С простой подругой скромно говорить
             
       ***
Отцвели георгины.
Как-то сразу и вдруг
Ты проводишь с другими
Свой гражданский досуг

Кофе с водкой бессонно
В печке танец огня,
Черный блин патефона
Развлекает меня.

Я живу как в гостинице
Дождь идет проливной.
Александр Вертинский
Поет про любовь.

Эта страсть непростительна
И дождем сожжена
Есть одна лишь пластинка -
Тишина. Тишина.

И осенней материи
Золотые клоки
Опускаются с дерева
На железо реки.

1956

           * * *
В Министерстве Осенних Финансов
Чёрный Лебедь кричит на пруду
о судьбе молодых иностранцев,
местом службы избравших Москву.
Вся Москва, непотребная баба,
прожигает свои вечера.
На столах серпуховского бара
отдаётся её ветчина.
Франц Лефорт был любитель стриптиза:
«всье дела» он забросил в сортир,
и его содержанка актриса
раздевалась под грохот мортир.
Табакерка не выдаст секрета,
охраняет актрису эмаль.
Музыкальная тема портрета
до сих пор излучает печаль.
В ассамблею, на верфь и на плаху
не пошлёт маркитантки рука.
Отчего же я морщусь и плачу,
не вдохнув твоего табака?
 
          1962

          ***

Во всю прохожим льет за шею
И водосток дудит в дуду
Я этот дождь перееврею
Пережидаю пережду

Но он какой-то постоянный
И как утопленник в реке
Весь в орденах гуляет пьяный
В мертвецки мокром пиджаке

Эон сюрпризов и экзотик
Того гляди что некий тип
Тебе в лицо раскроет зонтик
Иль даже водородный гриб

И вот уж повествуют гиды
Как погружались мы с тобой
Из пресноводной Атлантиды
В Помпею влаги дождевой

Представь что капли отмелькают
Бредешь в нетрезвой голытьбе
И только ноги промокают
И сохнут искры в голове

         ***
Запевают самолеты ТУ
Их на поле видно за версту
Словно пчелы очертаний странных
На бетонных сотах шестигранных

Налетает грозный аквилон
Рвет из рук посадочный талон
Нашу жизнь ведет автопилот
Наша жизнь идет наоборот

Распивай с попутчиками спирт
Затевай с попутчицами флирт
Как аквариум и как фиорд
Светится ночной аэропорт

Улетают самолеты ТУ
Преодолевают пустоту
Созерцает представитель прессы
Молодую ножку стюардессы

            ***
Не слишком я люблю четвертьтона
И птичьи полуоттиски мгновений
Наискосок обрезана луна
Как бы кружочек теста для пельменей

Деревья голы ранняя весна:
У школьниц мельтешащие колени
С одышкой жизнь твоя восходит на
Затоптанные верхние ступени

Портрет героя: в скальпе седина
В кардиограмме дьявольские тени
И зажигает в нем стакан вина
Не свет мечты, а лишь мерцанье лени

Сонет погиб там брезжила одна
смешная мысль но выйдет современней
Забыть ее другие времена
Другой ориентир для песнопений

Так заслонимся створками окна
От шабаша наивнейших растлений
Стань шкурой кисть стань холст пучками льна
В костер сонет и не рождайся гений

И что там грянет мир или война
Правительств шаек рас и поколений
Висит себе на радиоантенне
Облаянная кошками луна

          ***
Ботинки истлевают на ногах
ног хватит в целом лет еще на сорок
доказано что вещи это морок
а человек – живой упругий прах

Смотри тускнеет сморщилась жена
и школьницы свежее год от года
ну чем теперь поможет Бог – разводом
дежурной смесью водки и вина?

Пять или шесть всего лишь тысяч книг
пять или шесть всего лишь тысяч мнений
запутанный и озаренный миг
полусмертей полувыздоровлений

Вот жизнь. Здесь междометье "так сказать"
уместно, жест бездарный, выкрик птичий.
Спасенье в том, что отменен обычай
свирепый, негуманный – воскресать.


