Катюлль Мендес. Неверная жена

Catulle Mendеs

La Femme adultеre*

Предисловие

Стихотворение французского поэта «парнасской школы» Катюлля Мендеса «La Femme adultеre» («Неверная жена», другой перевод: «Изменница») написано на библейскую тему по следам Альфреда де Виньи, автора поэмы с таким же названием, созданной в 1819 г. и опубликованной в 1822 г. в авторском сборнике «Стихотворения». Поэты-парнасцы не раз вдохновлялись романтической поэзией Виньи, повторяя темы, мотивы и сюжеты его произведений, но давали им свою собственную интерпретацию. Мендес, подхватив и развив мотив адюльтера, предлагает свою версию библейской истории. В отличие от Альфреда де Виньи, который основывался на евангельской идее всепрощения, по Христу, Мендес выстраивает сюжет по Моисею, исходя из ветхозаветного принципа справедливого наказания и беспощадного мщения («око за око, зуб за зуб»).

В просторной светлице в углу на скамье
Старик приютился; в открытом оконце
Виднелся в лучах заходящего солнца
Израилев город  – как будто в огне.

Скрещённые руки, глаза, словно блики,
И редкой бородки торчащий конец,
Белёсые брови  – ну, сущий мертвец
Сидит неподвижно в багряной тунике.

Но бледное тело скрывает накал
Страстей неуёмных, хоть все бесполезно:
Внутри – боль вопит, будто в клетке железной
Мяучит и плачет пленённый шакал.

Виденье встаёт в раздражённом сознанье,
По благости Божьей тот знак дан ему:
Мужчины и женщины, дети к нему
Бегут и за руку ведут в вопрошанье.

Там перед толпою – жена, от людей
Она убегает, несчастна, согбенна,
В слезах запоздалых о чувстве неверном,
Чело прикрывая от быстрых камней.
 
Дрожит она в страхе, скрывая ланиты,
Под шалью изодранной прячет свой стан;
От взглядов людей, осудивших обман,
От гневных призывов взыскует защиты.

Но помощи нет ей; на землю упав,
Кричит, полумёртвая, полуживая,
В печали и горести к небу взывая, –
В ответ лишь каменья бросает толпа.

Старик видит всё сквозь прикрытые веки.
Не дрогнуло сердце в груди старика,
Но, дрогнув невольно, худая рука
К брусчатке тянулась – швырнуть в кои веки.

Вдруг дверь распахнулась: в багровых лучах
Вечернего солнца она появилась,
Лицо её счастьем и негой светилось,
Улыбкой открытой, восторгом в глазах.

Старик, содрогнувшись, встаёт, идёт к двери!
Дивится он, сделав два шага назад,
Взывает: О Боже! Ты - мёртвая! – взгляд
Отводит, глазам своим будто не веря.

– Как, мёртвая? Нет, не мертва я, постой,
Я мёртвой была от минуты рожденья,
Но день мой настал, и всем вместе спасенья
Достанется меньше, чем мне – мне одной!

– О нет! кто позволил? И судьи какие
Тебя оправдали? преступной ногой
Ты топчешь порог мой и скверна – с тобой.
Камней больше нет? иль законы другие?

- Пришёл новый Пахарь поля засевать:
Прощает Сын тех, кто Отцом был наказан,
И храм возвести наш народ им обязан.
Нет больше нужды в них каменья бросать.

– Сказал он: «Пусть кинет тот первым брусчатку,
Кто в жизни не знал ни греха, ни страстей».
И выронил камень из рук фарисей!
Я бросилась в ноги Христу без оглядки.

– Христос, говоришь ты! Кто этот мудрец?
Убежище дал он тому, кто греховен!
Закон здесь нарушен, поскольку виновен
Судья, предрешивший бесславный конец!

– Он наш Искупитель, неведом Несущий
Древнейшей ночи восход нового дня.
Кто всем ненавистен, отдаст тот себя:
Прощение лучше, чем гнев вездесущий.

– По праву лишь мне Справедливость должна,
Я мог бы простить всё. Но кто он? Откуда
Пришел он судить о последствиях блуда?
Боль – мне, не ему причинила жена.

Не он так любил и дарил тебе злато,
Не он на верблюдах вёз тюки добра,
Не он претерпел от тебя столько зла,
А я и шатёр мой, товаром богатый!

И кто столько лет с твоего языка
Вкушая обман, горький яд принимая,
В сомненьях терзался? То я, прозревая,
Скрывал, что петляет лиса – цель близка!

То я подглядел, воровато, ревниво,
Как утехам любви предавалися вы,
Я пояс узнал твой злаченной канвы,
И лиану твою, что прекрасна на диво.

