Танцы у моря. Улыбка. Таня

Танцы у моря. Улыбка .Таня.

"Сыграй свою роль- Елисейских полей!"

Игра… Сыграть бы этот великий спектакль, в котором мы все играем в добрых, открытых людей, пытающихся дружить, любить, быть вместе. Играть с мыслью действительно стать такими…

Сколько сказано о добре, любви... Сколько слов явлено дабы описать красоту...
Где найти это? В каких заморских странах та страна? ... Есть вопрос... Ответ придет! Все в свое время! Придет как понимание, то что не требует доказательств. То что являет место быть... И то что было всегда... Да так близко... Но так далеко... Что найти это займет годы...
 Улыбка ! Радость!... Наслождении жизнью! Принятие,понимание... Раскрытие внутренней радости! Обретение истинного себя!


Из дневника цитат.
 Цитаты. Мысли. Каббала.


"Сразу после войны, там же, у моря, я увидел девочку лет десяти. Ну, такая, как с картинки – огромные глаза, косичка заплетена туго, смотрит на море и не улыбается. Я остановился в стороне. Наблюдаю. Не улыбается. Смотрит, вся в себе… Проходит десять минут, пятнадцать… Мне интересно… Не улыбается.
Была в ней какая-то тоска красивая. Тайна. Я ждал. И тут увидел маму. Она присела рядом с девочкой.
Подхожу, представляюсь: «Я сценарист, режиссер». Знаю, это придает веса.
Она говорит: «Вера. Из Днепропетровска».
Спрашиваю: «Что с девочкой»?
Она мне рассказывает, что воспитывает ее одна, что сама переболела сильно, думала, что не выживет, вообще… Боролась сама, без денег, без помощи. Еле дотянула до Израиля. Все это происходило на глазах у девочки. В результате, Вера выздоровела, а вот девочка – Таня – просто в одно утро перестала улыбаться.
Ну, знаете, как это у киношников: с одной стороны, конечно, сопереживаешь, с другой – закручиваешь про себя фильм, в котором соединяются вместе все впечатления последнего времени. И соединяются они в такой маленький сюжет, который грех не снять. А у меня к тому времени уже есть заказ от израильского телевидения.

И я тут же говорю маме: «А хотите, я вас сниму?»
Она говорит: «Я не против. Надо Таню спросить».
Садимся напротив Тани.
– Ты танцы на море видела, – спрашиваю?
– Видела, – говорит.
– Любишь?
– Я очень, – говорит Вера. А Таня пожимает плечами, ей, как бы, все равно.
Я продолжаю объяснять: «Таня, я хочу тебя, как актрису снять. Сюжет будет почти документальный. Живет девочка Таня, которая однажды перестала улыбаться… Просто они с мамой прожили непростую жизнь, и Тане, то есть тебе, пришлось многое пережить.
Но мы все-таки кино делаем, поэтому дальше происходит следующее: "Однажды ты приходишь на море и видишь – люди танцуют. Счастливые такие, улыбающиеся… И ты начинаешь приходить каждый день. Это для тебя становится, как отдушина. И вот тебя видит организатор этих танцев – Жак. И видит, что ты часто приходишь, и ты грустная все время.
И тогда он приглашает тебя на танец. И ты с ним танцуешь. И так вдруг улыбаешься в конце фильма"».
Вот такое «индийское кино» я рассказал Тане.
И говорю ей: «Давай поиграем в это. Сможешь улыбнуться?» – Таня не отвечает.
Я говорю ей: «Я тебя спрашиваю не как Таню, а как актрису Таню. Сыграй улыбку. Улыбнись для кино…»
И она соглашается.

Начали снимать.
Снимали три дня, об этом особый рассказ…
Но Таня так втянулась, как будто это все о ней было, и вся эта история не придумана наполовину. Она играла взаправду. Ей этого хотелось.
И вот приближается ответственный момент на съемках, когда я прошу ее войти в круг танцующих. Жака прошу вдруг ее увидеть.
Вот она выходит ему навстречу… Вот он ее видит… Вот подходит к ней… Протягивает руку…
Я кричу ей: «Улыбайся!» – И она улыбается.
Ах, какая у нее улыбка! Поверьте, улыбались люди вслед за ней, вся съемочная группа улыбалась.
Но я прошу её еще раз улыбнуться.
Делаем второй дубль.
Она снова улыбается.
Я прошу: «еще раз».
Улыбается!…
И так раз пять, наверное, мы снимали ее выход и эту улыбку.
Никогда не забуду этот вечер и растроганную маму Веру.

Так Таня и начала улыбаться.

Мне Вера позвонила на следующий день и с придыханием сообщила: она улыбается!

А потом, когда сюжет этот показали по телевидению, телефон у меня дома не смолкал до двух ночи. И мой великий переводчик – 17-летний Шурик, без которого я бы пропал на этом фильме, – сиял и переводил с акцентом вопросы израильтян: «Ну, как она?.. Улыбается?.. Передайте ей, что если ей что-то надо…»

Прошло 20 лет. Не знаю, что стало с Таней. Может быть, она прочтет этот рассказ и отзовется.

***

Мы все время играем в этой жизни.
И снова, и снова я думаю: как бы нам научится все время играть пьесу о хороших людях, о тех, кто ищет возможность соединиться, дружить, кто постоянно живет этим…
Неважно, пусть мы будем знать, что играем, ничего страшного.
И видеть, как это заводит других, которые сначала фыркали и говорили, что все это игра. А мы, слыша их, продолжали играть. И так, играя, стремились жить не для себя. Стремились отдавать, любить, поддерживали друг друга и повторяли друг другу, что мы должны открыть этот Закон мироздания – Закон Любви.
Он же окружает нас, это точно.

Что бы тогда было с людьми, которые попадали бы в наш круг?..
Начали бы вместе с нами играть.
Захотелось бы им самим это почувствовать.
И вдруг, как Таня, они ощутили бы, что так можно жить. Улыбаясь.
И это счастье, так жить.
И более того – мы все для этого и рождены."


Радла- высшая мысль!.
Именно радость являет свет! Ибо улыбка словно озаряет нас... И наш свет изливается вне... Даруя кому то благость,мир и любовь!



И упрочится престол милостью", – мы ведь объясняли, что когда мысль", т.е. Хохма, называемая высшие Аба ве-Има, "поднялась, чтобы установиться в желании радости от самого скрытого из всех скрытых, который непознаваем и непостигаем", т.е. Атик, "пришла эта радость Атика и стала светить внутри этой мысли", т.е. в Абе, "и тогда вошла в то место, в которое вошла"», т.е. он соединился с высшей Имой в свете Хеседа, в непрекращающемся зивуге, как сказано: «Ибо склонен к милости (хафец хесед) Он»