ПЛЕБЕЙСКИЙ РОМАНС

О, душа, не уходи из тела
Без тебя я как пустой бокал...
К продавщице штучного отдела
Я безумной страстью воспылал

Как приятно быть интеллигентом --
На допросах говорят "на Вы"
Мол, читали "Доктора Живаго"?
Мы вас высылаем из Москвы.

Что ж, напьюсь, пускай возникнет пьянка
Спутник пьянки -- головная боль.
О душа, ты как официантка
Подаешь дежурный алкоголь.

О душа, покрытая позором,
Улетай, но только не сейчас.
Ангел притворяется лифтером,
Прямо к звездам поднимая нас.


СВЕТСКИЙ РОМАНС

Мы с Вами повстречались на коктейле
В посольстве слаборазвитой страны
Мои манеры были так корректны
А Ваши ноги дьявольски стройны

А тут еще бесплатные напитки
Бесплатная зернистая икра
А тут еще бесплодные попытки
Занять до завтра полтора рубля

И сразу чувство грудь мою взорвало
И сердце мне ожгла как будто плеть
Ваш муж меня принявший за нахала
Вовсю меня пытался оттереть

И я представил: ночь на солнце юга
Вина со льдом приносит нам стюард
И ты лежишь, прекрасная подруга
В купальнике с отделкой леопард

Ваш муж ушел и с кем-то он вернулся
И этот “некто” сделал строгий знак
Рванул я на балкон и завернулся
В довольно пестрый иностранный флаг

Вас увезли в большом автомобиле
Меня рвало не находил я слов
Как будто в грудь мою ногами били
Десятки слаборазвитых послов

Провал в любви - причина недовольства
Отныне черный цвет в моей судьбе
С тех пор я больше не хожу в посольства
И не ищу конфликта с КГБ.

          ***
кристалл замёрзшего вина
с густым сиянием лиловым
Россия в нём отражена
чудовищем мильонголовым

не нахожу что образ свеж
как в отделении смирительном
один творительный падеж
с другим увязанный творительным

по логике см. и цит.
есть колонцифер и апостроф
вмерзает в озеро Коцит
бутылок нераспитый остров

и там где белой вьюги тьма
едва ли смогут иностранцы
заледенеть в последнем трансе
застыть в сошествии с ума

вино застывшее горит
в нём славно грешникам вариться
всё это местный колорит
колёр локаль как говорится

          ***
Пушкина играли на рояле
Пушкина убили на дуэли
Попросив  тарелочку морошки
Он скончался возле книжной полки

В ледяной воде из мерзлых комьев
Похоронен Пушкин незабвенный
Нас ведь тоже с пулями знакомят
Вешаемся мы вскрываем вены

Попадаем часто под машины
С лестниц нас швыряют в пьяном виде
Мы живем - тоской своей мышиной
Небольшого Пушкина обидя

Небольшой чугунный знаменитый
В одиноком от мороза сквере
Он стоит (дублер и заменитель)
Горько сожалея о потере

Юности и званья камер-юнкер
Славы песни девок в Кишиневе
Гончаровой в белой нижней юбке
Смерти с настоящей тишиною

1958.

          ***
Ничего не выходит наружу
Твои помыслы детски чисты
Изменяешь любимому мужу
С нелюбимым любовником ты

Ведь не зря говорила подруга:
— Что находишь ты в этом шуте?
Вообще он не нашего круга
Неопрятен, живет в нищете

Я свою холостую берлогу
Украшаю с большой простотой
Обвожу твою стройную ногу
На стене карандашной чертой

Не хочу никакого успеха, -
Лучше деньги навеки займу.
В телевизор старается Пьеха
Адресуется мне одному

Мне бы как-нибудь лишь продержаться
Эту пару недель до зимы
Не заплакать и не рассмеяться
Чтобы в клинику не увезли

1962

              ***
Самоубийство есть дуэль с самим собой.
Искал ты женщину с крылатыми ногами,
Она теперь заряжена в нагане,
Ружейным маслом пахнет и стрельбой.
Инфляции листвы как биржевая рьяность.
На улицах дождей асфальтные катки.
Твой демон смерти стал вегетарьянец,
Теряющий салфетки и платки.
Забывчивостью старческой несносен,
И умственно немного нездоров,
Но в бесконечность отправляет осень
Скупые призраки почтовых поездов.
Когда дышать игрою больше нечем,
Давайте выдох на конце строки.
И взрежут ненависть, похожую на печень,
Звенящими ножами мясники.
            