Ты детей родила мне в распутных мечтах.
Удивлённый, я стал отцом маленьких братьев
И гордился, слепец, нашей дивной кроватью, –
Всё прошло, не держать мне ребят на руках!

Коль в овчарне моей громко блеют ягнята
И обильно растёт виноградник в полях,
Воришку, что пойман в соседских садах,
Простить я готов, в том не видя разврата.

Но иначе к нему отнесётся сосед.
- Тюрьма или штраф за его преступленье, -
Потребует он, и твое прегрешенье
Осудит и скажет: пощады ей нет.

Мне должно свершить, что вершилось воочью,
На камнях мостовых падал грех, словно град;
Твою плоть, твои косы, прекрасны стократ,
Изорвут палачи, искромсают их в клочья!

Так чтоб имя твое отвратить от людей,
Непотребной – земле и гремящей костями:
На дороге, разбитой, политой дождями,
Станут кости игрушкой для бедных детей!

– О, простите, как он! Всех простил он, скитаясь.
Я ему нанесла боль сильнее, чем вам!
Он пример показал милосердья всем нам.
Так позвольте же мне грех оплакивать, каясь.

– Если против него женский грех совершен,
Пусть прощает его, раз считает возможным;
Коль нарушен завет и прощение ложно,
Пусть позволит другим соблюсти наш закон!

Так сказал он, сбирая последние силы,
И к супруге шагнул; та, закутавшись в шаль,
Отступила к окну, – он, раздвинув вуаль,
Подтолкнул ее к краю разверстой могилы,

Что зияла в ночи за открытым окном.
«Коль каменья в руках у ватаги неверной
Пощадили тебя, – иди к ним, чтобы скверну
Смыть с себя по закону и старым судом."

Пустота приняла юной грешницы тело.
Он вернулся в свой угол, скрывая печаль,
И спокойно сказал, глядя пристально вдаль:
«Пусть простят Небеса! Здесь – я правый всецело».

Перевод с французского Т. Жужгиной.

* Poеsies, Bibliothеque-Charpentier, 1892, Tome second (p. 36-43).

Un vieillard est assis dans l’ombre sur un banc.
Autour de lui la salle est immense et dеserte.
On pourrait voir au loin par la fenеtre ouverte
Jеrusalem rougir sous le soleil tombant.

L’оеil clos, les bras croisеs, et sans qu’un poil ne bouge
De sa barbe touffue ou de ses blancs sourcils.
Cet homme a l’air d’un mort qui se tiendrait assis,
Tant sa forme est rigide en sa tunique rouge.

Mais sous la duretе livide de la chair
Se dеbat en hurlant l’angoisse intеrieure,
Comme un chacal captif qui miaule et qui pleure
Bondit sans l’еbranler dans sa cage de fer.

Il voit en son esprit, Dieu voulant qu’il le voie,
Hommes, femmes, enfants que l’on tient par la main,
Tout un peuple courir sur le m;me chemin
Avec des cris de haine et des clameurs de joie.

Devant la multitude une femme s’enfuit,
Frissonnante, еperdue, et courbant vers la terre
Le front dеshonorе de la femme adultеre
Que lapident dеjа la menace et le bruit.

Elle fuit, demie nue, et sa pudeur tardive
Sous des lambeaux pressеs de ses voiles еpars
Voudrait cacher aux yeux braquеs de toutes parts
La beautе dеplorable ou leur fureur s’avive.

Parfois elle s’arrеte et tombe а deux genoux,
Tendant les mains, criant, plus morte que vivante,
Les suprеmes appels que la dеtresse invente;
Mais le peuple hideux amasse des cailloux.

Le vieillard voit cela sans lever la paupiеre.
Son chef n’a point tremblе. Son sein ne s’enfle pas.
Seulement, de sa manche il tire un maigre bras,
Comme pour ramasser et lancer une pierre.

Alors la porte s’ouvre, et, debout sur le seuil,
Ayant le flamboiement du couchant derriеre elle,
Une femme apparaіt, blanche et surnaturelle,
Le sourire а la lеvre et l’extase dans l’oeil.

Le vieillard, en sursaut, se dresse vers la porte!
Il regarde et s’еtonne, il touche et ne croit pas;
Puis, les deux bras au ciel, et reculant d’un pas:
« Dieu de Jacob, dit-il, que nous veut cette morte?

— Morte? non, prеtez-moi l’oreille, ouvrez les yeux.
J’еtais morte en naissant, mais ce jour me dеlivre,
Et mille nouveaux-nеs ont moins d’heures а vivre
Que je ne compterai de siеcles dans les cieux!