      МУРАВЕЙНИК
Этот бред, именуемый миром,
рукотворный делирий и сон,
энтомологом Вилли Шекспиром
на аршин от земли вознесен.

Я люблю театральную складку
ваших масок, хитиновых лиц,
потирание лапки о лапку,
суету перед кладкой яиц.

Шелестящий неслышимым хором
в мраке ночи средь белого дня
лабиринтом своих коридоров
волоки, муравейник, меня.

Сложим атомы в микрокристаллы,
передвинем комочки земли —
ты в меня посылаешь сигналы
на усах Сальвадора Дали.

Браконьер и бродяга, не мешкай,
сделай праздник для пленной души:
раскаленной лесной головешкой
сумасшедшую кучу вспаши.

           ***
Приятеля сажают за подлог.
Но было бы неверным сожаленье:
Всему виной — страдательный залог
И сослагательное наклоненье.

Вот «Моби Дик». И смысл его глубок.
Утрата этой книжки — преступленье.
И стоит рубль — страдательный залог,
Рубль — сослагательное наклоненье.

Нельзя сказать, что наш премьер жесток.
Он кроток, но свирепо исполненье.
Стал моден стиль — страдательный залог
И сослагательное наклоненье.

Но водородной схватки близок срок.
И в час всеобщего испепеленья
Нам предстоит страдательный залог
Без сослагательного наклоненья.

             ***
Как новый де Грие но без Манон Леско
полкарты аж в Сибирь проехал я легко
и дело пустяка приехал налегке
четырнадцать рублей сжимая в кулаке.

Перевернулся мир теперь другой закон
я должен отыскать туземную Манон
разводку девочку доярку медсестру
в бревенчатой избе на стынущем ветру.

             ***
О как мы легко одеваем рванье
И фрак выпрямляющий спину
О как мы легко принимаем вранье
За липу чернуху лепнину

Я двери борделя и двери тюрьмы
Ударом ботинка открою
О как различаем предателя мы
И как он нам нужен порою

Остались мы с носом остались вдвоем
Как дети к ладошке ладошка
Безвыходность климат в котором живем
И смерть составная матрешка

Билеты в читальню ключи от квартир
Монеты и презервативы*
У нас удивительно маленький мир
Детали его некрасивы

Заманят заплатят приставят к стене
Мочитесь и жалуйтесь богу
О брат мой попробуй увидеть во мне
Убийцу и труп понемногу

7 марта 1970

               ***
Приходят разные повестки.
    Велят начать и прекратить.
    Зовут на бал. Хотят повесить.
    И просят деньги получить.

И только нет от Вас конверта,
Конверта и открытки в нем.
Пишите, лгите. Ложь бессмертна,
А правда — болевой прием.

Но почтальон опять не хочет
    Взойти на пьедестал-порог,
    А может быть, ночную почту
    Ночной разбойник подстерег.

Какая в том письме манера?
И если холод, если лед,
То пусть разбойник у курьера
Его и сумку отберет.

А если в нем любовь и ласка,
    То нужно почту торопить —
    На легкой голубиной лапке
    Кольцо с запиской укрепить.

И небо синее до глянца
И солнце сверху на дома
И воркование посланца
И воркование письма.

                ***
Я знаю массу строк, банальных и пустых,
Чтобы читать их вслух, нужна, пожалуй, смелость
Но стоит их пропеть - и в самый жалкий стих
Вплеснет печаль иль смех властительнейший Мелос
Коньяк давно уж весь и тепл, как чай, боржом
Бездарный куплетист с эстрады строит рожи
Но почему-то песнь на языке чужом
Всегда нам кажется возвышенее, строже
Когда почувствую касанье смертных крыл,
Я доктору скажу, глаза смежив бесстрастно
Как пошло все, что я... писал и говорил...
Но музыка была, не правда ли? - прекрасна
 
          ***
Оглушены трудом и водкой
в коммунистичеcкой стране
мы остаемся за решёткой
на той и этой стороне

          ***
Если б стать невзначай предложили
консультантом - профессором мне
я бы ставил лишь два: страх России
и любовь к этой скучной стране

СОН В СТИЛЕ БЛЕЙКА

И опять дала погода
отвратительный прогноз
будет дождь четыре года
и двенадцать лет мороз

И такое время будет
что врагу не пожелать
сено бешеное будет
скот и травы пожирать

Отчего пальба и флаги
и внезапно бьют под дых
это все антропофаги
в странном качестве святых

И с разгоном как на треке
чтобы скорость не унять
все отравленные реки
потекут отравой вспять

Навсегда тупое быдло
победит подобных мне
я проснулся это было
в безобразном русском сне

1967

           ***
Случается лимонная весна
И жизнь как неразрезанная книга
И земляничный вкус молдавского вина
И с милой женщиной беспечная интрига

Но входишь в тень и холод вдруг сырой
Вполне январским ужасом насытит
Так в эпосе меняется герой
И в лирике меняется эпитет

Одеть непробиваемый мундир
Первопроходца или космолаза
Пусть искривляется безумный черный мир
И пятна солнца пляшут как проказа

А все-таки забавно осязать
Концом ботинка в хрупкой луже льдинку
И на бумаге это рассказать
Карандашом вчерне и под сурдинку

           ***
Нет, нас воткнули неспроста
не вследствие ошибок в плане
на неудобные места
в постыдном этом балагане

где провоцируя успех
нахально сочетает автор
фальшивку театральных схем
с анатомическим театром

суфлер бумажную стопу
кривыми пальцами листает
герой безмозглую толпу
духовной родиной считает

и обнажив свое нутро
для похотливого кретина
все так же предает Пьеро
маниакально Коломбина

Дурак в ладошки лупит, взвыв,
Букет швыряет благодарный
...........................
теперь как занавес пожарный
опустим водородный взрыв

         ПАМЯТНИК

Вознёсся выше он главою непокорной
Официального столпа.
(один из предшественников)

1

Меня завалят мокрой глиной
Прикроют дерном глину ту
В моих творений список длинный
Внесут последнюю черту.

И очарованный наследник
Уже над книгою ночит;
Перед названьем каждой - следик -
Вниманья иероглиф "чит".

В них красотой почти античной
Букет сенсаций на века
Текстолог с лупой педантичной
Осмотрит лист черновика

Он там найдет среди каракуль
Огнийно-легкие цветы
Их трепетно поместят в раку
Почтя святыней из святынь,

Разверстку даст деталям культа
Большой совет ученых бонз
Нью-Фидий, гениальный скульптор,
Меня сольёт из лучших бронз.

Когда ж воткнут над каждым сквером
Авторитетный манекен...

2

...Тогда не вспомнится никем
Девчонка в платье светло-сером.

Или отыщут Ваше фото
Где напряжен полуиспуг,
Как будто кто-то с эшафота
Улыбку выдавил в толпу

И это вклеют меж обломков
Мальчишеских зеленых вирш
(Иконография потомков
Всегда коверкает Шекспирш)

Мои неброские наброски
Вас в первом томе окружат,
Где сквозь улыбку слезки - роски
Где сердца срез к листу прижат,

Где подражание Рембо
Средь самостийных полустрофий
И над толкучкой философий
Крик ползункового бо-бо.

Остатки идеалов талых
Сумбурной юности года
Как вдохновенно я читал их
Тем вечером… Я был тогда

Без ежедневных ламентаций
И вне хронической хандры
Готов у Ваших ног остаться,
Вкушая мирные дары!

Но…эфемерны наши чувства
Лишь рифма вечная – искусство
Хранит, блужданья все простив
Страстей туманный негатив

Я тон канцон хочу оВамить
И, как поэтный василиск,
Вгипнозить в девичую память
Стихов стихийный обелиск!