— Tu vis! qui l’a permis? Par quels juges absoute.
Offenses-tu mon seuil de ton pied criminel?
О Seigneur! n’est-il plus de lois dans Israеl?
О peuple! n’est-il plus de pierres sur la route?

— Un nouveau laboureur ensemence les champs
Le Fils pardonne а ceux, que le Pеre chаtie,
Et pour que son еglise, un jour, en soit bаtie.
Les cailloux du chemin ne seront plus mеchants.

Il a dit: «Qu’il lui jette une premiеre pierre,
«Celui-lа d’entre vous qui vеcut sans pеchе!»
Un scribe qui tenait un pavе l’a lаchе;
Et sur les pieds du Christ j’ai bеni la poussiеre.

— Le Christ, dis-tu ! Quel est ce prophеte subtil
Qui du pеchе de l’un l’ait а l’autre un refuge!
C’est la Loi qui condamne, et parce que le juge
N’еtait pas innocent, le coupable l’est il!

— Aux yeux du Rеdempteur ineffable qui donne
а notre antique nuit l’aube d’un nouveau jour.
Et qui, haі de tous, offre а tous son amour,
Le pardon est meilleur que l’еquitе n’est bonne.

— Moi seul, а qui justice еtait due en effet,
J’aurais pu pardonner. Mais lui, d’ou vient qu’il l’ose?
De quel droit se fait-il arbitre dans ma cause,
Puisqu’il n’a pas souffert du mal que tu m’as fait!

Est ce lui qui t’aima, jeune et belle, de sorte
Qu’ayant livrе la charge en or de trois chameaux,
Il possеda l’еpouse avec qui plus de maux
Qu’il n’avait de deniers entrеrent par sa porte!

A-t-il, pendant quatre ans savourе le poison
De ta voix qui mentait, et bеni le mensonge!
A-t-il, quand vint le jour ou le soupсon nous ronge,
Comme on traque un renard, guettе la trahison?

Non, c’est moi qui, jaloux, furtif, l’оеil aux serrures,
T’ai vue enfin livrer aux plaisirs d’un amant
Et ta ceinture d’or, et ton beau vеtement.
Et ton liane dеcouvert plus beau que les parures.

C’est а moi que, fеconde en des bras dissolus.
Cependant que, vieillard еtonnе d’еtre pеre,
Je m’enorgueillissais de notre lit prospеre,
Tu donnas des enfants que je n’embrasse plus!

Ah! quand tous mes agneaux bеlent dans mon еtable,
Quand il ne manque pas а ma vigne un raisin.
Au larron qui pilla les trеsors du voisin
Je puis facilement me montrer charitable!

Mais ils sont moins clеments, ceux а qui l’on fit tort;
Le voleur subira la prison et l’amende.
Donc, plus dеpouillе qu’eux, j’approuve et je demande
Que, pesant le dommage, on m’accorde ta mort.

On me doit, au milieu des femmes indignеes,
Sous les pavеs tombant drus comme des grеlons.
Ta belle chair qui saigne et tes beaux cheveux longs,
Aux mains de tes bourreaux, dispersеs par poignеes!

Et ton nom exеcrable au souvenir humain.
Et tes os sans sеpulcre, aux chairs ;vanouies,
Еcrasеs par la roue et blanchis par les pluies,
Devenus des jouets aux enfants du chemin!

— Hеlas! pardonnez-la, comme il l’a pardonnеe.
L’injure que j’ai faite а lui bien plus qu’а vous!
Puisqu’il vous a montrе l’exemple d’еtre doux.
Laissez au repentir ma jeune destinеe.

— Le pеchе qu’une femme a commis contre lui.
Il peut le pardonner, si telle est sa pensеe.
Mais puisqu’enfin sa loi n’est pas seule offensеe,
Qu’il laisse agir en paix la justice d’autrui!»

; ces mots, assemblant sa force rajeunie,
Vers l’;pouse qui fuit bl;me en ses voiles blancs
Il marche, et ses vieux bras qui ne sont pas tremblants
Emportent d’un effort l’adultеre impunie.

La fenеtre est ouverte et le gouffre apparait.
«Les pierres de la route en des mains infidеles
N’osеrent pas aller jusqu’а toi, va vers elles!
Dit le vieillard, et meurs selon l’antique arrеt.»

Le vide ayant re;u le corps de l’adultеre.
Il revient sur ses pas sans paraіtre attristе.
Et, s’asseyant dans l’ombre avec tranquillitе:
«Qu’Il soit clеment au ciel! je fus juste sur terre.»