         ***
На свете много чудаков.
Но интересней всех был он.
Поэт Сережа Чудаков -
Сбежавший с каторги Вийон.

Возникший вдруг из тьмы веков,
К галерам вновь приговорен
Поэт беспутный, Чудаков,
Пшеном толпы не покорен.

Где след кремлевских ходоков?
Где в Мценске съеденный бульон?
Гдe ты кочуешь, Чудаков?
Где прошлогодний снег, Вийон?

        *** 
Предъявили мне бумажку
Разрешили мне сказать
Дайте чистую рубашку
Перед тем как расстрелять
И почти убитый даже
Я сквозь холод ледяной
Вспомню как лежал на пляже
Рядом с девушкой одной
Ранним утром просыпаюсь
В розовеющем саду
Пахнет порох, накаляясь
Залп. Сейчас я упаду

Сухум, 1971

                ***

 А в сером огне TV загробные тени кривил
 Ударник вставные огни как слезы ронял в медь
 И вновь сумасшедшие свисты святою водою кропил
 Но шабаш опять отменен по причине фригидности ведьм

 Оркестр слепых калек музицирует в крематории
 Советский TV ведет свои передачи
 О как мы скверно горим торфяные брикеты истории
 Чем дешевле эпоха тем дороже всегда переплатишь

          ***
В пальто с какого-то покойника
Приехал полумертвецом
Наверно соловья-разбойника
Напоминаю я лицом

И лагернику в несознанку
Придется раз попался в сеть
Надвинуть шапку невидимку
И свистом внутренним свистеть

          ***
Женщина сказала: "брошена"
а мужчина - "вброшен"
дурно пахнущее крошево
выблеванных брашен

Чао, друг, всего хорошего
кайся если грешен
режь его за то что рожь его
шелест шорох страшен

Даром вылетел из грани я
умираю пышно
добровольного изгнания
догорают письма

Подними перо гусиное
исправляя почерк
полицейские усилия
отбиванье почек

Слово падает в чернильницу
на обратной съемке
мчится юность - труп червивится
на колымской сопке

Если жить в стране насилия
бередить сомнения
то напрасны все усилия
самосохранения

         ***
Жизнь щекочущая скука
В Камасутре я прочел
расщепление бамбука
насаждение на кол

и других событий гамму
я представил как умел
поклонение лингаму
море страсти кучи тел

Но для нас такой излишек
чересчур, наверняка
двух стареющих мартышек
в клетке для молодняка

Вот зачем в часы заката
уходя в ночную тьму
слово аупаришата
не шепчу я никому

        ***
Луна над городом взошла
и как танцовщица вступила
герой обманутый дотла
веревку вяжет на стропила

Луну закроют облака
по старой крыше дождь ударит
стропила заскрипят слегка
веревка выдержит удавит

        ***

Люди которым я должен деньги умирают
Женщины которых я любил дурнеют
А над Москвою осенние листья сгорают
И незримые зимние вьюги как призраки веют
Мне 30 лет я полон весь пустотою
Я разминулся с одною единственной тою
Предположим сейчас она школьница пятого класса
Золотиста как ангел с разбитого иконостаса
Ты здоровый подросток ты нимфа не нашего быта
Я прочел о тебе в фантастической книге “Лолита”

Засушите меня как цветок в этой книге на сотой странице
Застрелите меня на контрольных следах у советской границы
Я за 10 копеек билет в кинохронику взял без скандала
Я на тайном свиданье с чужою страной в темноте кинозала
Я увидел тебя и в гортани немые сольфеджио
Да, ты в классе но только не школы а просто колледжа
Вот одетая в джинсы ты сжала в ногах мотороллер
В иностранную осень вписался оранжевый колер
Слава богу, что ленту цветную снимал оператор бедовый
Кожуру апельсина срезая спиралью как образ готовый
Люди которым я должен живите подольше подальше
Женщины вас я любил не дурнейте никак не дурнейте
Время своё среди вас исчерпал я и прожил
Дайте побыть на другом пусть хоть призрачном свете

          ***
Мореплаватель егерь и пахарь
Или узник в холодном краю
Человек остается как сахар
Нерастаянный в этом чаю

А лицо перепачкано мелом
И по мерке подогнан футляр
Человек застрелившийся в целом
На остывший похож самовар

          ***
Не стреляйте я военопленный
Добивайте я еще живой
Старомарьинский, Кривоколенный,
Скатертный, Медвежий, Ножевой.

Время шаг печатает солдатский.
(В жир асфальта вдавлены следы)
О как молод был я, Старосадский
Где же эти старые сады?

Я усыновленный и бездетный
Прислоняюсь к вам больной душой,
Толмачевский и Старомонетный
С Якиманки Малой и Большой

           ***
Ну, вот, объявлена война
упали бомбы водородные
ты выпил красного вина
и вспомнил цели благородные

О покорении Луны
О наших братьях из Вьетнама
по телевизору должны ....
включил безмолвствует программа

о вере в жизнь в закон в семью
о книгах Блока и Камю

          ***
О человек, претензии твои
Безмерны!
Себя вообразил ты горсткой праха
Неправда!
Всего полгорстки

        ***
Пианино диваны ковры
Полированные буфеты
А над ними как топоры
Термоядерные ракеты

Комфортабельный быт мещан
Онанизм в солдатских казармах
Поклоненье таким вещам
Мне в порядке вещей казалось

Это столп или крепкий оплот
Социальный литой фундамент
То что жизнь твою напролет
Как могильная насыпь давит

Импотентов позорный бордель
Из газетной построен бумаги
Люди склеились как карамель
В теплый день на прилавке в сельмаге

Боже-Господи, выдь на момент
В этот мир твой полутораспальный
И зубной социальный цемент
Преврати в динамит социальный

            ***
Затеяв диспут об искусстве
Снимая фильм чиркая стих
Забыли мы об Иисусе
И о ногах Его босых

Звучит рояль и зал немеет
Маэстро просят повторить
Сын человеческий не смеет
Главу где-либо преклонить

О чем шумишь чего пророчишь
Разнорабочий и Шекспир
Не собери себе сокровищ
Не сотвори себе кумир

Хлеб не нуждается в рекламе
Стакан вина так прост на вид
И в золотой фальшивой раме
Портрет любимой не стоит

Исус наш Бог не дожил до ста
Ему хватило ровно треть
На этом свете очень просто
Родиться жить и умереть

           ***
Те грешники какие вмерзли в лед
мечтают все гореть на сковородке
а сковородочники те наоборот
и все мечтают о бутылке водки

Но водки нет в аду сухой закон
кто пил до смерти трезвый после смерти
лишь из Твардовского готовят самогон
какие-то пронырливые черти

Мой лучший кореш цветом словно снег
в пяти шагах от угольной котельной
зато по бабам он активней всех
и в смысле денег человек артельный

Ко мне он вперся с ведьмою одной
кончай г’ворит в соку своем вариться
сегодня черти объявили выходной
в центральном парке ада что творится

Гашу я под своей кастрюлей газ
попробовал бульон недосоленный
а друг все время дергал правый глаз
был в эту ведьму по рога влюбленный

В аду кругов безумный хула хуп
колец Сатурна извращенный вывих
кругом сплошной подземный переход
и только нет нигде таблички выход

Из рая кореш засланный шпион
и я его в кафе ударю стулом
ну а пока
мы из Твардовского поднимем самогон
за мир и дружбу с Вельзевулом

                ***               
   Уже доказано и больше нет сомнений
   Гербы и родина средь родов и гробов
   Маркиз в своем поместье охотясь на оленей
   Бедняк в своей каморке охотясь на клопов

           ***
Хорошо или плохо жемчужина
Эта устрица просто больна
Там винтом корабельным контужена
Отравилась бензином она

Как нейтральный подводный трудящийся
В ожидании сверхчервяка
Я плыву cебе рыбкой светящейся
Соболезную в поплавника

Ты опять проморгал и проспорил
Страшный плеск ядовитой звезды
На обычном подводном просмотре
Есть иллюзия чистой воды

           ***
Шаг вправо шаг влево считаю побег
плюешься кровавой слюною на снег
курортное море бардак-ресторан
простите, я умер я вовсе не пьян

Россия ракет и Россия телег
сегодня китаец вчера печенег
считайте партийным иду на таран
в курортное море в бардак-ресторан.

Написано берег читается брег
восторги невежд и ухмылки коллег
а фильм черно-белый обычный экран
он снят чтобы сделать финансовый план.

Я знаю могила конечный ночлег
похитил девчонку Михайлов Олег
поднимем за это последний стакан
с последней бутылкой пойдем на таран.

           ***

Эта походка как старая лента
Синематичных директорских лож
Что вызывает в душе импотента
Не до конца позабытую дрожь

Перебирай же худыми ногами
Грубый асфальт каблучками дави
Секс это выжимка всех моногамий
Вместе с глотком коллективной любви

Ты неприлична и я безразличен
Оба мы старимся в русской грязи
Страх перед пошлостью преувеличен
Выпьем-ка водочки в этой связи

Боги событий партийные боссы
Организаторы массовых драк
Сунут в ответ на любые вопросы
К нашим ноздрям волосатый кулак

Что ж помолчим будем жить по старинке
В мелких грехах в деловой суете
И разрешим патефонной пластинке
Ряд бесконечных ее фуэте

Странная женщина ваша походка
Что-то напомнила или скорей
Это знакомо как бухта Находка
Или как вышки вокруг лагерей

Милая женщина встретиться с вами
Прорубь на полюсе я не совру
Отдохновенно как пауза в драме
И безнадежно как снег на ветру
          
                ***
Этот мир простой и страшный обреченно обтекая
Как плевок на сотню брызгов я разбился об него
А вокруг толпа сгустилась мне подобных обрекая
Муравьиного безумья совершилось торжество
Бога нет и вместо бога не придумали протеза
Чтобы в рамках джентльменских это быдло удержать
Но ученый с пятым пунктом взял контейнер из железа
И вложил кусок урана с маркой 235

           ***
Я озаряем светом из окон,
Я под прицелом власти и закона.
Вот человек выходит на балкон,
Хотя еще не прыгает с балкона.

Какая ночь, какой предельный мрак,
Как будто это мрак души Господней,
Когда в чертог и даже на чердак
Восходит черный дым из преисподней

О, Боже, я предельно одинок,
Не признаю судьбы и христианства,
И, наконец, как жизненный итог,
Мне предстоит лечение от пьянства.

Подходит мальчик "Дядя,- говорит,-
Зачем ты пишешь все на этой книжке?"
И я участник, маленький бандит,
В твоей необольстительной интрижке.

Я встану и теперь пойду туда,
Где умереть мне предстоит свободно.
Стоит в реке весенняя вода,
И в мире все темно и превосходно.

               ***
Чем подорван организм?
****ством, нервами, куреньем.
Вот и встретишь коммунизм
Хворями и построеньем

Нездоровый цвет лица,
Шалость сердца или почек
Обывателя-жильца
В поликлинику листочек.

Ты не сделал ничего.
Не расслышан и не понят
Сколько их, куда их го-
Сколько их, куда их гонят...

Пустяковина одна
Где-то лопнет в человеке,
Потому что жизнь скучна,
Словно очередь в аптеке

Вот слюною брызжет шприц,
Он скрипя вонзится в мякоть
И кортеж осенних птиц
Над тобою будет плакать.

Кто ты? Деятель и зритель,
Битник, вождь народных масс?
Смерти пятновыводитель
Без следа выводит нас.


 Есть такое понятие - "непризнанный гений". Чудаков гений признанный, - поэтами, критиками, читателями, которые нашли его стихи. Вот ссылка на его стихи:
https://dima-l.livejournal.com/331698.html
 Их гораздо больше, чем я выложил здесь.

 Как хорошо, что рукописи не горят, и мы можем прочитать то, что оставили нам великолепные поэты - "неизвестные знаменитости".

                21.07.23